|
|
Мнение православного человека
Если у меня спросить, как я отношусь к реализации проекта «трансплантация», то на этот вопрос отвечу однозначно: нельзя за счет жизни одного – созидать жизнь другому.
Заметьте: орган умершего человека к трансплантации не пригоден, а осуществлять забор органа от еще живого человека – это кощунство. Не надо лицемерить и заявлять о «практической смерти» о «смерти мозга» и прочее. Не надо!
С достоверностью сказать, что доставленный по скорой помощи человек (донор) умер или нет - не может никто. Ни один доктор, никакая комиссия докторов. Это при условии их абсолютной добросовестности и чистоте нравов (пока не будем затрагивать отношение: деньги-товар-деньги).
Только Бог – распорядитель человеческой жизни и человеческой судьбы. Возводить же православные храмы и лицемерно налагать на себя крест перед Распятием и Святой Девой Марией и быть сторонником трансплантации (от умирающего донора – реципиенту) - невозможно! Значит, вера у таких людей отсутствует!
Вмешиваться в процесс наступления смерти другого человека ни один человек – доктор, профессор, министр здравоохранения, генпрокурор, верховный судья - не имеет права. Богом не уполномочен!
Не даром, издревле сложилось, что после внешних признаков проявления смерти какое-то время ожидают, чтобы удостовериться в ее неопровержимом наступлении.
Есть описания случаев, когда вроде бы умерший человек вдруг ожил в морге. Именно поэтому – запрещено производить вскрытие умершего ранее, чем через 24 часа, не хоронят православного человека раньше трех дней – по той же причине, может быть, в какой-то степени для того, чтобы исключить возможную, пусть, минимальную ошибку. Это одно обстоятельство.
Другое – при наступлении этих двух факторов предполагается чистота помыслов субъектов. Люди, заявляющие о трансплантации жизненно важного органа от человека к человеку, как о панацее лечения многих болезней, не отличаются в большинстве случаев чистотой нравов.
При этом, во-первых, не исключаются ошибки при констатации смерти травмированного или умирающего от других причин при пригодности органа. Во-вторых, не гарантировано, что реципиент, ожидающий орган, будет жить нормальной жизнью и долгое время. По существу трансплантация сегодня – это законодательно разрешенный эксперимент над людьми (реципиентами)!
Может быть, мне было бы сложно рассуждать о моральной стороне вопроса. Возможно, при другом течении жизни я вообще не стала бы изучать эту проблему, вникать и понимать ее так, как понимаю сейчас.
Хотя, все элементарно просто. Врач, который уже знает «своего» больного – потенциального реципиента и готовит этого «своего « больного к пересадке конкретного органа, считает дни часы и … минуты, когда же кого-нибудь где-нибудь травмирует – да так удачно, чтобы была травма головы или кома по другой причине и абсолютно чистые две полости, грудная и брюшная.
И когда появляется хоть малейшая надежда, что поступил подходящий донор, – за жизнь этого травмированного поступившего в руки врача человека, потенциального донора, в полной мере бороться никто не будет. Не будут искать его родственников, не будут устанавливать его личность, не будут добывать лекарства, необходимые для реабилитации, забудут даже, что он тоже ЧЕЛОВЕК, имеющий право на жизнь, такой же, как и тот, с больной почкой, печенью, легкими, сердцем. У них равное право на жизнь, кто из них крепче, уже не важно. Выбор сделан. Надлежащих медикаментов «подходящему» ожидать не придется - зато в достатке введут те, которые будут угнетать деятельность мозга и удерживать органы в рабочем состоянии, даже очистят внутренние органы, подготовят еще в живом доноре для трансплантации.
Да, осознаю, какие страшные вещи я констатирую. Но я ощущаю себя в роли того донора, судьбу которого уже решили – он или умрет или … все равно умрет!
2. Мнение юриста
Выше были описаны эмоции частного лица. Сейчас во мне будет говорить следователь, надзирающий прокурор, государственный обвинитель, прокурор-криминалист – именно такие должности за 30 лет работы в прокуратуре мне пришлось занимать. Постараюсь, чтобы умозаключения этого раздела были основаны только на законе и только на законе.
