Исторические хроники. 1925 год. Сергей Есенин

1925 год был необыкновенно богат на самоубийства. В Ленинграде в 25 году в день происходило от 10 до 15 самоубийств. Это значительно превосходило уровень суицида в 1876 году, когда Федор Михайлович Достоевский поднял волну беспокойства по поводу душевного состояния петербургской молодежи. В 25 году самоубийц даже больше, чем в революционном 17-м. Причем крайнее отчаяние охватывало совершенно разные, можно даже сказать, противоположные, группы советских граждан.

Смерть Сергея Есенина в самом конце 25 года выбивается из этой тенденции по одной простой причине: это смерть очень большого таланта. Последнее стихотворение Есенина, написанное в день перед тем, как он повесился, начинается строкой «До свиданья, друг мой, до свиданья».

В архиве Института русской литературы им. Пушкина с бумаги, на которой было написано стихотворение, была изъята корочка красителя. Микроспектральный метод анализа подтвердил, что стихотворение написано кровью: «В результате судебно-медицинской экспертизы сделан вывод: «Для написания стихотворения «До свидания, друг мой, до свиданья», по размеру букв оригинала, необходимо 0,2 мл «живой» крови человека».

Через три года после самоубийства Есенина драматург Николай Эрдман написал комедию «Самоубийца». По многим оценкам – лучшую советскую пьесу. В комедии «Самоубийца» - главный герой безработный обыватель Семен Семенович Подсекальников. Он склонен к истерии, и его жене почудилось, что он вздумал застрелиться в уборной коммунальной квартиры. Потом он и впрямь решился на самоубийство, но передумал. Маленький человек изменился у нас на глазах. Он решился на звонок в Кремль. Он позвонил и сказал: «Я Маркса прочел, и мне Маркс не понравился». А в финальном монологе того хлеще: «Я прошу немногого – ради Бога, разрешите нам говорить, что нам трудно жить. Ну, хотя бы вот так шепотом: «Нам  трудно жить. Товарищи, я прошу вас от имени миллиона людей: «дайте нам право на шепот». Комедию «Самоубийца» Сталин лично запретил к постановке и Станиславскому и Мейерхольду. Сталин сказал: «Пьеса пустовата и даже вредна». Есенина Сталин запретит позже. Причем причина запрета – Троцкий. Троцкий любил стихи Есенина. Троцкий у Есенина на языке. Майской ночью 20-го года Есенин шел по Тверскому бульвару от памятника Пушкину – со своей новой знакомой Надеждой Вольпин. Ей 20 лет, она пишет стихи, она родит от Есенина сына, ей Есенин на Тверском бульваре сказал: «Ленина нет. Он распластал себя в революции. Другое дело Троцкий. Троцкий проносит себя сквозь историю, как личность».

В 24 году Есенин будет под большим впечатлением от смерти Ленина. 23 января Есенин на время вышел из санатория для нервнобольных на Большой Полянке, где проходил курс лечения по поводу психического расстройства. Он прошел дворами Замоскворечья и присоединлся к толпе, которая сопровождала гроб Ленина на пути в Колонный зал. В Колонном зале Есенин стоял несколько часов.

Год 1925. Когда Есенина не стало, некролог написал Троцкий. Горький так и сказал: «Лучше всех написал Троцкий». Некролог огласили на вечере памяти Есенина во МХАТе, а затем напечатали в виде статьи в “Правде” и в “Известиях”.

“Сорвалось в обрыв незащищенное человеческое дитя! Полунапускной грубостью Есенин прикрывался от сурового времени, в какое родился, прикрывался, но не прикрылся. Больше не могу, - сказал побежденный жизнью поэт – сказал без вызова и упрека». 

Есенин всегда, видимо, чувствовал себя – не от мира сего. Но это – не в укор, - мыслимо ли бросать укор вдогонку лиричнейшему поэту, которого мы не сумели сохранить для себя! Поэт не был чужд революции, - он был несроден ей. Через год после смерти Есенина появился сборничек под названием “Против упадничества, против есенинщины”. Потом еще сборничек “Упаднические настроения среди молодежи. Есенинщина”.

И, наконец, в январе 27-го в “Правде” напечатана статья Бухарина “Злые заметки”.  В 27-м Бухарин – член Политбюро и главный редактор “Правды”. В конце  26-го из Политбюро изгнаны Каменев, Зиновьев и Троцкий. У Бухарина пик любви к Сталину. Так вот Бухарин в “Правде” писал о Есенине. Это не что иное, как ответ Троцкому. Два года спустя. Но без упоминания Троцкого.

