Турист из Виттена

"В ночь на 27 марта 1898 года среди Тихого океана экипаж бременского судна "Матадор" был немало напуган удивительной фата морганой. В седьмую склянку ночи (иначе – за полчаса до полуночи) вахтенный заметил на подветренной стороне, приблизительно в двух милях, большое парусное судно, борющееся со штормом, хотя океан кругом был совершенно спокоен. Между тем неизвестное судно напрягало все свои силы в борьбе с разыгравшейся стихией.

При ярком лунном свете тропиков, когда ночью почти так же светло, как днем, можно было видеть огромные волны, которые перекатываясь через нос и, пенясь, бежали вдоль палубы. Матросы "Матадора" столпились на палубе с бледными лицами, в боязливом ожидании какой нибудь страшной развязки…

Призрачный корабль внезапно переменил курс и очутился прямо перед "Матадором". Экипаж охватил ужас в ожидании неизбежного столкновения; некоторые матросы пытались броситься за борт. Но загадочное судно опять резко поменяло курс.

В то время как оно полетело на парусах в южном направлении, увлекая за собою волны и ветер, на "Матадоре" увидели, что яркий свет в двух иллюминаторах капитанской каюты внезапно погас, а через минуту исчезло и таинственное судно.

В одном из портовых городов Чили капитан "Матадора" Геркенс познакомился с рапортом капитана датского судна, заходившего туда за три недели до этого. В нем говорилось, что в ночь на 27 марта, около полуночи, во время сильного шторма в капитанской каюте произошел взрыв лампы, причем старший штурман получил сильные ожоги. Даты испугавшего экипаж "Матадора" видения и зафиксированного в рапорте происшествия совпадали, что позволило установить связь миража с реальным событием, случившимся на датском судне, попавшем в шторм.

Когда установили местонахождение двух судов, оказалось, что расстояние между "Матадором" и датским судном во время появления этого миража равнялось 1700 км; кроме того, в описываемое время в той части Тихого океана действительно свирепствовал сильный шторм.

Итак, если верить этому сообщению, иногда можно увидеть то, что скрыто за далеким горизонтом. Но как это возможно?"
Курт Хайнце отложил газету и посмотрел на часы. Было около девяти. Солнце давно спряталось за холмы, на небольшой, утопающий в зелени город опустились летние сумерки.
"Да, забавные вещи происходят в мире! – подумал Курт. – Когда и, самое главное, кто в этом разберется?"

Он сварил себе кофе, остудил его, добавил немного сладкого вишневого сока и снова устроился поудобнее в кресле. Газета лежала перед ним на журнальном столике. Сделав несколько глотков из чашки, Курт вернулся к интересной статье.

"Особую известность получили миражи когда-то прошедших на земле сражений: летом 1686, 23 июня 1744, 8 октября 1881 года, на всем протяжении XVII-XVIII веков в Англии и Шотландии неоднократно лицезрели на небе "кинопленку" с записью давно отгремевших боев... В 1785 неизвестные солдаты-призраки дважды маршировали над Уйестом (Силезия). В 1797, 1800, 1836 над Ирландией неоднократно наблюдались призрачные "армии эльфов" и "волшебные сражения" древних воинств... 3 мая 1848 года над Дофинэ (Вена) двадцать очевидцев видели в небе целую армию... 30 декабря 1850 солдаты в старой форме маршировали над Банмутом, а 22 января 1854 – над Будериком... С сентября по октябрь 1881 фигуры в белых одеяниях и шлемах маршировали над Виргинией, затем Дэлавером и Мэрилендом (США)... 27 августа 1914 отступающая британская армия видела, как параллельно ей в небе движутся кавалерийские эскадроны, древние рыцари, лучники, светящиеся ангелы и таинственные облака... В ноябре 1956 года англичане Петер Зиновьев и Патрик Скипуит пошли в поход в горы Куиллин. В три часа ночи, услышав странный шум, они выглянули из палатки и увидели в небе "десятки шотландских стрелков, которые вели огонь по невидимому неприятелю". Утром друзей опять разбудили небесные звуки – на этот раз они увидели в небе "тех же шотландцев, но выглядевших полумертвыми, отступавших, спотыкавшихся о незримые камни".

