Новые документы и факты об Амурской экспедиции Невельского Г.И.

В мае 2017 года  вышел в свет сборник документов о Г.И. Невельском, подготовленный Российским государственным архивом Военно-Морского Флота (РГАВМФ) [1].

Сборник составлен на основе документов из фондов РГАВМФ, которые детально освещают организацию и деятельность экспедиции под руководством капитана 1-го ранга Геннадия Иванович Невельского в 1849–1855 гг.,  .  .  .  .  .

в ходе которой удалось подробно изучить и нанести на карту остров Сахалин и устье реки Амур, доказать островное положение Сахалина и доступность для морских судов устья Амура.

 Публикуемые документы дают представление о подготовке экспедиции, постройке, вооружении и выходе в «дальний вояж» транспорта «Байкал», участии в снаряжении экспедиции многих русских мореплавателей. Открытия, совершенные Г.И. Невельским и его сподвижниками, впоследствии неоднократно обсуждались на заседаниях специально созданного Особого комитета по делу об Амуре и гиляках.

В сборник включены многочисленные рапорты, донесения, письма Г.И. Невельского начальнику Главного морского штаба е.и.в. князю А.С. Меншикову и генерал-губернатору Восточной Сибири генерал-майору Н.Н. Муравьеву. Публикуемые материалы экспедиций содержат сведения о жизни, быте и культуре народов Сахалина и Приамурья середины XIX в., дружеском отношении местного населения к русским землепроходцам и мореплавателям, отображают процесс описания и освоения этих территорий, учреждения постов и укрепленных пунктов, строительства портов.

Сборник завершается документами о подготовке к изданию его записок «Действия наших морских офицеров с 1849 по исход 1855 года на отдаленном Востоке нашего отечества и их последствия».

Издание адресовано специалистам по истории Дальнего Востока, международных отношений, военно-морского флота, этнографам и географам, а также всем интересующимся историей России XIX  века.

В этой публикации сообщим лишь некоторые новые документы о деятельности Г.И. Невельского. 

Авторы сборника сообщают, что фонда документальных материалов Г. И. Невельского и экспедиции, которой он руководил, в архивохранилищах России не найдено. Каки­ми документами он располагал при написании книги «Подвиги рус­ских морских офицеров на крайнем Востоке России», неизвестно [1, с. 31].

Дальневосточным исследователям эта проблема хорошо известна из публикации Костанова А.И. [6]. Мы также это отмечали в книге об Амурской экспедиции [7].  

Определенный интерес представляют документы об инструкции Г.И. Невельскому по изучению устья Амура и  основании им  на мысе Куегда  Николаевского поста 1 (13) августа 1850 г. в присут­ствии гиляков из окрестных деревень при салюте из фальконета и ружей с подъ­емом русского флага. Первая команда на посту состояла из шести матросов при фальконете и шлюпке [2, с. 122]. 

Как известно, за эти самовольные действия его хотели  привлечь к ответственности вплоть до разжалования в матросы. Но заступничество великого князя Константина Николаевича и Н.Н. Муравьева спасли Невельского от этого наказания. 

После завершения плавания в Охотск осенью 1849 года и доклада в Петербурге о его итогах, Г.И. Невельской вновь получил назначение на Дальний Восток. 8 февраля 1850 года Г.И. Невельской «высочайшим приказом из 10-го флотского экипажа переведен в Охотскую флотилию с производством на основании По­ложения о Камчатке в капитаны 1-го ранга и назначен состоять при генерал-губернаторе Восточной Сибири для исполнения особого возложенного вы­сочайшего повеления и с предоставлением прав относительно пенсии, каким пользуются начальники Камчатки». (РГАВМФ. Ф. 406. Оп. 3. Д. 463. Л. 519-521). 27 марта 1850 г. Невельской был уже в Иркутске [1, с. 441].