“Есенин талантлив? – переспрашивает Бухарин.  “Конечно, есенинский стих звучит нередко, как серебряный ручей. И все – таки есенинщина – это отвратительно напудренная и нагло раскрашенная российская матерщина, обильно смоченная пьяными слезами. Идейно Есенин представляет самые отрицательные черты русской деревни и, так называемого, национального характера: мордобой, внутреннюю величайшую недисциплинированность, обожествление самых отсталых форм общественной жизни”.

За два года после смерти Есенина в 25-м году, советский политический рельеф упростился. Основные действующие фигуры стерты, хотя еще не до смерти. Покойного Есенина смахивают вместе с ними. Не из страха перед силой слова. А в утверждение того, что поэт самостоятельной ценности не имеет.

Дальнейший ход советской истории обеспечил невероятную популярность Есенина по тюрьмам и лагерям. Поэт Анатолий Жигулин писал: «Когда узнали, что я помню так много стихов Есенина, я стал в бараке человеком нужным и уважаемым. Самые разные люди - бывшие бандиты и воры, бывшие офицеры, инженеры, и бывшие колхозники, рабочие – слушали Есенина с огромным удивлением и радостью».

Писатель Варлам Шаламов говорил: «ловили ноты тоски, все, вызывающее жалость, все, что роднит с тюремной сентиментальностью. Блатные сделали Есенина классиком».

Священник и философ Павел Флоренский отмечал: «В рязанцах, а Есенин из Рязани, есть что-то исключительно приятное: мягкость и доброта, какая-то всасывающая ласковость. Рязанство – полная противоположность жесткости и сухости. Рязанский народ самый приятный. Но он же и бесхарактерен».

Публикации Есенина на воле будут крайне редкими и бедными.

Уже после войны в стенах Московского Университета произойдет одна история. Молодой человек ухаживал за девушкой. Она по-тихоньку читала Есенина. Он донес на нее. Её выгнали из комсомола. А потом она вышла за него замуж.

Есенин в последнем в своей жизни стихотворении написал:

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

С позиции большой философии в этих двух строках едва ли содержится открытие, но поэтически всё стихотворение безумно красиво. И просто безумно. Потому что в последней строке своего последнего стихотворения Есенин лукавил. «Да и жить, конечно, не новей» - это не усталость, это золотое мальчишество. Потому что вплоть до самой смерти – вся финишная прямая – это сплошной творческий подъем. В таланте нет признаков усталости, истощения. Медицинский диагноз и смерть – они отдельно.

В 25 году тридцатилетний Сергей Александрович Есенин – первый поэт России. В 25 году началась подготовка полного собрания его сочинений. Есенин говорил: «Вот в России почти все поэты умирали, не увидев полного издания своих сочинений. А я вот увижу свое собрание». Летом, 30 июня, он подписал с Госиздатом договор об издании собрания стихов и поэм в трех томах. В конце ноября все три тома сданы в набор. Есенин говорил, что стихи его очень хорошие, что никто так теперь не пишет, а Пушкин умер давно. Пушкин всю жизнь не давал ему покоя. Пушкин – цель, от которой можно сойти с ума. Расстояние между ними сократилось до минимума в день похорон Есенина, когда на Доме Печати растянули траурный транспарант:    “Тело великого национального поэта покоится здесь”.

Его гроб трижды проносили вокруг памятника Пушкину. Траурное мероприятие состоялось также около Пушкина. Стихи читал актер художественного театра Качалов, хороший знакомый Есенина. В первых рядах многотысячной толпы – последняя жена Есенина Софья Андреевна Толстая, внучка Толстого. Играет военный оркестр, присланный Михаилом Лашевичем, заместителем Михаила Фрунзе. Фрунзе умер двумя месяцами раньше при неясных обстоятельствах на операционном столе в Боткинской больнице. Лашевич застрелится в 28-м... Здесь же режиссер Всеволод Мейерхольд с женой Зинаидой Райх, бывшей супругой Есенина. Мейерхольд бешено ревновал жену к Есенину. Анатолий Мариенгоф писал: ”Помани её Есенин пальцем, она бы от Мейерхольда убежала без зонтика в дождь и град”.