Спустившись в городок Слайгачан, очевидцы поделились увиденным с администратором гостиницы, а тот лишь сказал, что они не первые, наблюдавшие это явление. И это – "отражение битвы, случившейся в 1745 году".

"Да-а, дела!" – подумал Курт и снова посмотрел на часы.
Спать не хотелось, впереди был выходной. Он включил телевизор, неторопливо отыскал канал новостей и – оторопел. У него, сорокалетнего мужчины, сдержанного и спокойного, вдруг задрожал подбородок, стало неровным дыхание. Курту показалось, что диктор монотонным голосом сообщает лично ему:

"Несколько дней назад в районе населенного пункта Прохоровка в Курской области России местные жители наблюдали явление хрономиража: в полночном небе появились германские и советские танки, участвовавшие в известном сражении двенадцатого июля тысяча девятьсот сорок третьего года. По утверждению очевидцев, были слышны звуки выстрелов и даже крики людей. Мираж продержался около пятнадцати минут, потом все исчезло".
Курт вскочил с кресла и нервно зашагал по комнате. Его, знатока России, даже не смутило, что диктор приписала Прохоровку к Курской области вместо Белгородской.

"Черт возьми, – думал он, – это сигнал! Это точно сигнал!"
С этими мыслями он схватил телефон.
– Пауль! Это я, послушай! Ты новости смотрел? Да, извини, уже поздно, но я просто не могу удержаться. Что случилось? Сейчас расскажу. Хорошо, коротко. Если совсем коротко, сделай мне билет в Россию. Что значит, на когда – на завтра! Нет, я не сошел с ума! Там появился хрономираж, в районе Прохоровки, где погиб мой дед. Понимаешь? Я хочу это увидеть! Ну, как – не знаю, у тебя ведь жена – директор турагентства! По программе городов побратимов, что ли. Или ты забыл, что Виттен с Курском… Вот и хорошо, что не забыл. Так сделаешь? Попроси Эльзу. Когда мне зайти?

*     *     *

– Понимаешь, Пауль, я чувствую, что это – сигнал свыше!
Приятель посмотрел на Курта с сочувствием.
– Мы дружим с тобой уже двадцать пять лет, – сказал он, растягивая слова, – но я и не предполагал, что ты можешь быть настолько экзальтированным…
– Да пойми ты, наконец, – стараясь говорить предельно убедительно, продолжил Курт, – ничто в этом мире не исчезает бесследно, и ничто не возникает ниоткуда. Это один из основных законов бытия, который время от времени проявляется перед нами с пугающей очевидностью. Но не стОит бояться так называемых чудес, каких-то феноменов: всё это лишь отдельные намеки человечеству на более тонкий мир, который далеко еще не познан, но к познанию которого нам следует стремиться.
– Знаешь, Курт, как друг, я могу тебя понять, а вот как простой обыватель – извини, считаю твою затею…как бы это помягче сказать?
– Дуростью?
– Ну, примерно так.
– И все же…
– Конечно же, я помогу. Можешь не сомневаться. Завтра билет на самолет до Москвы будет у тебя. А во Франкфурт уже доберешься сам.
– Я знал, что на тебя можно положиться!
– И все же я не одобряю эту затею?
– Да успокойся, Пауль, все будет хорошо. Вернусь – расскажу.
– Ну, с языком, я знаю, у тебя все в порядке. – Пауль улыбнулся. – Студенты говорят, что ты уже по-немецки говоришь с русским акцентом.

Теперь улыбнулся Курт.
– Я не знал, что наши студенты сексотят обо мне.
– Да нет, тебя просто очень любят, особенно девчонки, я-то знаю. И всегда отзываются хорошо.
– Так ты на лекциях с ними о медицине говоришь или обо мне?
– Когда как… – улыбнулся Пауль. Потом спросил, посерьезнев: – Ты в самом деле веришь, что можешь увидеть деда?
Курт сжал губы и кивнул головой. В его серых глазах блеснул какой-то глубинный огонь.
– Но ведь этого может и не случиться, там же был страшный бой! Даже если вдруг появится этот мираж… Как ты собираешься ориентироваться? Там были сотни танков и тысячи людей! Я читал когда-то.
– Я тоже, – сухо сказал Курт. – Ты даже не представляешь себе, сколько я читал. Я даже русский язык выучил специально, чтобы не только классиков их литературы читать в оригинале, но и всякие мемуары, периодику.
– Зачем?
– А ты не догадываешься?
– Нет. Ты хороший филолог, я знаю. Но почему именно русский язык? Кстати, мы никогда это не обсуждали, ведь так?
– Я хотел понять, почему мы проиграли ту войну…
– Вот как! Ну, ты даешь!
– Именно.
– И как, понял?
Курт пожал плечами.
– И ты сейчас едешь в эту деревню, чтобы найти ответ? – Ироничная улыбка мелькнула на лице Пауля. – Курт…
– Мой дед был потомственным дворянином, капитаном Вермахта, он знал пять языков, и он погиб там… Мне очень много о нем рассказывала бабушка.
– Я помню твою бабушку, она всегда угощала меня пирожками. Всё говорила, что я худой. Как ты думаешь, если бы она была жива, она бы одобрила твою идею?
– Я не знаю. Но я чувствую, что должен это сделать.