Авторы сборника подтверждают, что 16 августа 1848 г. последовала инструкция Морского министер­ства, в которой повторялась официальная версия плавания Г. И. Не­вельского, но далее говорилось, что подробные инструкции он полу­чит в Петропавловске от Н. Н. Муравьева, в распоряжение которого

передавалось судно. Н.Н. Муравьев подготовил инструкцию и, обо­сновав историческую необходимость обследования Амура, отметил, что «из берегов Охотского моря наиболее необходимо подробное описание: 1) северной части острова Сахалинас восточной и запад­ной его стороны; 2) пролива, отделяющего этот остров от материка; 3) лимана и устья реки Амур и 4) Сегнекинской губы..., получившей название залива в. кн. Константина» (документ № 7).

В этой инструкции Н.Н. Муравьев впер­вые назвал Сахалиностровом.Инструкцию, утвержденную импера­тором, Г.И.Невельской должен был получить в Петропавловске [1, с. 21-22].  

Составители сборника утверждают, что этой инструкции в архивах не обнаружено!

Документы, вошедшие в сборник, свидетельствуют, что в Петер­бурге продолжались дебаты по поводу дальнейших путей освоения Приамурья и действий экспедиции. Не все члены Особого комитета верили в открытие Г. И. Невельскогои, опасаясь осложнений с Ки­таем, требовали ликвидировать Николаевский пост, никаких мест больше не занимать, отправить лист в пекинский Трибунал, чтобы договориться с Китаем об обеспечении устьев Амура от покушений иностранцев. Военный министр граф А.И. Чернышев требовал суро­во наказать Г. И. Невельского за самовольные действия на Амуре.

7 февраля 1851 г. состоялось очередное заседание Особого комите­та, на котором было объявлено повеление императора: Николаевский пост оставить в виде лавки РАК, продолжать торговлю с туземцами через РАК, послать лист в Пекин и др. (документ № 24). 11 февраля Главное правление РАК получило информацию о заседании Особого комите­та и резолюции императора (документ № 25). По версии Г. И. Невельского, изложенной в его книге «Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России», Особый комитет заседал снова 12 февраля под председательством наследника и, вопреки резолюции императо­ра, принял решение, один из пунктов которого гласил: действующую на Амуре экспедицию назвать Амурской, начальником ее во всех от ношениях назначить Г. И. Невельского. Однако документально это не подтверждается[1, с. 25].

В книге «Подвиги русских морских офицеров...» [2, с. 124-125]. Г.И. Не­вельской излагает свою версию высочайшего повеления, по которой Особый комитет по делу об Амуре и гиляках вторично рассматривал это дело 12 фев­раля 1851 г. в присутствии наследника великого князя Александра Николаеви­ча. В одном из пунктов версии автора книги говорится о названии экспедиции Амурской и назначении Невельского ее начальником, однако, это документально не подтверждается.

11 февраля Н.Н. Муравьев сообщил Главному правле­нию Российско-Американской компании «о последовавшем высочайшем разрешении по делу об Амуре и гиля­ках» (см. документ № 24), 12 февраля заседания Особого комитета не происходило, официального приказа об организации Амурской экспедиции не издавалось, 8 февраля 1851 г. Невельской был назначен состоять при генерал-губернаторе Восточной Сибири (см. примечание 57) [1, с. 442].

Ниже можно прочитать: «20 марта 1850 г. А.С. Меншиков сообщил Муравьеву, что он докладывал импе­ратору о его рапорте. Николай I «изволил сообщить» Муравьеву, «что посто­янно желая, дабы в распространении наших отношений с чуждыми нам доселе племенами восточного азиатского края соблюдалась крайняя осторожность и неспешность, его величество не может не признать предложенных вами мер и распоряжений при настоящих обстоятельствах еще рановременными (выделено мною - А.Ф.), а потому все, что могло бы в сем случае быть принято к исполнению как след­ствие вашего ко мне отношения, отложено». (РГАВМФ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 206. Л. 73 об.-74). Экспедиция была подчинена правительству только в конце 1853 г. (см. документ № 87)»[1, с. 448].

В другом месте опять речь идет об экспедиции под руководством Г.И. Невельского, которая до 1853 г. «Амурской» не называлась. До этого Н.Н. Муравьев в письмах Г. И. Невельско­му называл ее «ваша экспедиция», «вверенная вам особая экспедиция» и др., а сам Невельской именовал ее «просто особая экспедиция» (см. документ № 54).