Анатолий Мариенгоф многолетний близкий друг Есенина. В 19-м году они спали в одной постели в комнате, которую снимали в квартире номер 43 в доме 3 по Богословскому переулку. На похоронах Есенина Зинаида Райх кричала:” Ушло наше солнце» и обнимала своих с Есениным детей, которых воспитывал Мейерхольд. Есенин любил показывать фотографии дочери и сына знакомым. Карточки всегда носил в кармане. Есенин ушел от Райх за два месяца до рождения сына. Жилья у нее не было. Приют она с младенцем нашла в Доме матери и Ребенка на Остоженке. Это было совсем не плохо по тем временам. Сын Есенина Константин стал знаменитым спортивным журналистом, знатоком футбола и интеллигентнейшим человеком. Есенин больше любил дочь. Надежда Вольпин вспоминала, Есенин всегда говорил: “Детей у меня двое”. Только однажды вскользь сказал:” У меня трое детей”. Старший сын Есенина - Юрий Изряднов. Он будет расстрелян 13 августа 37-го года по обвинению в покушении на Сталина. Мать Юрия, Анна Романовна, после гибели своего сына, помогала сыну Есенина от Зинаиды Райх. Райх была зверски убита после ареста Мейерхольда. Константин Есенин вспоминал:” Когда я остался один, Анна Романовна подкармливала меня, а позднее присылала мне на фронт посылки с табаком и теплыми вещами”. 

Жила она в полуподвале во Вспольном переулке. В свой последний приход к ней в 25-м году Есенин оставил на столе коробку папирос. Курил он папиросы “Сафо” с картинкой античной поэтессы на крышке. Сын Есенина Юрий выкурил оставшиеся папиросы, кроме одной. Сын Есенина Константин выкурил эту последнюю, оставшуюся после отца, в 41-м году перед уходом на фронт. Своего младшего сына Александра Есенина-Вольпина, 24-го года рождения, Есенин никогда не видел.

На траурном митинге 31 декабря 25 года семилетняя дочь Есенина Татьяна читала Пушкина “Мороз и солнце. День чудесный”. Летом 24-го года в Ленинграде Есенин пришел в гости к Ахматовой. В ее комнате в Фонтанном доме они говорили о Пушкине и о портрете Пушкина работы Кипренского. Есенин сказал: «Не родился еще художник, который написал бы с меня такой же льстивый портрет».

Кто-кто, а Ахматова была малоподходящей собеседницей для такого сорта разговоров, со своей жесткостью и колкостью – и при своем пиетете к Пушкину - могла бы и высмеять. Не высмеяла. А в стихотворении после его гибели проявила редкое и высочайшее сострадание поэта к поэту. Она поставила на одну доску смерть Пушкина и смерть Есенина. И вероятно, мудрая Ахматова точнее всех поняла настоящую причину его смерти. Не всякий способен устоять под мощью своего таланта. Талант нестерпим. Талант – зверь. Есенин с Ахматовой познакомились задолго до этого, в декабре 15-го года в Царском Селе. Есенин приехал к ней с газетой «Биржевые ведомости». В рождественском номере были его стихи. В компании с Блоком, Гиппиус, Сологубом, Брюсовым, Буниным и Мережковским. Есенину хотелось читать. Он - естественно – называл 26-летнюю Ахматову Анна Андреевна, она его, двадцатилетнего, после доли сомнений, Сергеем Александровичем. Ахматова говорила: «Читал он великолепно. Хотя немного громко для моей небольшой комнаты. Одно тревожило. Тревожила последняя строка

«Я пришел на эту землю, 

Чтоб скорей ее покинуть».

Есенин появился в Петрограде в 15-м году. Пересилив страх, пришел к Александру Блоку, ходил в дом к Зинаиде Гиппиус. Ядовитая Зинаида Николаевна посмотрела через лорнет на ноги Есенина и спросила: «Что у вас за гетры, Есенин?» Есенин был в валенках. Есенин в свою очередь, вспоминал о ней: «Пришел я в салон Мережковских. Навстречу мне его жена, поэтесса Зинаида Гиппиус. Я пришел, одетый по-деревенски, в валенках. А эта дама берет меня под руку, подводит к Мережковскому, познакомьтесь, - говорит, - мой муж Дмитрий Сергеевич, я кланяюсь, пожимаю руку. Подводит меня к Философову. «Мой муж Дмитрий Владимирович». Меня деревенского смутить хотела, но я в ус не дую: подвела б меня к третьему мужу – тоже не оторопел бы."

Тогда же Есенин через уже известного крестьянского поэта Клюева познакомился c Дмитрием Ломаном, штабс-офицером по поручениям при дворцовом коменданте. Именно полковнику Ломану пришла идея привезти  рязанского парня в Москву в дом к  сестре императрицы, к Великой княгине Елизавете Федоровне на Ордынку. Есенина отвезли в Москву вместе с  поэтом Клюевым. Есенина одели в голубую шелковую рубаху, длинный бархатный кафтан и сапоги на высоком каблуке. После Москвы Ломан устроила чтение стихов перед вдовствующей  императрицей Марией Федоровной  в Александровском дворце в Царском Селе. По воспоминаниям Есенина вдовствующая императрица сказала: «Я возлагаю на Вас большие надежды. Вот в такое время, когда внутренние враги сеют смуту в народе, патриотические и верноподданнические стихи были бы очень полезны».