Россия – правовое государство суверенной демократии – так говорят политики (они же депутаты, журналисты, государевы служащие), депутаты (они же политики, журналисты, государевы служащие), журналисты (они же депутаты, политики, государевы служащие) с телеэкранов и высоких трибун. Я не затрагиваю вопросы трансплантации от близкого-близкому при наличии взаимного согласия, и даже от сестры (брата) к сестре (брату) при несовершеннолетнем возрасте донора, не затрагиваю вопросы трансплантации или пересадки, не связанной с изъятием жизненно важного органа. Речь в дальнейшем будет идти о донорстве без… и на грани…
Открываю этот раздел с главы «О презумпции согласия» - очень интересная тема, стержень трансплантации. Или камень преткновения?
«О презумпции согласия»
Существует проблема неоднозначного толкования понятия "презумпция согласия" на изъятие органов. Практикующие врачи трансплантологии и некоторые эксперты - судебные медики подходят к данной проблеме по-разному. Одни полагают, что "презумпция согласия" предполагает такое согласие с момента, как человек попал в лечебное учреждение и ни его, ни родственников не надо спрашивать, согласны ли они на донорство. Другие полагают, что согласие должно существовать в письменном виде или от донора, если он был в сознании, или от его родственников, если он в сознание не приходил.
Следует отметить, что в разных нормативных актах проблема получения согласия на донорство при трансплантации имеет противоречивые формулировки: в одном нормативном акте четко написано, что требуется письменное согласие, в другом указано на "презумпцию согласия". На мой взгляд "презумпция согласия" предполагает обязательное наличие письменного согласия быть донором. Иного быть не должно.
Мы - христианская страна, в Хабаровске каждый год растут храмы - а веры в Бога ноль.
Юридическая консультация.
Медицинская деятельность по трансплантации органов и тканей человека на протяжении 25 лет остается в нашей стране тайной за семью печатями. Нигде вы не прочтете статистических отчетных данных, когда, в каком году и сколько пересажено органов, где это осуществлено и каковы результаты, каково самочувствие реципиентов. Не будем отвечать на вопрос, почему это происходит.
Полагаю необходимым разъяснить федеральные нормы права, регулирующие правоотношения в области трансплантологии, в первую очередь затрагивающие права граждан и их близких.
Субъектами указанных правоотношений в области медицинского права с одной стороны являются медицинские работники (это и реаниматологи, лица, осуществляющие забор органов и тканей донора, хирурги-трансплантологи, судебно-медицинские эксперты), с другой стороны – граждане (доноры и реципиенты).
Донор – это лицо, отдающее другому органы для трансплантации. Многие привыкли к обозначению донором лица, сдающего кровь на нужды медицины. И такое донорство также находится в области регулирования вопросов трансплантации, но этих вопросов в данной статье мы не будем затрагивать.
Реципиент – лицо, получающее от другого лица орган. Донорство (органа и тканей) может быть добровольным, часто имеет место родственное донорство, когда парный орган пересаживают реципиенту родственнику.
Законодательством стран Европейского Содружества без согласия донора (высказанное еще при жизни) или его родственников (после наступления смерти) запрещено донорство, которое сопровождается констатацией смерти мозга и, как правило, не связано с реализацией родственных отношений.
Стоимость операции по пересадке органов и тканей от донора, которому констатировали смерть мозга, очень высока. Не случайно существует убеждение, что в подобном случае осуществляется продажа органов и тканей донора.
Опять же уголовное законодательство всех стран запрещает продажу органов и тканей, использование органов и тканей без разрешения гражданина (ч.2 ст.105, ст.ст.120, 127 УК РФ).
В Российском законодательстве противоречий при реализации юридических норм по указанным вопросам много, они существуют уже на протяжении многих лет и медицинскими работниками трактуются в пользу развития трансплантации органов и тканей.
Так, ст.5 п.4 ФЗ «О погребении и похоронном деле» содержит прямое запрещение изъятие органов и тканей человека без его согласия (предполагается прижизненное несогласие) или без согласия родственников умершего. Сформулирован закон так: «Волеизъявление лица о достойном отношении к его телу после смерти – пожелание, выраженное в устной форме в присутствии свидетелей или в письменной форме о согласии или несогласии на изъятие органов и (или) тканей из его тела».
Казалось бы, этой норме не противоречит ст.8 «Закона о трансплантации органов и (или) тканей человека» под названием «Презумпция согласия на изъятие органов и (или) тканей» и закрепляет следующее положение: «Изъятие органов и (или) тканей у трупа не допускается, если учреждение здравоохранения на момент изъятия поставлено в известность о том, что при жизни данное лицо, либо его близкие родственники или законный представитель заявили о своем несогласии на изъятие его органов и (или) тканей после смерти для трансплантации реципиенту».