К рапорту Н.Н. Муравьева был приложен проект положения о преобразовани­ях в экспедиции, практически изложенный в рапорте, и впервые представлен «штат морской и казачьей команды Петровского селения», где в числе строевых чинов значился «начальник экспедиции, состоящий для особых поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири. Капитан 1-го ранга». До этого Невель­ской начальником экспедиции официально не назывался. Всего в штат было включено 353 человека, на то время в Петровском зимовье находилось 92 чело­века. (РГАВМФ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 206. Л. 68-70)[1, с. 447].

Показательным примером  вольной трактовки Г.И. Невельским исторических событий стал приказ по войскам о назначении его начальником штаба при генерал-губернаторе Восточной Сибири [1, с. 399].

«Приказ по войскам, на устье Амура сосредоточенным», о назначении контр-адмирала Г. И. Невельского начальником штаба при генерал-губернаторе Восточной Сибири и командующем войсками

                                                       №4          27 мая 1855 г.

Принимая главное начальство над морскими и сухопутными си­лами, для защиты устьев Амура сосредоточенными, я поручаю на­чальство над всеми морскими силами, в этих местах находящимися, камчатскому военному губернатору г-ну контр-адмиралу Завойко, а состоящему при мне контр-адмиралу Невельскому предлагаю ис­правлять при мне должность начальника штаба по всем вышеизло­женным войскам.

Главная квартира моя назначается в Мариинском посте. Дежур­ству камчатского военного губернатора и начальника морских сил при устье Амура находиться в Николаевском посте.

Подлинный подписал генерал-губернатор Восточной Сибири

и командующий в оной войсками генерал-лейтенант Муравьев

РГАВМФ. Ф. 410. On. 2. Д. 922. Л. 85-85 об.

Копия, заверенная Н. Н. Муравьевым.

В книге Г. И. Невельского этот приказ изложен иначе: «1. Амурская экспедиция заменяется Управлением камчатского губернатора контр-адмирала Завойко, местопребыванием которого назначается Николаевское. 2. Вы назначаетесь на­чальником штаба при главнокомандующем всеми морскими и сухопутными силами Приамурского края. 3. Все чины, состоящие в Амурской экспедиции, поступают под начальство адмирала Завойко. 4. Главной квартирой всех наших войск назначается Мариинский пост» [2, с. 322 - 323].

Как показало исследование, специального приказа об организации Амурской экспедиции не издавалось, соответственно не было приказа и о ее расформиро­вании, она не имела статуса военно-морского формирования. Название Амур­ская экспедиция до 1853 г. не употреблялось и появилось в 1853 г. в докумен­тах Главного правления РАК, возможно, в отличие от Сахалинской экспедиции (см. документ № 71). Военный министр князь В.А. Долгоруков в письме К.В. Нессель­роде от 1 мая 1863 г. даже называл ее «Забайкальской экспедицией». (АВПРИ. Ф. Главный архив. Оп. 8. 1853-1859. Д.6. Л.1). В подлинном послужном списке Невельского, составленном в 1856 г., вероятно, уже в Петербурге и подписанном Н. Н. Муравьевым, сказано:

«С 1850 по 1855 год по 3 июня был начальником Особой амурской экспедиции, составленной для занятия Приамурского края, состоя вместе с тем по особым поручениям у генерал-губернатора Восточной Сибири». (РГАВМФ. Ф. 406. Оп. 3. Д. 463. Л. 516). Следует отметить, что началь­ником экспедиции он приказом тоже не назначался[1, с. 461-462].

Вышеупомянутым приказом экспедиция Невельского была практически расформирова­на. Сдав дела своему заместителю А.В. Бачманову, Невельской с женой и ма­ленькой дочкой переехал в Мариинский пост. Вступив в новую должность, он, прежде всего, представил генерал-губернатору отчет о действиях экспедиции с июня 1850 г. по июнь 1855 г. и свои соображения о дальнейших мероприятиях по отражению неприятеля и устройству края [2, с.321-328].