Этот разговор происходил практически через дорогу от того зала, где на выпускном лицейском экзамене читал Пушкин. Этот эпизод позднее воспроизвел Илья Ефимович Репин. В 15-м году Есенин познакомился с Репиным. Есенина к Репину привел Чуковский. Там же был художник Анненков – автор портретов Троцкого, Ленина, Есенина и многих других. Юрий Анненков вспоминал: «Тягой к званию первого русского поэта, догнать и перегнать, перескочить и переплюнуть были одержимы многие русские поэты – Северянин, Маяковский, даже кроткий Хлебников. Как-то я спросил у Есенина:

- «Какого черта нужен ему этот сомнительный чемпионат».

- «По традиции, - ответил Есенин, - читал у Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный».

Тогда же Есенин в Царскосельском лазарете читал перед действующей императрицей Александрой Федоровной. Есенин служил в военно-санитарном поезде. В автобиографии 23 года Есенин писал: ”Императрица после моих стихов сказала, что стихи мои красивые, но очень грустные. Я ответил ей, что такова вся Россия”.

В августе 1923 года в Москве в Богословском переулке, в квартиру Есенина с Мариенгофом, ворвался радостный чекист Яков Блюмкин. С порога он закричал: “Ребята, Лев Давидович, Троцкий Лев Давидович, сегодня может вас принять. Собирайтесь, едем.”

По дороге в парикмахерскую на Тверской, Есенин встретил знакомую актрису Августу Миклашевскую. Крикнул: «Спешу, в Кремль вызвали. Бегу мыть голову».     

В этой ситуации – два очевидных культовых момента. Первый – шевелюра Есенина. Надежда Вольпин вспоминала: Есенин влюблен в желтизну своих волос. Она входит в образный строй его поэзии. И хочет он себя видеть светлым блондином: нарочито всегда садится так, чтобы свет падал на кудри”. В бороде проступала рыжина, поэтому он был всегда гладко выбрит и выбритые щеки пудрил.

Второй предмет культа в истории с мытьем головы – это Троцкий. Есенин говорил: «…Есть один человек… Если захочет высечь меня, так я сам штаны сниму и сам лягу! Ей, Богу, лягу! Знаешь, кто? Троцкий”.

В августе 23-го в Кремле Есенин сказал Троцкому, что крестьянским поэтам негде печататься: у них нет ни издательства, ни журнала. Троцкий сказал: «Поможем. Вам будет выдана сумма на расходы и вы будете печатать в журнале те произведения, которые вам придутся по душе. Разумеется, ответственность, политическая и финансовая, целиком ложится на вас, товарищ Есенин». Есенин поблагодарил Троцкого и отказался...

Год 1925. Лев Троцкий пригласил Сергея Есенина на прием в Кремль. Яков Блюмкин, который водил Есенина к Троцкому, - сотрудник ВЧК, в недавнем прошлом левый эсер, убийца германского посла Мирбаха, и снова сотрудник ВЧК-ОГПУ. На самом деле он безжалостный красный Джеймс Бонд, участник авантюр в разных точках земного шара. Не чужд поэзии и поэтов. Как-то раз Блюмкин в кожанке, с наганом на боку шел за Николаем Гумилевым и читал ему в спину знаменитые строки из его, гумилевских «Капитанов»:

Или, бунт на борту обнаружив,

Из-за пояса рвет пистолет,

Гумилев остановился и холодно спросил: «Что вам от меня надо?»

- Я ваш поклонник.

- Это свидетельствует о вашем хорошем вкусе, но меня не касается.

- Я хотел пожать вам руку, я – Блюмкин.

При этом имени от гумилевской холодности не остается и следа.

- Блюмкин? Убийца Мирбаха? Очень, очень рад.

Гумилев улыбнулся и пожал руку Блюмкина. Гумилева расстреляли в 21 году. Блюмкин хвастался, что может внести в расстрельные списки кого угодно – как Господь Бог. Еще весной 18-го года, до убийства посла Мирбаха, Есенин привел Блюмкина на именины к Алексею Толстому. Кивнув на Блюмкина, Есенин предложил одной из дам: «Хотите посмотреть, как расстреливают в ЧК? Я это вам через Блюмкина в одну минуту устрою».

