100 дней войны

Мне приходилось встречаться со многими участниками Великой Отечественной войны, и  каждый раз, с удивлением делаю открытие: этот ветеран совсем не такой, как те, с которыми беседовала раньше. Вроде бы все они жили в  одно время, юность каждого обагрена пламенем страшной войны. Самый светлый период жизни – их юность - совпал с  трагическим событием, который  врезался в их память на всю жизнь.

На этом общее понятие войны, как таковой, чаще всего и заканчивается.  Оценка войны,  описание трудного послевоенного времени,  восприятие мирной жизни и политики сегодняшней… и детали, детали, детали – у каждого фронтовика разные.

- А почему вы решили обо мне писать? Я ведь – не герой, да и на войне я был  немного, всего 100  дней. Есть  фронтовики намного ярче меня, - так начал наш разговор ветеран Великой Отечественной войны Журин Николай Васильевич, кавалер двух орденов «Красной Звезды», ордена «Великой Отечественной войны 1 степени», медалей «За взятие Берлина», «За  освобождение Варшавы»  и других. 

- Честно скажу,- ответила я, - Вашу кандидатуру мне порекомендовал активный член Хабаровского городского совета ветеранов Великой Отечественной войны Борис Александрович Балабанов. Знаете такого? Так что уж расскажите нам о себе, пожалуйста,  уважаемый Николай Васильевич.

Он улыбнулся, дескать, что же делать, если рекомендовали, придётся соответствовать, а то не отстанет (это обо мне):

- Не знаю, что рассказывать. Когда война началась, мне было 16 лет. Окончив Хабаровскую среднюю школу №19,  поступил в Железнодорожный институт.     Проучился один семестр и   меня призвали в армию .   Направили в Благовещенское военно-пехотное училище. Учились   по сокращённой программе, всего полтора года. Шла война, и нам некогда было рассиживаться за партами. Окончив училище в августе 1944 года  почти в девятнадцать лет,   я получил воинское звание младшего лейтенанта. Целый эшелон выпускников училища был отправлен на запад. В городах Нежин и Белая Церковь размещался резервный полк офицерского состава. К нам приехали, так называемые «купцы», и почти всех  офицеров забрали в 61-ю Армию. Так я стал гвардейцем 12-й стрелковой дивизии (СД) 61-го гвардейского стрелкового полка.    

Служил  в пехоте, в стрелковой роте. А на войне, кому достаются первые пули? Правильно, пехоте. На второй день участия в боевых действиях я был ранен. Правда, не тяжело. Как шутили в пехоте: для пехотинца первый бой – это или наркомзем (могила), или наркомздрав (лазарет). Через десять дней, выписавшись из госпиталя, вернулся в строй.

В боях под Варшавой (Мангушевский плацдарм) наша дивизия шла во втором эшелоне. Первые убитые – и немцы, и наши. Это  то, что потрясло нас, новичков, основательно, – мы увидели войну и смерть воочию.
Пока шли до Одера, боёв не было, но   от Познани до Штеттина, постоянно продвигались с боями.

Чем дальше от войны, тем больше о ней пишут.  Чаще всего, что пишут люди, не имеющие о войне ни малейшего представления. Поэтому получается – горькая неправда. Даже тем, кто воевал, о войне рассказывать трудно: у каждого   своё восприятие войны, своя память о ней. У фронтовиков – одна, у  тыловиков – другая. И даже в различных родах войск войну ощущали по-разному.
Пехота, например,  всю войну прошла пешком.  Лоб в лоб встречаясь с  врагом. Это в кино показывают, что пехотинцы воевали под прикрытием танков. Ничего подобного у нас не было. Мы  бежали в атаку с винтовками, автоматами после артиллерийского обстрела вражеской  территории.

Вы читали рукописную книгу А.И.Шумилина «Ванька ротный»? Нет? Я скачал из Интернета и  принесу Вам. Прочитайте обязательно. В этой книге война описана очень правдиво, без прикрас и  без очернения.