После окончания боевых действий на Амуре и отъезда Н.Н. Муравьева Г.И. Невельской с семьей остался зимовать в Мариинском посте как частное лицо. Летом 1856 г. Невельские выехали с Аму­ра через Аян и к концу сентября прибыли в Иркутск [2, с.323, 336, 338-341].

10 декабря 1856 г. Невельской был зачислен в резерв флота, в 1857 г. назначен членом Морского ученого комитета, в 1866 г. — членом Ученого отделения Морского техническо­го комитета [1, с. 461].

Уделено в сборнике внимание и организационным вопросам экс­педиции Невельского. До 1854 г. она подчинялась камчатско­му военному губернатору и командиру Петропавловского порта генерал-майору (позднее контр-адмирал) В.С. Завойко, так как официально Г.И. Невельской был причислен к Охотской флоти­лии, и Российско-Американской компании, снабжавшей экспеди­цию всем необходимым и обеспечивавшей товарами ее участников, которые изучали Приамурье под видом купцов. И с В. С. Завойко и с Главным правлением РАК у Г.И. Невельского сложились весьма напряженные отношения, что мешало его деятельности (документы № 40, 50, 52, 54). Экспедиция в то время не имела ни штата, ни утверж­денного начальника. Г.И. Невельской несколько раз обращался к Н.Н. Муравьеву с просьбой о необходимости организационных преобразований и представлял свои соображения, где была указана должность начальника экспедиции, капитана 1-го ранга, состоящего по особым поручениям при генерал-губернаторе Восточной Сиби­ри, однако император считал это «рановременным» (документы № 42, 52). Только 6 января 1854 г. в Николаевском посте был получен приказ о подчинении экспедиции правительству, подъеме на всех постах военных флагов и сдаче флагов РАК в пакгаузы. Экспедиция полу­чила особый временный штат, Г. И. Невельской освобождался от зависимости РАК (документ № 88). 25 августа 1854 г. он был произведен в контр-адмиралы.

В сборник вошли и документы о реорганизации управления вой­сками на Амуре после окончания военных действий. Н. Н. Муравьев предполагал назначить Невельского начальником штаба при себе, контр-адмирала В. С. Завойко начальником всех морских сил на Амуре, а М. С. Карсакова — всех сухопутных. «Таким образом, — пи­сал он Карсакову, — Невельской с громким названием не будет нико­му мешать и докончит свое там поприще почетно»[3, с. 157].16 марта 1855 г. Н. Н. Муравьев сообщил о своих планах реорганизации управления войсками и морскими силами на Амуре генерал-адмиралу великому князю Константину Николаевичу, объясняя необходимость преобразова­ний тем, что тогда «...упразднится отдельное управление войсками на юго-восточных берегах Сибири и прекратятся особые преимуще­ства, на время им дарованные» (документ № 102).

Выше уже говорилось о приказе от  27 мая 1855 г. (документ № 103) автоматически прекращавшему де­ятельность экспедиции Г. И. Невельского, хотя в самом приказе об этом не говорится ни слова. По версии Г. И. Невельского приказ от 27 мая касался только Амурской экспедиции, что не соот­ветствует подлиннику.

Покидая Амур, 18 ноября 1855 г. Н.Н. Муравьев писал Констан­тину Николаевичу: «Невельской здесь теперь не нужен, ни на Амуре, ни в Иркутске. Я принял смелость представить об отчислении его: он выслужил узаконенные сроки и контр-адмирал, заслуги его возна­граждены, а если будет милость вашего высочества дать ему покой­ное место, то он отдохнет и оправится от многолетнего своего пре­бывания на Амуре» (документ № 105) [1, с. 29-30].

Несомненный интерес для исследователей представляет письмо командира шхуны «Восток» капитан-лейтенанта В. А. Римского-Корсакова (документ № 89). Выполняя поручение вице-адмирала Е. В. Путятина, он в августе-сентябре 1853 года совершил плавание в Татарский пролив и Амурский лиман, посетил Петровское зимовье, залив Де-Кастри, побережье Сахалина и кратко описал племена, населяющие остров. [1, с. 354- 368].Он отмечает  важность освоения этих мест для России.

