КАК Я НЕ ПОСТУПИЛ В КГБ

В далеком 1968 году по всем школам г. Хабаровска прошелся интеллигентного вида мужчина, лет сорока пяти, представившийся майором Комитета государственной безопасности. Цель его визитов была отобрать из числа мальчишек-десятиклассников тех, кто хорошо разбирался в математике и физике. В средней школе № 43, в которой я в то время учился, выбрали троих, в том числе и меня. Стоит, наверное, отметить, что во время учебы в 9 и 10 классах я вечерами еще ходил в Юношескую математическую школу при Хабаровском институте инженеров железнодорожного транспорта.

Всем «избранным» было предложено поступать в Высшую школу КГБ. Положительных моментов при этом было озвучено много, но меня больше всего заинтересовали два: бесплатный проезд до Москвы и, в случае не поступления - обратно, а также тот факт, что вступительные экзамены проводятся в июле, в то время, как в других ВУЗах в августе. Семья наша, как и большинство советских семей того времени, жила весьма скромно, перспективы посетить столицу нашей Родины в ближайшие десять лет – весьма призрачны, поэтому на семейном совете было принято решение дать согласие. Все кандидаты заполнили достаточно объемные анкеты, прошли медицинскую комиссию и стали дожидаться известий из такой таинственной и непонятной организации, с которой мы должны были связать свою дальнейшую судьбу.

Месяца через два нас (человек примерно 150 пацанов) собрали в одном из залов Окружного дома офицеров Советской армии и предложили написать контрольную по математике, которая для проверки и оценки была направлена в Москву. Вызов пришел на 5 человек и все мы, после окончания выпускных экзаменов в школе, в начале июля вылетели в желанную столицу. Правда оказалось, что нам положен проезд в плацкартном вагоне пассажирского поезда, а для того чтобы успеть на экзамены необходимо вылетать самолетом. Родителям из нашего достаточно скромного бюджета пришлось доплачивать разницу, благо в те времена и цены на билеты и разница в цене между железной дорогой и авиацией была не так велика.

Приземлившись в Домодедово и благополучно добравшись до центра мы с трудом нашли указанный нам адрес общежития в районе метро «Автозаводская». Поскольку это было время каникул, в общежитии находилось очень мало слушателей. Все наши попытки выяснить, на кого же мы должны будем выучиться, оказались безрезультатными. Понятно было лишь, что это Высшая школа, а дальше следовали три грозных, известных всем буквы - КГБ. Мне, зеленому семнадцатилетнему мальчишке, практически ничего не знавшему о деятельности спецслужб, перспектива оказаться в глубоком подполье в чужой стране показалась  весьма безрадостной. Нам объявили о предстоящем на следующий день письменном экзамене по математике, а также о том, что успешно сдавшие его на 90% гарантируют себе поступление.

Во время расселения я попал в одну комнату с тремя ребятами из Ленинграда. При знакомстве, узнав, что я из Хабаровска, они заявили, что знают мой город, который находится где-то на севере. Слегка обидевшись, объяснил им, что на севере находятся они, а мы на юге, на одной широте с Киевом. Дальнейшая беседа убедила меня в том, что их познания в географии нашей страны заканчиваются на дальних подступах к Уральскому хребту. Пробежавшись по комнатам, нашел в одной из них карту Советского Союза, оставленную кем-то из уехавших на каникулы слушателей. Увидев, что Хабаровск на карте находится на самой границе с Китаем, а в памяти еще очень свежи были воспоминания о мартовском вооруженном конфликте на острове Даманский, они забросали меня кучей таких по-детски наивных вопросов, что меня просто захлестнула волна обиды за весь родной Дальний Восток.

И тут, как говорили классики, «Остапа понесло»… Я с упоением рассказывал им, что по городу запросто ходят медведи, которых бульдозерами загоняют в берлоги и держат там, когда людям необходимо идти на работу или с работы. Таким же образом решаются проблемы с посещением магазинов и культурным отдыхом жителей города. Посетовал, что в Амуре невозможно стало купаться: опасно заходить в воду глубже, чем по колено, так как китайские подводные пловцы за ноги утаскивают купающихся в Китай. Попытки защититься противоакульими сетями не принесли результата, так как китайцы распилили и их. В тот день я был в ударе и заслуженно могу гордиться собой: сведения о моей малой родине, полученные моими соседями невозможно найти ни в одном самом научном справочнике. Если они, хотя бы на 1%, поверили моим рассказам - на Дальний Восток их не затянешь даже под страхом смерти.