В таком случае наше законодательство в целом не противоречило бы международным нормам права, регулирующим эти вопросы в странах ЕС.
Но в России все – по-другому. Ряд медицинских работников, светил трансплантологии трактуют понятие презумпции согласия (слова всего лишь из заголовка ст.8 «Закона о трансплантации органов и /или тканей человека»), как обязательное наличие несогласия на это, то есть, по их мнению, такое согласие на изъятие органов и тканей от каждого гражданина (при наступлении несчастного случая, помещении в реанимацию и констатации смерти мозга) подразумевается, имеется в наличии. К сожалению, таких работников от медицины большинство. И лишь менее значительная их часть полагает, что в данном случае предполагается не присутствие согласие на изъятие, а отсутствие такого и поэтому, без согласия родственников, изъять органы и ткани у умирающего человека нельзя.
Что означает в юридическом понимании слово «презумпция». Мы привыкли слышать это слова применительно к нашему конституционному праву «презумпция невиновности» и всегда полагали, что презумпция предполагает наличие определенного конкретного права гражданина, не требующего никаких доказательств, что такое право существует. Как аксиома в математике, которая не требует доказательств. Если понимать презумпцию на передачу органа как заведомое согласие на такое изъятие, то не понятно, о реализации какого права гражданина (или его родственников после его смерти), не требующего доказательств, может идти речь?
Законодательных противоречий по исследуемому вопросу достаточно много, обо всех не возможно сообщить в короткой консультации. Но еще на одном моменте хочется остановиться. Донорство несовершеннолетних законом запрещено не только в России – во всем мире. Но, если мы, опять же, вернемся к редакции ст.8 «Закона о трансплантации органов и (или) тканей человека», то увидим в тексте слова «законный представитель» (умирающего, имеется в виду). А каждый юрист знает, что законный представитель имеется у несовершеннолетнего лица. И слова эти - как ниточка и иголочка.
Заканчиваю указанную тему, полагаю, что каждый человек должен побеспокоиться о том, чтобы информация желает или не желает он стать донором органов и тканей, была доведена до медицинских учреждений места его пребывания для собственной безопасности. Ведь согласитесь, от травм никто не застрахован, а быть клиентом восстановительной медицины куда приятнее!
Г.А.Пысина, старший советник юстиции
(полковник), юрисконсульт СВГБ.
|
Комментарии
Я категорически против, хотя
Я категорически против, хотя работаю врачом и косвенным образом связан с трансплантацией (провожу диагностические осмотры потенциальным реципиентам). Согласие спрашивать надо обязательно, на это потратить несколько минут или часов для общения с родственниками. За это время поверте органы не испортятся, нечего народ обманывать. Донора на ИВЛ бывает несколько суток держат и ничего потом разбирают на "запчасти" в течение 1-2 часов. Если это ребенок, также обязательное согласие родителей. Если у донора со смертью мозга нет родственников или их не нашли - использовать материал от этого человека запретить категорически. Захотят найдут родственников по телефону и обеспечат доставку в больницу. У врачей баз данных телефонов нет, полицию для такого никто не приглашает, организовать такое общение у самих трансплантологов точно желания никогда не будет - это госмонополия. Я считаю надо както оспорить эту статью закона через юридический протест или жалобу - адекватные юристы могли бы помочь в этом. Надо уметь договариваться с родственниками, даже если это трудно. Не нашли никого из родственников извините нечего надругаться над трупом. Есть альтернатива - выращивание органов в телах животных или регенерация -вот это развивать надо!
трансплантация за и против
Я против этого закона, против трансплантации и согласна , что мы не Боги решать кому жить, а кому нет, полностью вас поддерживаю.
Трансплантация: «за» и «против»
Хорошая статья, жаль, что нельзя ее отправить своим друзьям на сайты: одноклассников, вконтакте, мой мир идругие.
рассуждать так можно, когда
рассуждать так можно, когда не касется вас лично, а когда вы или ваш родственник, тем более ребенок, не дай Бог, окажутся в таком положении, думаю, о категорическом " против" будет забыто. Я полностью согласна с тем, что все должно быть согласовано и ни в коем случае не помогать умирать, на все воля Божья, но коль уж так случилось, почему не помочь продлить жизнь нуждающемуся человеку
Рассуждать так можно. И
Рассуждать так можно. И развивать медицину в гуманном направлении тоже необходимо - дОлжно. Решать жизненные вопросы одного за счет жизни другого - это противоестественно. И так быть не должно. Есть хорошая фраза: "Если не я - то кто же?" В данном случае с продолжение фраза звучит так: "Если не я - то кто же скажет об этом вслух?" Что касается презумпции согласия - она должна заключаться в обязательном согласии человека (если жив) или родственников (если он мерт) на изъятие органов и тканей. В этом - цивилизованный подход к проблеме, если без этого нельзя.