Опытный мореплавательпри­знается, что отправляясь в это плавание, испытывал волнение вместе со страхом и радостью. «Страхом потому, что дела было задано много, а сроку определено мало, и, разумеется, как было и не радоваться, идя в край неизведанный для разысканий и открытий, по следам Лаперуза, Броутона и Крузенштерна — людей знаменитых в истории мореплавания… В одиннадцать дней перешел я Японское море и 30 августа вечером в первый раз увидел южный мыс Сахалина, а ночью вошел в Татарский залив, или по-нынешнему — пролив. Этот кло­чок моря, который и Лаперуз и Броутон отрекомендовали таким не­гостеприимным, ветренным и туманным, встретил меня как нельзя ласковее, наряженный в ясную, теплую погоду, угощая добреньким попутным ветерком вместо хлеба-соли» [1, с. 354].

Только 3-го сентября  шхуна пришла в залив Жонкиер — предел, на котором Лаперуз окончил свою опись сахалинского берега и отклонился к татарскому. Здесь пробыл три дня, осмотрел подробно и описал местность, отыскал богатые пласты каменного угля, познакомился с гиляками, населяющими северную половину Сахалина, запасся водою, устроил команде походную баню [1, с. 355].

«8-го числа поутру пошел вдоль края этой отмели далее к северу, однажды коснулся мели, но только на одну ми­нуту, и дошел до средины пролива. Глубина все уменьшалась и к 5 ча­сам вечера дошла до 12 футов, тогда как шхуна сидит в воде всего 10.Я в этот момент был в таком задоре, что шел бы вперед до тех пор, покуда совсем не уселся. Мы находились на том самом месте, до которого доходил Броутон и с которого он, видя к северу одни отме­ли, поворотил назад»[1, с. 355].

Ранним утром 9 сентября со свежим попутным вет­ром шхуна пошла далее. «Через час я уже достиг того предела, до которого с севера доходил на шлюпке Невельской в 1849 г., а к 10 час. утра, миновав благополучно узкость южного канала, бросил якорь в Амур­ском лимане, к северу от мыса Лазарева.

10-го числа при тихой, ясной погоде я пошел далее к северу по ли­ману. Руководствуясь отчасти картою Невельского, составленною со слов туземцев, и, следовательно, весьма ненадежною, а всего более по­лагаясь на лот, которым я беспрестанно щупал дно, я двинулся миль на 15 вперед, но тут встретил сплошные отмели, между которыми часа два сновал во все стороны и не мог найти дальнейшего прохода. Не­чего делать, пришлось опять воротиться к мысу Лазарева и стать на якорь» [1, с. 356].

Только в 9 ча­сов утра 13 сентября шхуна «Восток» вошла в Амур, и бросила якорь в устье его, к северо-западу от мыса Пронгэ. «Не только я, но и все офицеры мои были в полном вос­хищении от этого благополучного достижения цели, и за бутылкою шампанского мы поздравили друг друга»[1, с. 356-357].

Так командир шхуны «Восток» капитан-лейтенант В. А. Римский-Корсаков стал истинным первопроходцем Татарского пролива! (подчеркнуто мною – А.Ф.) В течение десяти суток, методом проб и ошибок, он «нащупал» фарватер среди многочисленных мелей и других препятствий. При этом он отмечает, что отчасти «руководствовался» картою Невельского, составленной со слов туземцев, и, следовательно, весьма ненадежною, а всего более по­лагался на лот, которым  беспрестанно щупал дно.