Но время шло своим чередом и утром следующего дня мы все сели показывать свои познания в математике. Задания для меня оказались не очень сложными, но во мне сложилось твердое убеждение, что эта служба не для меня и экзамен нужно «завалить». Между делом я решил две задачи соседу по парте, решившему поступать, когда за моей спиной остановился преподаватель, как две капли воды похожий на портрет Менделеева Д.И., который я видел в школьном кабинете химии. Под его строгим взором сидеть без дела было не совсем комфортно, и я решил две своих задачи. Как только он отошел от меня, я принялся вносить исправления, чтобы невозможно было понять ход решения. Но «Менделееву», видимо, чем-то понравилось  это место, и почти все время экзамена он провел, стоя за моей спиной, оставляя мне минимум времени для внесения необходимых изменений во все остальные, решенные под его контролем задания. С чувством добросовестно исполненного долга я сдал свои обезображенные листочки и спокойно стал дожидаться разрешения уехать домой.

На следующий день на доске вывесили алфавитные списки абитуриентов, не сдавших экзамен. К своему удивлению на букву «Б» я своей фамилии не обнаружил… Досконально изучив весь список от А до Я, к своей неописуемой радости, нашел её дописанной от руки в самом конце. Я понял, что для проверяющих специалистов достаточно высокого, по сравнению со мной, уровня мои дилетантские попытки исправлений были шиты белыми нитками. Хватило им квалификации и для того, чтобы понять, что человек, изуродовавший свои решения, не хочет поступать. Но, видимо, были и какие-то сомнения и колебания, так как дописан я был в последнюю очередь.

Вместе с моим школьным другом Валеркой Ермошкиным, который тоже пытался поступать в «Вышку» вместе со мной, мы поехали на Ярославский вокзал и купили билеты на поезд до Хабаровска. Правда и здесь произошла небольшая накладочка – билетов на пассажирский не оказалось и нам пришлось доплачивать на скорый поезд «Россия». После окончательных расчетов мы с грустью оценили наши финансовые возможности. Остаток составил что-то около трех рублей, на которые мы должны питаться целую неделю. Резонно рассудив, что кипяток в вагоне бесплатный, мы купили за 1 рубль пачку сахара-рафинада, пачку грузинского чая за 38 копеек и десять кунцевских булочек по 3 копейки.

На наше счастье с нами в вагоне ехало несколько девчонок-спортсменок, возвращавшихся с каких-то соревнований из Краснодара в Иркутск. Каждая из них везла с собой корзину сладких яблок, от которых исходил сумасшедший аромат. Яблоки оказались нелёжких сортов, начали портиться буквально на второй день пути, и мы с удовольствием оказывали девчонкам помощь в их уничтожении путем поедания. На четверо суток проблема питания была практически решена. После Иркутска наше настроение стало постепенно ухудшаться, а ехать предстояло еще трое суток. Мы выходили на перрон на каждой станции, сглатывали слюнки, вдыхая ароматы горячей вареной картошки, политой обжаренным салом с лучком, и взирая на кучки малосольных огурчиков, которые предлагали пассажирам местные торговцы. На одной из таких остановок под Читой мы помогли какой-то бабушке загрузить в наш вагон несколько огромных сумок. Оказалось, что она будет ехать в нашем купе до Хабаровска, откуда самолетом полетит к дочери на Сахалин.

Собираясь обедать, бабушка предложила нам присоединиться, но мы, не сговариваясь, стали дружно отказываться, не отводя голодных глаз от снадобий, разложенных на столе. Пожилого человека, возможно повидавшего и пережившего голод, наш слаженный дуэт обмануть не смог. Она молча достала из своих необъятных сумок домашнее сало, сметану, в которой не тонула ложка, и другие домашние вкусности, от которых мы уже не смогли отказаться. Так мы и доехали до Хабаровска. На вокзале мы перегрузили бабушку вместе со значительно полегчавшими сумками из поезда в автобус, следовавший в аэропорт, и остановились в раздумье. Оставшихся у нас денег, а это еще был целый рубль с мелочью, как раз хватало для того, чтобы с шиком доехать до дома на такси, однако условный рефлекс экономии, который выработался у нас за прошедшую неделю, оказался достаточно сильным. Мы единодушно выбрали трамвай.

Через несколько лет, уже служа в органах, я узнал, что должен был обучаться на «бинома» (так их называли остальные слушатели Высшей школы), то есть на шифровальщика, криптографа. Так закончилась моя первая попытка.

Через десять с небольшим лет я, уже вполне осознанно, пришел сам на оперативную работу в КГБ, но об этом, возможно, будет написано в одном из моих следующих рассказов.

Бригидин Ю.И., полковник в отставке, председатель ревизионной комиссии НП СВГБ.

На фотографии: Так я выглядел в июле 1968 года, когда мама провожала меня в Москву на легендарном ТУ-114.