*     *     *

Небо на закате медленно тускнело. Красно-горячие тона остывали, становясь пунцовыми, потом лиловели и угасали совсем, уступая место аспидно-синим оттенкам.
Курт Хайнце наблюдал эти метаморфозы прямо перед собой, неторопливо продвигаясь по извилистой проселочной дороге, пыльной и горячей. Прогретая за день немилосердным солнцем, земля теперь отдавала накопленный жар липкому вечернему воздуху, который даже не колебался, а грузно висел над пшеничным полем.

Приехав в Прохоровку под вечер на разболтанном пригородном автобусе, Курт Хайнце поспешил удалиться от центра села к окраине, справедливо полагая, что его, незнакомца, к тому же иностранца, легко может "вычислить" местное население. Да еще и заподозрить в чем-то может. Ему не нужны были случайные встречи, какие-то разговоры и выяснение отношений. Он приехал сюда, чтобы побыть наедине с самим собой. Поэтому, тщательно готовясь к своей ночной вылазке, профессор филологии Виттенского университета в небольшой дорожной сумке, перекинутой через плечо, имел всё самое необходимое: пару бутербродов, бутылку минеральной воды и, конечно же, фотоаппарат Nikon.

И теперь, в половине десятого вечера, уже отойдя от села на пару километров, он испытывал необычайный прилив энергии, его сердце билось учащенно, а душа трепетала в предощущении чего-то грандиозного и феерического. Курт Хайнце почему-то был абсолютно уверен, что мираж под Прохоровкой, о котором три дня назад он услышал в новостях, сегодня обязательно повторится. И тогда, возможно, он увидит на небесной голограмме не только командующего Четвертой танковой армией генерал-полковника Германа Гота, отдающего приказы, а и своего боевого деда, гауптштурмфюрера СС Карла Хайнце, ведущего танковый взвод в атаку.

В высоком июльском небе затрепетали звезды. На юго-востоке сверкал величественный Большой Летний Треугольник: выше всех Вега, левее и ниже Денеб, а справа над горизонтом Альтаир. Глядя на сияние трех звезд, Курт Хайнце вдруг вспомнил семейный склеп на Виттенском кладбище, где были похоронены его родители и бабушка. Три надписи на могильной плите, три имени.
"А где-то здесь, – подумал он, – в этих полях…"

Поблизости застрекотал сверчок, чуть поодаль ему ответил другой. Наступавшая мгла стала наполняться звуками иной, малознакомой жизни.
Курт не боялся темноты, он даже не взял с собой фонарик, намереваясь пробыть в поле всю короткую летнюю ночь – до самого рассвета. Ради этой единственной ночи он, в общем-то достаточно инертный человек, рискнул преодолеть почти две тысячи километров.
Сойдя с дороги, немецкий филолог разглядел небольшой бугорок, поросший густой травой, и присел на него. Потом он подсветил наручные часы: до полуночи оставалось каких-то несколько минут.
"Сейчас, – подумал он. – Сейчас или уже никогда…"

Курт достал из сумки фотоаппарат, снял крышку с объектива и замер в ожидании чуда, в которое так неожиданно начал верить. Вот-вот в черноте наступившей ночи должна была появиться грандиозная панорама сражения. В его голове вдруг поплыли читанные однажды воспоминания участника боя унтерштурмфюрера Гюрса, командира мотострелкового взвода: "Русские начали атаку утром. Они были вокруг нас, над нами, среди нас. Завязался рукопашный бой, мы выпрыгивали из наших одиночных окопов, поджигали магниевыми кумулятивными гранатами танки противника, взбирались на наши бронетранспортеры и стреляли в любой танк или солдата, которого мы заметили. Это был ад! В 11.00 инициатива боя снова была в наших руках. Наши танки нам здорово помогали. Только одна моя рота уничтожила 15 русских танков".