В этой связи поражает его самокритичность в достижении командой шхуны долгожданного прорыва в изысканиях в Татарском проливе: «...теперь, действительно, если хладнокровно разобрать, так на­добно признаться, что существенной причины для радости моей не было. Известности я этим приобрести не могу, потому что уже прош­ли те времена, когда подобные подвиги можно было считать мудре­ными. При том же никакого великого открытия, никакого великого шага для науки или для торговли я не сделал, а всего только на деле поверил предположение, в котором уже давно почти не сомневаются. Польза в будущем от моей экспедиции самая микроскопическая, да и та еще под сомнением. А между тем воображение, давно еще на­строенное к тому, чтоб придавать всякому новому неисследованно­му краю характер таинственности, ласкает самолюбие мечтами, что, дескать, я ли не Лаперуз или не Кук, тогда как, если вникнуть, так сейчас видно, что Воин Андреевич Лаперуз обязан своим успехом  единственно юношескому задору и счастью, тогда как открытия Кука и подлинного Лаперуза были плодом глубоких познаний и разумных соображений. [1, с. 357].

Ниже он продолжает: «Разумно ли, бессмысленно ли я радо­вался и волновался во время пребывания моего в Татарском проли­ве, не знаю, знаю только, что все это плавание врезалось в мою па­мять с мельчайшими подробностями, и что такой, как тогда, полноты ощущений, такого бодрого и деятельного настроения духа и такого благодатного упражнения всем способностям мне еще не доводилось испытывать, и за такой эпизод в моей жизни всегда буду искренно благодарить Бога» [1, с. 358].

На другой день В.А. Римский-Корсаков поехал за 40 миль в Петровское зимовье для свидания с Невельским.  Но  встреча не состоялась: он уже неделю как убыл на Сахалин.

Осмотрев Петровское зимовье, Римский-Корсаков отметил его достоинства, но подчеркнул и недостатки: «Невельской на первых порах своих восторгов очень несправедливо дал название гавани Счастья… простой смертный, не искусный в подоб­ных наведениях, не станет так натуживаться, чтоб отыскать в гавани Счастья отвлеченные достоинства, а, взглянув на нее материальным оком, несомненно, последует первому впечатлению и скажет, что это скорее гавань уныния, чем гавань Счастья [1, с. 359].

19 сентября по старому пути как по писаному, шхуна с помощью свежего попутного ветра в один день выскочила назад из лимана и к вечеру пришла в залив Де-Кастри.

В этой статье не будем рассматривать другие интересные оценки увиденного Римским-Корсаковым  в Татарском проливе и на Сахалине. 

В заключение отметим, что ко времени создания Невельским рукописи книги практически не осталось людей, которые могли бы подтвердить или опровергнуть многие факты деятельности участников экспедиции. В этой связи можно лишь говорить о некоторых достоверных событиях. Об этом же свидетельствуют и многочисленные замечания редакторов в комментариях к переизданиям его книги.

На наш взгляд,  исследователям предстоит кропотливая работа, как по внимательному изучению сборника новых документов о Г.И. Невельском, так и критическом анализе многочисленных книг и статей о его деятельности.

Филонов Александр Михайлович, полковник в отставке, ученый секретарь Хабаровского регионального отделения Русского географического общества, почетный гражданин г. Хабаровска

СПИСОК литературы

1. Г.И. Невельской. Документы и материалы (1813–1876)» (СПб.: Издательство «Русско-Балтийский информационный центр “Блиц”», 2017. – 504 с., илл.). [Сборник документов подготовлен Российским государственным архивом Военно-Морского Флота (РГАВМФ)].

2. Невельской Г.И.  Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России. 1849—1855. М., 1947.

3. Алексеев А. И. Геннадий Иванович Невельской. М., 1984. С. 157.

4. Барсуков И.П.Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным  источникам : (материалы для биографии) / Иван Барсуков. - Репр. воспроизведение изд. 1891 г. – Хабаровск, 1999. - Кн. 1.

5.Барсуков И.П. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам : (материалы для биографии) / Иван Барсуков. - Репр. воспроизведение изд. 1891 г. – Хабаровск, 2009. - Кн. 2.

6. Костанов А.И. О судьбе архива Амурской экспедиции Г.И. Невельского / А.И. Костанов/ Документальная история Сибири XVII - середина XIX вв. (Историко – архивные исследования). – Владивосток: Дальнаука, 2007. – С. 259-272.

7. Филонов А.М. Амурская экспедиция Г.И. Невельского. Взгляд из XXI века / А.М. Филонов. – Хабаровская краевая типография, 2013. – 336 с.