В 23-м году, когда Есенин с Блюмкиным ходили в Кремль, Троцкий еще наркомвоенмор, то есть нарком обороны, он всесилен. В 25-м он уже абсолютно лишен власти. Этот промежуток времени, как раз между встречей Есенина с Троцким и смертью Есенина, этот короткий исторический интервал – самый существенный, критический для всей последующей советской истории. Именно тогда Сталин окончательно входит во власть. Троцкого в 24 году не слышно. В конце 24 года Каменев при поддержке Зиновьева внес предложение об исключении Троцкого из Политбюро.  Сталину было, несомненно, приятно, что удар по Троцкому наносится не его, а чужими руками. Сталин даже сказал, что он против исключения Троцкого из политбюро. Но уже в январе 25-го года на Пленуме ЦК Сталин сделал доклад о Троцком и обвинил его в попытке “превратить идеологию партии в большевизм без ленинизма”. Такой человек, естественно, не может быть наркомом обороны. Троцкого сняли с наркома, а на его место назначили Фрунзе. Пленум предупредил Троцкого: в случае продолжения фракционной работы, он будет выведен не только из Политбюро, но и из ЦК. Член ЦК Емельян Ярославский в частном разговоре назвал решение пленума “в некотором роде историческим”.  Он сказал: ” До сего времени мы были под гипнозом – до Троцкого нельзя дотрагиваться, у него постоянное кресло в первых рядах Политбюро и это кресло пожизненное. Теперь всем и самому Троцкому ясно, что с ним шутить не будут”.

Троцкий в воспоминаниях писал, что он “уступил военный пост без боя, даже с облегчением, чтобы вырвать у противников орудие инсинуации насчет его военных замыслов”.

Троцкий намекал на возможность обвинений его в попытке узурпации власти. В конце апреля 25-го года прошел слух, что где-то состоялась встреча Сталина и Троцкого, что будто бы они решили помириться и что Троцкий вскоре получит важный хозяйственный пост. Троцкий действительно вскоре был назначен членом президиума Вы́сшего сове́та наро́дного хозя́йства, начальником Электротехнического управления и председателем Концессионного Комитета. А в июне 25-го года Сталин в довольно широком кругу соратников сказал: ”Троцкий на брюхе подполз к партии”. Троцкий действительно дал повод. В №16 журнала “Большевик” за 25 год было опубликовано письмо Троцкого в редакцию. Письмо представляло собой критику на книгу американца Макса Истмэна под названием “Since Lenin Died”, в переводе “После смерти Ленина”. Истмэн переживал, что партия переродилась, что бюрократия торжествует. То есть Истмэн повторял Троцкого, не зная, что Троцкий от себя уже отрекся, и что по этой причине многие в СССР уже пустили себе пулю в лоб. Так вот, в письме в журнал “Большевик” Троцкий начал с критики книги Истмэна, но высказал в результате самое главное для себя. Троцкий написал: ”Ленин не оставлял никакого завещания”. То есть тем самым Троцкий сказал, что Ленин ничего не говорил о грубости Сталина и не разделял Сталина и Троцкого. «Сама ситуация в партии исключала возможность такого завещания,- продолжал Троцкий. Историю с якобы завещанием раскручивала эмигрантская буржуазная и меньшевистская печать. В политбюро и ЦК совершенно нет никаких обстоятельств, которые давали бы какое бы то ни было основание для опасения раскола».

Всё. “То есть - Я весь ваш, Иосиф Виссарионович”, - говорил Троцкий в 25 году. Вот после этого письма Троцкого, Сталин и сказал, что тот “подполз к партии на брюхе”. Большинство из тех, кто был в курсе, одобрительно смеялись сталинской шутке, немногие были в ужасе от мгновенной и окончательной сдачи Троцкого.

В первой половине 25-го года среди активных участников выдавливания Троцкого фигурировал Григорий Зиновьев, член Политбюро и глава ленинградской парторганизации. Именно по его инициативе ленинградский губернский комитет выступил с предложением об исключении Троцкого не только из политбюро, но из партии вообще. После победы над Троцким в конце 25-го года Зиновьеву в голову пришла мысль развернуть наступление на Сталина. Зиновьев всерьез рассчитывал занять сталинское место. 18 декабря в Москве открылся 14 съезд партии. С политическим докладом выступил Сталин. На следующий день политический доклад делал Зиновьев.  21 декабря, в день рождения Сталина, выступал член Политбюро, глава Моссовета Каменев. Он говорил: ”Лично я полагаю, что товарищ Сталин не может выполнять роль объединителя большевистского штаба”.

Именно в этот день, 21 декабря 25-го года, Есенин ушел из психиатрической клиники на Пироговке, в Божениновском переулке. Есенин находился там с 26 ноября и лечился у знаменитого психиатра Ганнушкина. Именно у Ганнушкина он написал «Клен ты мой опавший». Он совершенно измотан за последний год. Весь год, как и предыдущий, он постоянно писал. При этом он говорил:

- У меня нет соперников, и потому я не могу работать. Я потерял дар.

