ХАТЫНЬ

Гудят колокола. Гудят печально и сурово. Над светлыми березовыми рощами, над задумчивыми борами Логойщины, над Белоруссией, над всей зе­млей плывет рожденная мемориальной бронзой мелодия. И в ней, в этой тревожной мелодии, зву­чит и реквием, и гимн. Реквием — в память милли­онов расстрелянных, повешенных, замученных, живыми сожженных. Гимн — людям, которые не покорились, не встали перед врагом на колени, погибли с именем матери-Родины на устах.

Мерно и вечно, как вечно само наше будущее, отбивают хатынские колокола наказ поколениям, написанный святою кровью страдальцев:

  «Люди добрые, помните:

Любили мы жизнь, и Родину нашу, и вас, доро­гие. Мы сгорели живыми в огне. Наша просьба ко всем: пусть скорбь и печаль обернутся в му­жество ваше и силу, чтобы смогли вы утвердить навечно мир и покой на земле.

Чтобы отныне нигде и никогда в вихре пожаров жизнь не умирала!»

Слова наказа, пепел сожженных стучат в серд­ца потомков и призывают к бдительности, к борь­бе с мрачными силами, которым мало Хатыни, мало Лидице и Орадура, мало миллионов жертв, крови, слез и скорби, принесенных миру фашиз­мом и второй мировой войной.

Хатынь... Жили здесь мирные люди, усердные труженики-белорусы, любившие свой крестьянский труд. Люди, лица которых были обожжены солн­цем и морозами. Люди, влюбленные в свои поля и леса. Они растили хлеба и лен, были хорошими животноводами. Воспитывали детей, радовались удачам и строили новую жизнь, которую принес им Великий Октябрь.

Война нарушила все мирные планы, изломала судьбы, зловещей тенью нависла над каждым до­мом. Стрекотаньем автоматов и тяжким стуком кованых сапог ворвалась она и в деревню Ха­тынь, что стояла на опушке, среди песчаных хол­мов Логойского района.

22 марта 1943 года отряд карателей мрачного фашистского палача Дирлевангера окружил де­ревню. Всех хатынцев — женщин, стариков и де­тей — согнали в хлев и подожгли. Под напором пылающих тел рухнули двери хлева. Но спасения все равно не было. Тех, кто вырывался из огнен­ного кольца, встречали пулеметные и автоматные очереди. 149 человек, и среди них 76 детей, на­вечно легли в одну братскую могилу.

Из взрослых жителей Хатыни удалось спастись только Иосифу Иосифовичу Каминскому. Изра­ненный и обожженный, он долго лежал возле тела убитого сына. На второй   день   его   подобрали, спрятали и вылечили наши советские люди. Посмо­трите внимательно на скульптуру мужчины, что будто идет навстречу каждому, кто ступает на многострадальную землю Хатыни. Его откинутые ветром волосы напоминают серый клок дыма. А взгляд, устремленный вдаль, полон горя и скорби. На обессиленных руках — тело мертвого сына. Прообразом непокоренного советского человека для скульптора Сергея Селиханова, автора этой композиции, стал И. И. Каминский.

И вечно пылает огненный пролом в черных мра­морных плитах. Они уложены в виде двухскатной обрушившейся крыши как раз там, где живыми горели хатынцы. А на месте каждого из 26 домов сложены из бетонных балок нижние венцы срубов. Над ними возвышаются печные трубы-стелы, увенчанные бронзовыми колоколами. Это их печальный звон плывет и плывет над околи­цами, чтобы всегда помнили о погибших живые.

Бетонная дорожка пролегла между былых ха­тынских подворий. От скульптурной композиции она ведет прямо к мемориальному ансамблю, увековечившему память о других белорусских дерев­нях, разделивших участь Хатыни. Судьба каждой из них — одна из страниц трагедии, развязанной фашистскими извергами на нашей земле. 136 бе­лорусских деревень полностью уничтожены окку­пантами. Их не восстановили даже после войны. Некому было восстанавливать. Деды и отцы, дети и внуки — все сгорели живыми и навечно легли в братских могилах. В мемориальных урнах, устано­вленных в виде надмогильных памятников, хранит­ся земля этих горестных пепелищ.

И такую судьбу готовили фашисты всей Бело­руссии, всему советскому народу. На нечелове­ческом языке захватчиков это называлось просто и страшно —«мертвая зона». В штабах была де­тально распланирована расправа над мирным на­селением, осуществлялась она последовательно, с невиданным садизмом и жестокостью. Батальо­ны «черной смерти» вершили дикую расправу во многих уголках нашей республики. Только в Вер­хнедвинском районе они успели истребить пол­ностью 34 деревни вместе с людьми. Погиб каж­дый  второй житель  района.

К строгим квадратам памятников этим деревням примыкает прямая каменная стена. На ней — на­звания 296 сожженных вместе с жителями бело­русских деревень. После войны они встали из пе­пла.  Их   отстроили   земляки   погибших.

Величественно возвышается мемориальная сте­на, возведенная в память об узниках лагерей смерти. Это суровое железобетонное сооружение в общих чертах напоминает места массового уничтожения людей. По всей стене — ниши с чугунны­ми решетками. А в этих нишах вмурованы мемо­риальные плиты с названием лагерей смерти, соз­данных фашистами на территории нашей респуб­лики во время войны. И цифры. Они говорят о сожженных в печах крематория, задушенных в га­зовых камерах, затравленных овчарками.

Вглядитесь сквозь переплеты решетки на стра­шное слово —  «Тростенец». В сорок первом эту землю опутывала колючая проволока и часовые с вышек нацеливали стволы пулеметов на толпы безоружных, разутых и раздетых людей. Тростенецкая фабрика смерти работала до сорок четвер­того года. За это время в концлагере было рас­стреляно, замучено и сожжено 206 500 мирных со­ветских граждан, партизан и военнопленных.

Перед глазами встают чудовищные картины не­человеческих мучений, горы пылающих тел, яры и танковые рвы,  где вершились массовые расстрелы. Полоцкий лагерь смерти — более 150 тысяч жиз­ней, Гомельский — около 100 тысяч... 2 миллиона 230 тысяч человек было уничтожено фашистскими палачами на территории Белоруссии — погиб каждый четвертый житель республики. 209 городов и городских поселков были превращены в руины, сожжены 9200 сел и деревень.

       По решению Центрального Комитета Комму­нистической партии Белоруссии и правительства республики на месте сожженной деревни Хатынь возведен мемориальный комплекс. Архитекторы Юрий Градов, Валентин Занкович, Леонид Левин, скульптор Сергей Селиханов, главный инженер проекта Василий Макаревич суровым языком кам­ня и бронзы увековечили несокрушимое мужество белорусского народа в годы Великой Отечест­венной войны, память жертв гитлеровского на­шествия.

В дни празднования освобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков на хатынскую землю был доставлен факел. Его зажгли от Вечно­го огня, что горит не сгорая у монумента Победы в Минске. Под тремя березами заполыхало свя­щенное пламя. В память о каждом четвертом погибшем. И теперь изо дня в день идут и идут сюда люди. Это их клятва, пламенная клятва по­томков высечена на строгом камне мемориала:

 «Родные вы наши.

Головы в скорби великой склонив, стоим пе­ред вами. Вы не покорились фашистским убий­цам в черные дни лихолетья.

Вы приняли смерть, но пламя любви вашей к Родине нашей советской вовек не погаснет.

Память о вас в народе бессмертна, как вечна земля и вечно яркое солнце над нею!»

Филонов Александр Михайлович,

полковник в отставке, ученый секретарь  Хабаровского регионального отделения Русского географического общества