Я прочла  первую часть   книги, остальные пока не успела (книга объёмная), но поняла, почему Николай Васильевич мне её порекомендовал. В ней автор пишет о том же, о чём  рассказывал мне мой собеседник. Их правда о войне совпадает. Вот, как пишет о войне А.И.Шемилин:

«В те суровые дни войны вся тяжесть в боях по освобождению земли нашей легла на пехоту, на плечи простых солдат. Получая пополнение, мы вели непрерывные бои, не зная ни сна, ни отдыха.
Захлёбываясь кровью и устилая трупами солдат эту прекрасную землю, мы цеплялись за каждый бугорок, за каждый куст, за опушку леса, за каждую деревушку, за каждый обгорелый дом и разбитый сарай. Многие тысячи и тысячи наших солдат навечно остались на тех безымянных рубежах»…

«Война – это живая, человеческая поступь – навстречу врагу, навстречу смерти, навстречу вечности…

Они – фронтовики и окопники стрелковых рот, перед смертью жестоко мёрзли, леденели и застывали в снежных полях на ветру. Они шли на смерть с открытыми глазами, зная об этом, ожидая смерть каждую секунду, каждое мгновение и эти маленькие отрезки времени тянулись, как долгие часы.

Без «Ваньки ротного» солдаты вперёд не пойдут…  В живых остались редкие одиночки, я имею в виду окопников из пехоты. Судьба им даровала жизнь, как высшую награду.
С фронта пришли многие, за спиной у нас было много всякого народа, а вот из пехоты, из этих самых стрелковых рот, почти никто не вернулся.

…У лейтенанта в роте были тяжёлые обязанности. Он своей головой отвечал за исход боя. А это, я вам скажу, не просто! Немец бьёт – головы не поднять, а «Ванька ротный» - кровь носом, но должен поднять роту и взять деревню, и ни шагу назад – таков боевой приказ».

Таким «Ванькой», только «взводным» на войне был  и наш гость. Он, правда, не Ванька, а Николай, но роль на той жестокой войне у него была такая же: его касались и бой, и быт, и настроение каждого бойца   взвода.

Многие фронтовики, вспоминая о войне,  говорили, что должной заботы у их командиров о солдатах не было, что даже на передовой они воевали впроголодь. Николай Васильевич  рассказывает, что кормили солдат в их батальоне досыта. «Повара, повозочные, каптенармусы, кладовщики и офицеры все были новобранцы. Они не успели сработаться, принюхаться и объединиться друг с другом. Они остерегались открыто и тайно брать и тащить из общего котла. Здесь не было своры нахлебников,  вымогателей и воров. У каждого была совесть и человеческое сознание», - то же пишет и автор книги «Ванька взводный».

И ещё о многом вспоминал  фронтовик. Те  100 фронтовых дней, что пришлись на его долю, оставили в памяти очертания лиц и имён, живых и мёртвых. Напомню: разговор   шёл о периоде 1944 года, когда наши войска шли в наступление, когда мы стали намного сильнее и увереннее, но  солдаты на передовой так же   гибли при взятии каждой высотки. Он вспоминает, что немцы отступали, ожесточённо обороняясь, но грамотно, с подготовкой плацдармов для отступления (с уважением относится к профессионализму противника).

Пехотинец, как никто другой,   запомнил, что «война - это человеческая кровь на снегу, пока она яркая и пока ещё льётся. Это брошенные до весны солдатские трупы. Это шаги во весь рост, с открытыми глазами – навстречу смерти. Это клочья шершавой солдатской шинели со сгустками крови и кишок, висящие на сучках и ветках деревьев. Это кирзовый сапог, наполненный розовым месивом. Это  холод на морозе и снегу, когда ото льда и изморози застывает живое вещество в позвонках. Это нечеловеческие условия пребывания в живом состоянии на передовой под градом осколков и пуль. Это беспардонная матерщина, оскорбления и угрозы со стороны штабных «фронтовиков» и «окопников».

Николай Васильевич считает, что большинство книг и фильмов о войне  созданы  людьми, не знавшими войну. Одно дело сидеть под накатами, подальше от передовой, другое дело ходить в атаки и смотреть в упор в глаза немцам. Поэтому всех, кто был приписан к Красной Армии, он делит на две группы, на «фронтовиков» и «участников», на тех солдат и офицеров, которые были в ротах, на передовой во время боя и на тех, кто у них сидел за спиной в тылу. Война для тех и других была разная, они о ней говорят и пишут по-разному.

Из всех мемуаров, написанных о войне, он считает правдивыми те, автором которых является генерал-лейтенант Салтыков, назвавший свою книгу «Докладываю генеральному штабу». Остальные подвергает остракизму. Вот так.