Смешно видеть это лицемерие.
Смешно видеть это лицемерие. То есть если ваш ребенок заболеет чем-то тяжелым, вы будете смотреть, как он чахнет и не отправитесь к врачу,потому что он "не уполномочен богом решать" жить вашему ребенку или нет? Не будете давать лекарства, потому что Бог не велел?
Орган умершего человека к
Орган умершего человека к трансплантации пригоден (какое-то время), но совершенно согласна с тем, что беды и болезни на нас валятся не просто так. Так угодна матушке природе. С другой стороны, если бы мой родственник нуждался в трансплантации органа, и его пересадка была возможна, я не раздумывая согласилась бы. Люди порой идут и на большее ради спасения близких.
Забор органа у еще живого
Забор органа у еще живого человека без его письменного согласия (в здравом уме и трезвой памяти при надежных свидетелях и оформлении с информированием об этом согласии ближайших родственников) – это абсолютно 100%-е убийство богатым бедного посредством бригады отпетых «врачей». В качестве доноров берут молодых и здоровых, а также наиболее беззащитных, например, украинских или других иностранных рабочих, если, не приведи Господи, рабочий где-то травмировался и требует госпитализации (так было в России и в Италии). Защитить себя и детей можно только наличием или припиской какой-либо болезни, при которой забрать орган нет смысла. Т.о. «сильный слабого как прежде, гнетет и душит до конца».
КАЖДОГО ИЗ НАС МОГУТ НАСИЛЬНО
КАЖДОГО ИЗ НАС МОГУТ НАСИЛЬНО СДЕЛАТЬ ДОНОРОМ
Поводом для написания статьи стало следующее заявление врачей-трансплантологов, опубликованное в весьма солидном издании президиума Медицинской академии наук: "Клиническая трансплантология в современном обществе - это... реализация высокогуманной идеи Смертию смерть поправ" (Дземешкевич С.Л., Богорад И.В., Гурвич А.И. Биоэтика и деонтология в клинической трансплантологии // "Биомедицинская этика" / Ред. В.И. Покровский, М. Медицина, 1997. - С.146).
Пройти мимо подобных заявлений нельзя. Почему? Потому, что слова пасхального тропаря в принципе не имеют никакого отношения к трансплантации. Потому, что "добрые" (хочется надеяться) намерения авторов оборачиваются чудовищным злом подмены смысла и содержания христианского вероучения. Потому что использование христианских идей и терминологии становится модой, за которой стоит, в сущности, одобрение и оправдание нехристианских действий.
Ярким примером последнего оказывается и позиция вышеназванных авторов. Она является одной из распространенных ныне форм идеологических спекуляций, сопровождающих практику трансплантации органов и тканей. При этом она претендует на статус этической позиции, хотя, с нашей точки зрения, в точном смысле слова таковой вовсе не является.
Основа позиции С.Л. Дземешкевича, И.В. Богорада, А.И. Гурвича - релятивизм, т.е. утверждение относительности моральных норм. Такая позиция не нова. Но ее представители, например Ф. Ницше, открыто и четко связывали ее с имморализмом, свидетельствуя прежде всего о своем противостоянии традиционному христианскому морально-этическому сознанию. Наши авторы также полагают, что новые направления в медицине должны изменять этические принципы и моральные правила, вплоть до возникновения "новых стандартов". Но, ратуя за "новые стандарты", вне морально-этической традиции они себя почему-то не ощущают.
"Меняются века, меняется общество, меняется медицина, и совершенно естественным образом основные понятия деонтологии захватывают новые этические "территории", нередко существенно трансформируясь" (Там же. - С. 141).
О трансформации каких основных понятий деонтологии идет речь? Со времен Гиппократа к основным этическим понятиям относятся - долг, человеколюбие, любовь к своей профессии. С нашей точки зрения, нет ничего более неизменного, чем эти понятия врачебной этики. Изменение или "трансформация" этих понятий будет означать лишь одно - катастрофическое вырождение медицины, потерю и отказ от кардинальной ориентации в решениях и действиях врача на "благо" и "добро". На самом деле речь идет о том, что именно согласие врачей на "существенную трансформацию" основных понятий морали и этики может привести к существенным изменениям и в медицине, и в обществе. Важным является вопрос о формах возможной "существенной трансформации". Будут ли результатом этой "трансформации" некие новые нормы, еще неизвестные человечеству?
