На Курской дуге

       4 февраля 1943 года К.К.Рокоссовский был отозван Ставкой из Сталинграда, и ему пришлось, как командующему войсками Донского фронта, принять участие в митинге, который был организован в Сталинграде по поводу разгрома противника и окончательного освобождения города. На митинге присутствовал Н.С.Хрущёв.

       Между прочим, когда отмечалось 20-летие победы в Сталинграде, на всех экранах нашей страны Хрущёв представлялся как главный участник этого события.

       Прибыв в Ставку Верховного Главнокомандования, Рокоссовский получил новое назначение. Он стал командующим войсками вновь созданного Центрального фронта.   Новый фронт размещался между Брянским и Воронежским фронтами.

       Наступательные операции войск Брянского и Воронежского фронтов продолжались, однако сопротивление оправившегося от разгрома под Сталинградом противника нарастало, немцы стали переходить к контрударам и временно опять захватили Харьков и Белгород.

      Во второй половине марта Ставкой было принято решение о прекращении наступления  для того, чтобы дать отдых войскам, пополнить их, подтянуть тылы.

       К этому моменту противнику удалось удержать в своих руках два важных в стратегическом отношении выступа. Один из них находился восточнее и северо-восточнее Харькова. Наши войска продвинулись между этими выступами вперёд на запад на 200 километров. Таким образом, образовалась огромная дуга, которая получила название «Курской».

       Оборона Курской дуги была поручена войскам Центрального и Воронежского фронтов, которыми командовали К.К.Рокоссовский и Н.Ф.Ватутин. Центральному фронту было поручено организовать оборону на рубеже Городище, Малоархангельск, Тросна, Лютеж, Коренково – протяжённостью 306 километров. За остальной участок дуги отвечали войска Воронежского фронта.

       В Ставке считали, что оборона на Курской дуге временная, и как тлько будут накоплены силы и средства, наступление наших войск будет тотчас продолжено. Однако мысли и действия Рокоссовского не соответствовали намерениям Ставки.

        Рокоссовский в апреле 1943 года прямо высказал представителю Государственного комитета обороны Г.М.Маленкову и заместителю начальника Генерального штаба И.А.Антонову свои соображения:  «Сейчас нужно думать не о наступлении, а  готовиться как можно тщательнее к обороне, ибо противник обязательно использует выгодную для него конфигурацию фронта и попытается ударами с севера и с юга окружить наши войска, чтобы добиться решительных результатов в ведении войны».

       В подтверждение тому К.К.Рокоссовский приводил имеющиеся данные разведки о переброске немцами войск и техники в районы Орла и Белгорода. Маленков предложил Рокоссовскому написать докладную записку по этому вопросу Сталину, что и было сделано.

       Константин Константинович в своей записке указал о необходимости крупных резервов Ставки, которые должны быть расположены за Центральным и Воронежским фронтами, обороняющими Курскую дугу, и которые в любой момент могли быть брошены на угрожаемый участок.

       Надо сказать, что после Сталинградской битвы Верховный Главнокомандующий стал более внимательно прислушиваться к мнению командующих фронтами, а не только к представителям Ставки. Более того в 1944 году после проведения Белорусской операции представительство в основе своей было ликвидировано и командующие фронтами уже сами непосредственно обращались к Сталину.

       Записка К.К.Рокоссовского возымела  действие. Обоим фронтам были даны указания об усилении работ по организации обороны. В мае-июне 1943 года был создан Резервный фронт, который  сначала называли округом, а затем Степным фронтом. Командующим Степным фронтом был назначен И.С.Конев. 

       Уверенность Рокоссовского в том, что именно  в Курской  битве немцы постараются взять реванш за поражение под Сталинградом, и что здесь будет решаться успех летней кампании 1943 года, оправдалась в проведённых им мероприятиях по организации глубоко эшелонируемой обороны. Так, глубина обороны вместо предполагавшихся по уставам и наставлениям 120-130 километров была доведена до 150-190 километров. Было оборудовано шесть основных оборонительных полос, не считая промежуточных и отсечённых позиций. 

       Войсками фронта было открыто 5000 километров траншей и ходов сообщения, установлено 400 тысяч мин и фугасов. Особое внимание Рокоссовский обращал на противотанковую оборону глубиной 30-50 километров. Были созданы противотанковые районы на танкоопасных направлениях с помощью зоны заграждений в виде надолбов, рвов, лесных завалов, минных полей. Были сформированы подвижные отряды на случай прорыва танков, созданы противотанковые артиллерийские резервы, которые в любой момент могли быть брошены на угрожаемые участки.