К тому же не нравится ему, что историками недооценивается роль наших союзников в победе над  фашизмом. Он считает, что технический  вклад в нашу Победу, например, США  был значительным. Что были наши полуторки, ЗИС- пятые по сравнению с мощными американскими  автомобилями с передними ведущими: студебеккерами, джипами, виллисами!?   Николай Васильевич      считает, что в любых оценках исторических фактов должна быть объективность. Я соглашаюсь с ним, и он продолжает свой рассказ:

-Последнее ранение я получил тяжёлое – в живот.  Живым  чудом остался. Во-первых, после такого ранения максимальное время поступления на операционный стол - 8 часов.  Меня в медсанбат  с поля боя после ранения доставили    через 14 часов. Практически, надежд на то, что я выживу, было мало. Операцию делали в   полевых  условиях.   Даже не было воды, чтобы    отмыть  меня грязного, испачканного землёй и кровью. Так и положили на операционный стол. Освещалась операционная  сорокаваттной  лампочкой. Я был  еле живой, грязь с желудка пролежала в гимнастёрке столько времени.

Чтобы мне как-то помочь, во время операции врачи  заливали меня морфием. Кроме повреждения желудка ещё и рука была перебита с раздроблением костей. Последние осколки вышли наружу  в 1964 году. 

В госпитале (город Лодзь,Польша) я пробыл с 16 марта по 20 июня 1945 года. Весной 1945 года война подходила к концу.   Все ходячие ждали объявления о Победе ещё 2 мая 1945 года, так как  в этот день был взят Берлин. Но о Победе объявили только  через неделю. Так что это событие неожиданностью для нас не было. Добрую весть приняли с радостью, но спокойно. Без стрельбы в воздух, без шумных ликований.

- После госпиталя Вас демобилизовали?
- Нет. После госпиталя я, больной и слабый, продолжал служить в войсках до мая 1946 года. Наш полк стоял в Германии, так что весь послевоенный Берлин я прошёл пешком. Что бросилось в глаза, это то, что разбомблён был весь центр города, а пригород, где  находились виллы нацистов, был целёхонек.

Как в Польше, так и в Берлине нас, молодых, удивляло всё: как обслуживали в  кафе, как одевались люди, как жили, как относились к нам, их освободителям… 

- Что  ещё вспоминается Вам сейчас?
-Наша напряжённость в общении с иностранцами. От европейцев мы отличались многим, в любой одежде можно было  узнать  русских по поведению. Сразу после войны  даже в поверженных городах Европы  сохранилась их вековая культура, поддерживался порядок и чистота, по-другому  вели себя  люди. Мы с интересом рассматривали уцелевшие здания, жилые дома, магазины и кафе, улицы и улочки. До  войны  мы никуда не выезжали,   поэтому нам было интересно всё. 

-  На войну Вы попали совсем молодым, девятнадцати лет ещё не было…
- Это правда, но я тогда уже был   коммунистом, пошёл  на войну осознанно, воевал за  идеи социализма. Кстати сказать, мне коммунистические идеи по-прежнему нравятся - коллективизм, соборность  ближе русскому  духу, чем индивидуализм. Лозунг «Человек человеку – друг» - это лучше, чем сегодняшняя мораль общества:  « Любым путём стань успешным и богатым».

-Вы можете считать себя счастливым человеком?
-Разумеется, я – счастливый человек. Уже то, что я воевал в пехоте и возвратился живым, пусть инвалидом, но живым – это ли не подарок судьбы.
Возвратившись с войны, я восстановился в Железнодорожном институте, правда, закончить его не удалось: во-первых, очень сильно болел после ранения, а во-вторых, надо было устраиваться хоть на какую-нибудь работу, чтобы жить. Не было средств ни на еду, ни на одежду, ни на что. При демобилизации мне был выдан четырёхмесячный оклад – и всё, ни пенсии по ранению, ничего больше.

Мне повезло, что   я устроился на работу в финансовые органы,  Правда, чувствовал  я себя плохо, болел, пришлось оперироваться повторно. Думал, что из-за болезни потеряю работу, но наоборот, мне очень помогли и поддержали мои коллеги. Вскоре я пошёл на поправку, встретил прекрасную  девушку Киру Антоновну, финансиста, с которой мы  вместе уже 60 лет. Потом я  работал экономистом и заочно окончил Финансово-экономический институт,  получил возможность для профессионального (карьерного) роста – много лет я проработал начальником планового отдела треста «Дальтехмонтаж».
У меня   очень хорошая семья. Мы с женой гордимся своей дочерью, которая стала преподавателем в Дальневосточном государственном гуманитарном университете, она у нас - кандидат физико-математических наук. Дочь нам подарила прекрасных внука и внучку, они уже взрослые. Так что на жизнь мне обижаться не резон.

В.И. Воейкова, лауреат литературной премии имени К.Симонова,
член СВГБ.