И снова писал. Прямо перед клиникой на Пироговке он закончил своего “Черного человека”. Он писал его долго. Многим читал. В самых разных местах. Михаил Зощенко вспоминал: ”Мы входим в пивную. Есенин идет нам навстречу. Что-то говорит официанту. Тот приносит ему стакан рябиновки. Закрыв глаза, Есенин пьет. Хочет опять позвать официанта. Чтобы отвлечь, я прошу его почитать стихи. Он соглашается, почему-то с радостью. Он читает поэму «Черный человек»

Есенина окружила почти вся пивная. Его подхватили десятки рук и понесли к столику, все хотят обнять его, поцеловать.

Муж сестры Есенина Наседкин вспоминал: ”Я дважды заставал его в цилиндре с тростью перед большим зеркалом с непередаваемой нечеловеческой усмешкой, разговаривавшим со своим двойником – отражением”.

Поэт Николай Асеев: ”Передо мной вставал другой облик Есенина. Не тот общеизвестный, с русыми кудрями, а живое лицо, умытое холодом отчаяния и просветлевшее от боли и страха перед своим отражением”.

Те, кто слышал поэму в его чтении, говорили, что напечатанный текст короче и менее трагичен, чем тот, что Есенин читал. Сам Есенин, говоря о “Черном человеке”, не раз упоминал о влиянии пушкинского “Моцарта и Сальери”.  Пушкин ему снился и в бессонницу мерещился. Летом 24-го в Царском Селе он ни свет ни заря вылез из окна и пошел к памятнику. Говорил потом: ”Так нестерпимо захотелось увидеть Пушкина. Первым ему сказать: ”Доброе утро”. По дороге Есенин нашел фотографа, залез на памятник и попросил: ”Сними меня с Сашей. Мы друзья”. Потом Сергей Александрович пошел на вокзал, выпил там за Сашу со словами: “Кто его знает, когда опять увидимся”.  Он страшно пил этот год. Когда его убеждали серьезно лечиться, он с неизменной улыбкой ссылался на то, что ему нужно подготовить для Госиздата собрание своих сочинений и тогда возьмется за лечение.

В то же время, летом 25-го года, в планах стоит выпуск 27-томного собрания сочинений Троцкого. Зиновьев к тому времени уже давно обладал правом на издание своих сочинений. Гонорары  партийным авторам выплачивались, независимо от того, как распространлась печатная продукция. Есенин знал, что за стихи он должен получать деньги. Одни вспоминали, что Есенин считал для себя личной обидой, если одно и то же стихотворение печатал меньше, чем в пяти-шести сборниках. Что издатели таяли под его взглядом. Другие современники писали, что его походы в редакцию обычно кончались плачевно, что гордость его не мирилась с получением отказа, что в ожидании денег нервничал, и непосредственно из редакции попадал в пивную. Ночью приходил пьяный и без денег. Кормил и поил всех вокруг. При этом часто повторял: ”Я хочу быть богатым!” или “ Буду богатым, ни от кого не буду зависеть – тогда пусть кланяются”. Богатый для него было синонимом “сильный”, “независимый”. Надежда Вольпин вспоминала, как Есенин однажды неожиданно похвастался: «Дед мой вовсе был не крестьянин. У него, у деда, два парохода по Волге ходили».

Отец Есенина писал ему: «Сережа! Если бы ты не пил, то наверняка ты бы не жил, как живешь. У тебя была бы роскошная квартира и имел бы не менее двух прислуг, жил бы настоящим барином». Квартиры у Есенина в 24-м и в начале 25-го не было вовсе. Жил по знакомым, по знакомым женщинам. В частности, у Галины Бениславской на углу Большой Никитской и Брюсовского в доме 2/14. Бениславской в марте Есенин написал: «Милая Галя! Вы мне близки, как друг. Но я  Вас нисколько не люблю как женщину». 

В годовщину смерти Есенина, в декабре 1926 года, Галина Бениславская покончила с собой на могиле поэта. Она писала: «В период 23-25 годов Сергей Александрович уже не умел цепляться за возможности, не умел пробиваться. «Поймите, - твердил он, - в мой дом я должен стучаться, а мне не открывают. Это им не простится. Пусть я буду жертвой за всех, за всех, кого не пускают. Это вам не фунт изюма. За меня все обозлятся. А мы все злые, вы не знаете, как мы злы, если нас обижают. Буду кричать, буду, везде буду. Посадят – пусть сажают – еще хуже будет”.