Известно, что этика как наука является весьма устойчивым образованием, основанием которого являются моральные законы, регулирующие взаимоотношения людей, и моральные ценности - "благо", "добро", "милосердие", "помощь", "человеколюбие", "долг", "уважение к человеческой личности". Специфика этического знания такова, что варианты его возможных "трансформаций" были известны уже в древности и их число весьма ограничено: это или отрицание моральных норм, или очередное обоснование приоритета частного "интереса", "пользы", "потребности" над универсальным "благом". Подобные "трансформации" постоянно сопровождают моральное сознание, видоизменяясь лишь на уровне временных и формальных характеристик аргументации. Подобные "трансформации" постоянны также, как человеческая боль, которая лишь описывается по-разному, на разных языках и разными людьми.
С нашей точки зрения, в современной медицинской литературе, посвященной, в частности, этическим проблемам клинической трансплантации органов и тканей человека, все большее распространение получает весьма опасная тенденция, отдающая приоритет "частному интересу и пользе" перед "универсальным благом". В конкретной ситуации современной клинической трансплантологии этические понятия "частный интерес" и "универсальное благо" наполнены следующим конкретным содержанием: понятие "частный интерес" представляет заинтересованность реципиента и врача-трансплантолога в получении донорского органа, понятие "универсальное благо" - сохранение основного условия человеческих взаимоотношений - воли и согласия к действию всех участников взаимоотношения. Принцип презумпции согласия, положенный в основу Закона РФ "О трансплантации органов и (или) тканей человека" (1992 г.) - это очередная попытка обесценить идею "блага", подчинив ее господству "частного интереса".
Результатом подобной "трансформации" является возведение юридического принципа презумпции согласия в новую "нравственную" норму. Принцип презумпции согласия, положенный в основу Закона РФ "О трансплантации органов и (или) тканей человека" предполагает: "Изъятие органов и (или) тканей у трупа не допускается, если учреждение здравоохранения на момент изъятия (выделено мною - И.С.) поставлено в известность о том, что при жизни данное лицо либо его близкие родственники или законный представитель заявили о своем несогласии на изъятие его органов и (или) тканей после смерти для трансплантации реципиенту" (статья 8).
Другими словами, данный принцип допускает взятие органов и (или) тканей у трупа, если умерший человек, или его родственники, или законный представитель, не выразили на это своего несогласия.
За изощренной законодательной формулировкой стоит на самом деле весьма простая вещь: согласия на изъятие не было выражено человеком при жизни, т.е. согласия нет, но оно все равно будет производится трансплантологами, так как оно им подразумевается. Но в данной ситуации принципиально возможно предположить и несогласие, которое в абсолютно равной мере может и должно подразумеваться. То или иное действие с человеком или над человеком вопреки его воли и согласия называется насилием. Очевидно, что изъятие по принципу презумпции согласия осуществляется вопреки воле умершего человека, без испрошенного и полученного согласия, вне зависимости от того, хотел ли умерший стать донором после смерти. Изъятие органов без получения согласия умершего человека, насильственно превращенного в донора, есть нарушение основного принципа нравственных взаимоотношений между людьми - воли человека вступать в подобное взаимоотношение. В силу этого весьма проблематичным выглядит суждение о том, что принцип презумпции согласия или предполагаемого (!) согласия "является единственно верной..." и что "эта форма, на наш взгляд, верна для любого развитого общества" (Там же. - С. 147). По логике авторов выходит, что общество в США, Германии, Канаде, Франции, Италии не является развитым, т.к. в этих странах законодательно действует противоположный принцип - "испрошенного согласия", означающий, что без юридически оформленного согласия каждого человека на использование его органов и (или) тканей врач не имеет права производить изъятия, как бы и кто бы ни был в этом заинтересован. По логике авторов к неразвитому сообществу людей относится и Церковь, так как полагает, что достоинство каждого человека, среди прочего, определяется его правом и на свободное волеизъявление и личной ответственностью за свой выбор перед Богом.