И вдруг он услышал голоса. Их было сразу несколько, и они стремительно приближались. Увлекшись своими мыслями, Курт даже не заметил, как с дороги прямо к нему свернули четверо парней. И в одно мгновение он понял свою главную ошибку: на нем была белая рубашка, которая выделялась в темноте, привлекая прохожих. Но было уже поздно. Парни обступили ночного наблюдателя. От них разило запахом алкоголя.

– Это еще кто?! – сказал один.
– Щас разберемся! – ответил другой.
Курт поднялся, нервно спрятал фотоаппарат в сумку.
– Ты хто, человек? – спросил первый голос. – И чё тут делаешь?
Он подошел вплотную к Курту и вгляделся в его лицо, дыхнув перегаром.
– Пацаны, я его не знаю. На танцах его не было. Это вообще не наш. И не пацан вроде.
– Может, с Яковлево? Или из Ольшанки? Так мы с ним щас разберемся!
– Друзья, меня зовут Курт Хайнце, я турист из Виттена.
– Немец чё ли? Во бля, немец!
– Да, я приехал из Германии, – стараясь сохранять присутствие духа, сказал Курт. – Я видел по новостям, что у вас тут был мираж… И захотел посмотреть…

– Здорово по-русски чешет, а! – сказал один из парней.
– Может, шпион?
– Нет, я не шпион, поверьте. Я вам объясню.
– Не, ну прикол, а, пацаны?! Ночью в чистом поле немец объявился! Копец какой-то!
– Я не копец, я турист, – возразил Курт, рассмешив пьяную компанию. – Я приехал специально посмотреть хрономираж. По новостям говорили несколько дней назад. Вы что-то видели здесь? Может быть, кто-то мне расскажет…
– А чё мы должны были видеть, а, Ганс?
– Я не Ганс, я Курт.
– А по мне хоть Адольф! – резко сказал первый голос. – Так чё тут было, кто знает?

Он повернулся к остальным. Те молчали.
– Ну, говори теперь ты, интурист.
– В июле сорок третьего года в этих местах было танковое сражение, – запинаясь, сказал Курт. – Во время войны. Вы же учили свою историю? Тут погиб мой дедушка, и я хотел увидеть…
– Дедушку?!

Компания подвыпивших парней снова нестройно рассмеялась.
– Я все понял: это сумасшедший! – заявил один из них.
– Точно!
– Нет, я не сумасшедший, – возразил Курт. – Я профессор филологии.
– А знаешь ли ты, профессор долбаный, что у каждого из нас кто-то погиб в той войне?

– Я понимаю и сочувствую, – согласился Курт. – Но прошло столько лет, и наши страны… Ваш президент и наш канцлер теперь дружат…
– Но это не означает, что мы будем дружить с тобой!
– Но я и не прошу о дружбе с вами. Я просто хотел убедиться…
– Знаешь, турист, у меня вот прадед погиб под Киевом, а у Витальки – под вашим сраным Берлином. Представляешь, в самом конце войны, за несколько дней до победы!
– Я глубоко сожалею…
– И ты теперь приехал к нам, чтобы что-то тут узнавать? Не-е, фашист, ты попал! Конкретно попал!
– Нет-нет! Что вы от меня хотите? Я не фашист! Я иностранный подданный, я мирный человек, я буду жаловаться…
– Не, уже не будешь! – твердо сказал юноша, стоявший ближе всех, и взмахнул рукой. 

*     *     *

Легкий ветерок шевелил спелые колосья на пшеничном поле. Узкая пыльная дорога снова начинала прогреваться восходящим солнцем. В стороне от нее, в придорожной канаве навзничь лежал человек в белой рубахе. Высоко над землей чиркал с переливами жаворонок, а в открытых серых глазах человека отражалась бескрайняя небесная синь и лениво плывущие кучерявые белые облака. Они были похожи на танки…

Май 2013.

© Copyright: Юрий Гельман, 2014   Проза.ру