Поэт, критик, знакомый Есенина Георгий Иванов вспоминал: Есенин чуть не каждую  ночь кричал на весь ресторан, а то и на всю Красную площадь – “Бей коммунистов – спасай Россию”. Всякого другого на месте Есенина, конечно бы, расстреляли.

Вспоминал прозаик Андрей Соболь: «Относительно Есенина в 24 году был отдан приказ по милиции – доставлять в участок для вытрезвления и отпускать, не давая делу дальнейшего хода. Конечно, приказ был отдан, не из любви к Есенину, а из соображений престижа: не хотели официально

признавать “расхождения” между рабоче-крестьянской властью и поэтом, имевшим репутацию крестьянского».

Год 1925. Поэта Сергея Есенина знали все милиционеры центральных участков. Из отчета милиционера Дорошенко: “Есенин позволил себе нанести словесное оскорбление по адресу Советской рабоче-крестьянской милиции, называя всех находившихся “сволочью”.

Милиционер Каптелин сообщил: ”Гражданин Есенин, будучи в отделении говорил по адресу находившихся “жулики”, “паразиты”, а также позволял и другие нескромные вещи».

Милицейские протоколы по Есенину и тот факт, что делам этим велено было не давать ходу, сильно по внешнему рисунку напоминали ситуацию с Григорием Распутиным в 15-16 годах. Как раз в те времена совсем молодого Есенина, как в свое время Распутина, водили и показывали по всевозможным петербургским салонам – от монархических до либеральных. Распутин про такое говаривал: «возят как райскую птицу”. По некоторой информации, в 16 году носилась даже политическая идея слепить из юного поэта Есенина противовес Распутину. Возможно, именно по этой причине полковник Ломан первым делом повез Есенина к Великой княгине Елизавете Федоровне, ярой противнице Распутина. Но Юсупов убил Распутина. Потом пошла Февральская революция, потом Октябрьская. Поэт Клюев, доставшийся Есенину в приятели с дореволюционных времен, еще с выступления перед Великой княгиней, мало напоминал по нравственному качеству Петра Андреевича Вяземского рядом с Пушкиным. В 23 году Клюев – неудачник, его не печатали, он завидовал славе Есенина. Но он оказался отличным провокатором. «Жиды не дают печататься. Жиды правят Россией, потому я не люблю жидов», - говорил Клюев.

Из протокола допроса Есенина в 47-м отделении милиции г.Москвы, 21 ноября 23-го года: ”Сидел в пивной с приятелями, говорили о русской литературе. Я увидел типа, который прислушивался к нашему разговору. Я сказал приятелю, чтобы он ему плеснул в ухо пивом. После этот тип встал и пошел, позвал милицию. О евреях в разговорах поминали только, что они в русской литературе не хозяева и понимают в таковой в тысячу раз хуже, чем в черной бирже, где большой процент евреев обитает, как специалистов. Признаю себя виновным в оскорблении. Оскорбления наносил словами “жидовская морда”.  О еврейских погромах я ничего не говорил”.

Потом был товарищеский суд в доме печати. Вынесли общественное порицание, хотя в середине 20-х годов антисемитизим еще был серьезным преступлением. Уже после суда Есенин говорил: ”Что они сговорились, что ли? Антисемит, антисемит! Да, у меня дети – евреи”.

Надежда Вольпин вспоминала: ”Слышала не раз: он и Райх зачислял в еврейки и Дункан”.

Со знаменитой  танцовщицей Айседорой Дункан Есенин познакомился в 21-м году в мастерской художника Якулова на Большой Садовой в доме, где потом появится булгаковская “нехорошая квартира”.  Дункан в тот вечер не села со всеми ужинать, а расположилась в соседней комнате на кушетке. Едва не сшибая гостей, промчался какой-то человек в сером костюме. Он кричал: Где Дункан, где Дункан?”.  Это был Есенин. Разругался Есенин с Дункан после поездки в Штаты, в Париже. Из Штатов он писал Мариенгофу: Кроме русского языка, никакого другого не признаю и держу себя так, что ежели кому-нибудь любопытно со мной говорить, то пусть учится по-русски.”