В "Основах социальной концепции Русской Православной Церкви" определено весьма четко: "Добровольное прижизненное согласие донора является условием правомерности и нравственной приемлемости эксплантации. В случае, если волеизъявление потенциального донора неизвестно врачам, они должны выяснить волю умирающего или умершего человека, обратившись при необходимости к его родственникам. Так называемую презумпцию согласия потенциального донора на изъятие органов и тканей его тела, закрепленную в законодательстве ряда стран, Церковь считает недопустимым нарушением свободы человека" (XII.7).
Хотелось бы обратить внимание, что в "Основах социальной концепции Русской Православной Церкви" отрицательное отношение Церкви к трансплантации основывается именно на отрицательном отношении к "нарушениям свободы человека". Такая позиция выбрана не случайно. Она защищает Церковь от возможных многочисленных спекуляций по поводу отождествления той или иной части тела, того или иного органа с "душой", "личностью" и радеет прежде всего о соблюдении этических принципов и нравственного закона человеческих взаимоотношений.
Какова же собственно суть "этического" этических проблем трансплантации? В чем же заключается специфика этического подхода к проблемам современной трансплантологии? Она заключается в наличии трехсторонних человеческих взаимоотношений: реципиент - донор - врач. Информированное согласие на трансплантацию необходимо иметь не только от реципиента, но и от донора, который при жизни дал свое согласие на донорское использование своего тела после смерти. Это согласие или несогласие необходимо выполнять. В этом заключается уважение к человеческой личности, которое не ограничивается относительным временем жизнеспособности тела, но заключается в способности практически бесконечного сохранения памяти о воле, наказах и желаниях личности.
Признаком развитого общества является нравственная неспособность врачей нарушить волю человека, соблюдение права человека на волеизъявление. Действие врача - или лишь на основании предполагаемого ("неиспрошенного") согласия, или на основе принятия, в качестве руководящих и все оправдывающих, идей - "смерть служит продлению жизни", "здоровье - любой ценой" - не могут быть оценены как этичные. Без добровольного прижизненного согласия донора идея "смерть служит продлению жизни" оказывается всего лишь демагогическим суждением. Продлению жизни человека служит осознанная, а не предполагаемая, воля другого человека спасти человеческую жизнь. Именно такая нравственная воля, отражаясь в гражданском законодательстве, может стать преградой на пути не только к предполагаемым, но и реальным нравственным и юридическим преступлениям. Признаком развитого, прежде всего в нравственном отношении, общества является готовность людей к жертвенному спасению жизни, способность человека к осознанному, информированному и свободному согласию на донорство, которое именно в этой форме становится "проявлением любви, простирающейся и по ту сторону смерти". Пренебрежение свободным согласием, спасение жизни одного человека любой ценой, как правило, ценой жизни другого человека, в том числе через отказ от жизнеподдерживающих процедур, этически неприемлемо.
Статистика свидетельствует, что среднее число операций по пересадке сердца в год в России - 100, а в США - 3500. Казалось бы, все должно быть наоборот. Законодательство США, базирующееся на нравственном принципе запрета действия без согласия, должно бы способствовать максимальному сокращению числа трансплантологических операций. А разрешительное законодательство современной России, которое в 1992 году лишь немного ограничило полный законодательный и моральный беспредел советской медицины, должно было вывести Россию на первые места в статистике. Но закон есть закон. Ибо иго Мое благо (Мф.11,30) - эта максима утверждает, что соблюдение нравственных законов является не только общим основанием существования человека, но и конкретным необходимым условием эффективности операций по пересадке сердца, как на уровне благополучных результатов в каждом конкретном случае, так и на уровне общих перспектив развития этого направления.
Проблема отношения к жизни и смерти человека - основная проблема этического сознания. Основная задача врачевания, как ее очень точно сформулировал Митрополит Антоний Сурожский, сам в прошлом врач, - "оберегать жизнь".
* Митрополит Антоний Сурожский. Исцеление тела и спасение души.// "Человек", №5, 1995, с. 111.
При этом он полагает, что отношение врача к больному не может быть просто "научным". Это отношение всегда включает в себя сострадание, жалость, уважение к человеку, готовность облегчить его страдания, готовность продлить его жизнь и "готовность дать человеку умереть"*. Правильный выбор действия и врачом и пациентом определяется нравственной культурой человека, опорой которой являются весьма устойчивые образования - нравственные законы, регулирующие взаимоотношения людей и охраняющие жизнь.
Ирина Силуянова
доктор философских наук,
профессор Российского государственного
медицинского университета