В Париже с Дункан был грандиозный скандал в отеле: бил зеркала, ломал мебель. Был арестован, освобожден при содействии Дункан и уехал в Германию. В Париже в ресторане он издевался над русскими офицерами, которые служили теперь официантами. Требовал, чтоб пили за Советскую Россию. В Берлине на вечере писателей-эмигрантов требовал, чтобы пели “Интернационал”. А на вопрос, кто  интересуется в Москве поэзией, отвечал: разве только девушки. Да и то – еврейские.” Вспоминают, что в его устах это звучало жалобно и нежно. Дункан приехала к нему в Германию. Они вместе вернулись в Москву. «Да, она меня очень любила, и я знаю – любит. Она говорила, что я похож на ее погибшего сына. В ней очень много нежности». Это он рассказывал Галине Бениславской, говорил: «Я двух женщин бил, Зинаиду и Изидору, и не мог иначе, для меня любовь – это так мучительно». Говорил, что это Дункан отправила его в психиатрическую клинику на Полянку. В психиатрической клинике тогда начал писать статью, остался черновой набросок: «Россияне! Не было омерзительнее и паскуднее времени в литературной жизни, чем время, в которое мы живем. Тяжелое за эти годы состояние государства выдвинуло на арену революционных фельдфебелей, которые имеют заслуги перед пролетариатом, но отнюдь не перед искусством».

В апреле 24-го в Ленинграде Есенин зашел к своему знакомому Вольфу Эрлиху на Бассейной: «А знаешь, мне Клюев перстень подарил. Хороший перстень, очень старинный, царя Алексея Михайловича».

Он положил руки на стол. Крупный медный перстень был надет на большой палец правой руки. Как у Александра Сергеевича. Пушкин с перстнем на большом пальце правой руки изображен на портрете работы Тропинина. Для Пушкина перстень  - не украшение, а талисман. Вероятно, и на Кавказ Есенин поехал вслед за Пушкиным. А может быть, он поехал туда совсем по другой причине. В 50-е годы поэт Борис Пастернак рассказывал Ольге Ивинской. В Кремль были приглашены он - Пастернак, Маяковский и Есенин. С каждым Сталин беседовал отдельно. Речь шла о переводе на русский язык грузинских поэтов. В сентябре Есенин все бросил и уехал сначала в Баку, потом в Тифлис, потом вернулся в Баку. Первый секретарь ЦК Азербайджанской КП (б) в это время – Сергей Киров. В Ленинград на место Зиновьева его переведут через полтора года. У Кирова в Баку Есенин встретился с Михаилом Фрунзе, который вскоре сменил Троцкого на посту наркома обороны. У Кирова позже Есенин будет читать стихи из нового цикла «Персидские мотивы». В Персию его не пустили, как Пушкина. Хотя могли бы. Советской резидентурой в Персии в это время руководил приятель Есенина, все тот же Яков Блюмкин.

Из Баку Есенин на месяц приезжал в Москву. В этот месяц он знакомится с внучкой Толстого и полной тезкой своей бабушки Софьей Андреевной Толстой. Он отбил её у Бориса Пильняка и объявил своей невестой. Борис Пильняк через год написал «Повесть непогашенной луны», посвященную истории неожиданной смерти наркома обороны Михаила Фрунзе. В 25-м все обсуждали смерть Фрунзе, в 26 –м книгу Пильняка. Есенин, когда узнал о смерти Фрунзе, плакал. Бориса Пильняка расстреляют в 38 –м. Знакомым Есенин часто задавал вопрос:

- Знаете, я женат? Правда, хорошо? Сергей Есенин женат на внучке Льва Толстого!

Язвительный Мариенгоф писал: Софья Андреевна Толстая, внучка Льва Николаевича, до немыслимости похожа на своего деда. Только лысины и бороды не хватало”.  Сама Софья Андреевна писала: Я иногда думаю, что я самая счастливая женщина и думаю – за что?

Есенин в разговоре со знакомым:

- Сергей Александрович, что с Вами?

- Да, знаете, живу с нелюбимой.

- Зачем вы женились?

- Ну-у-у! Зачем? Да назло. Вышло так.

А Софья Андреевна в письме осенью писала: ”Выглядит он, кажется, немного лучше. А вообще он кволенький, и у меня за него сердце болит.

Критик Александр Воронский вспоминал: ”Морозной зимней ночью на Тверской я увидел Есенина, вылезающим из саней. На нем был цилиндр и пушкинская крылатка. Есенин старательно закутывался в ней. Он был трезв. Я спросил: ”Что это все означает, зачем такой маскарад?”

Он улыбнулся: ”Хочу походить на Пушкина, лучшего поэта в мире. И расплатившись с извозчиком, добавил: ”Очень мне скучно”.

А Надежде Вольпин, матери своего сына, он еще когда говорил: ”Полюбить бы по-настоящему! Или тифом что ли заболеть!”

Врачи тогда говорили, что сыпной тиф обновляет не только тело, но и душу. Если выживешь.

Авторский проект историка Николая Сванидзе на радио «Комсомольская правда» [аудио]

Исторические хроники с Николаем Сванидзе