       Всё в организации обороны Центрального фронта строилось на её подвижности. Целая танковая армия (2-я танковая армия генерала А.Г.Родина) была выведена во второй эшелон. Два танковых и один стрелковый корпус находились во фронтовом резерве. Кроме того, в резерве командующего фронтом находились три артиллерийских противотанковых бригады и два противотанковых полка.

       Более половины всех стрелковых дивизий, 70 процентов артиллерии и почти 90 процентов танков были сосредоточены на ожидаемых возможных направлениях наступления противника ( по фронту это составляло 95  километров). В остальной полосе обороны Центрального фронта (протяжённостью  211  километров) оставалось менее половины пехоты, треть артиллерии и менее пятой части танков.

       Командующий Воронежским фронтом генерал Н.Ф.Ватутин строил свою оборону по-иному. Он предпочёл зарывать танки в землю и равномерно рассредоточил имеющиеся у него силы и средства по всей полосе обороны фронта.

       Накопление сил и средств с обеих сторон шло довольно интенсивно, с одной лишь разницей, что противник не мог длительное время снабжать свои войска всем необходимым, ибо это требовало огромного количества подвижного состава, так как всё приходилось везти из глубины, в то время как наши войска таких затруднений не испытывали.

       Чем дальше шло время, тем больше нарастало напряжение. Дело в том, что с обеих сторон было сосредоточено огромное количество войск и техники, которые вполне могли бы быть применимы в наступательной операции.

       Далеко не все в Ставке и Генштабе страны были согласны с ожиданием наступления со стороны противника. Некоторые предлагали, в том числе Ватутин, нанести упреждающий удар, а проще говоря, нам первым начать наступление.

        Эти предложения несколько колебали уверенность Сталина в принятом им решении вести на Курской дуге оборонительные действия. В Ставке часто высказывались сомнения в том, что правильно ли мы поступаем, дожидаясь начала действий со стороны немцев. Однако такие разговоры  заканчивались тем, что Верховный Главнокомандующий заключал: «Я верю Рокоссовскому».

       Чем ближе подходило лето, тем острее чувствовалось напряжение. Здесь уже стоял вопрос: чьи нервы крепче? В мае по нашим  агентурным сведениям немцы начнут наступление 12 мая. Но в мае противник не начинал никаких наступательных действий. Проходил июнь… Опять всплывали разговоры об упреждающем ударе, но Сталин держал паузу, потому что верил Рокоссовскому больше, чем другим военачальникам.

       В конце июня поступили разведданные, что противник начнёт наступление 2-го июля. Наши войска были приведены в надлежащую готовность. Но немецкое наступление не состоялось ни 2-го, ни 3-го, ни 4-го. Напряжение было запредельным.

       5-го июля Сталин произнёс: «Неужели Рокоссовский ошибается?» И через несколько минут раздался телефонный звонок. Звонил Рокоссовский. Радостным голосом он доложил:

       - Товарищ Сталин! Немцы начали наступление!

       - А чему Вы радуетесь? – спросил несколько удивлённый Верховный.

       - Теперь победа будет за нами, товарищ Сталин! – ответил Рокоссовский.

       Окончив разговор, Сталин как бы для себя сказал:

       - А всё-таки Рокоссовский опять оказался прав.

       Наступление гитлеровцев началось в 5 часов 30 минут одновременно на направлениях Орёл-Курск и Белгород- Курск. Развернулась великая Курская битва – одно из крупнейших сражений  Второй мировой войны. Но началось оно не так, как хотелось немецкому командованию. Гитлеровцам не удалось застать наши войска врасплох.

       Глубокой ночью с 4-го на 5-е июля командующий 13-й  армии Пухов по телефону Рокоссовскому  доложил, что его разведчики захватили в плен немецкого сапёра, который в составе группы делал проходы в минных полях. Захваченный пленный показал, что в 3 часа  начнётся немецкое наступление, войска уже заняли исходное положение.

       С вечера 4-го июля в штабе Центрального фронта находился представитель Ставки Г.К.Жуков. Рокоссовский сообщил ему о пленном сапёре и спросил:

       - Что будем делать? Докладывать в Ставку времени нет. А промедление нам может дорого стоить.

       - Вы командуете фронтом, вам и решать. Я считаю, что времени терять нельзя, - уклончиво ответил Жуков.

        И Рокоссовский отдал приказ начальнику артиллерии фронта:

        - Василий Иванович, начинай!

       В 2 часа 20 минут артиллерия 13-й и 48-й армий открыла ураганный огонь по изготовившимся к наступлению вражеским войскам. 30 минут гремела канонада. Потом наступила тишина. Прошёл час, все ждали удара противника. Враг начал наступление с опозданием на 1,5 -2 часа. В 5 часов 30 минут 5 июля 1943 года немцы ввели одновременно до 500 танков. Особые надежды в Курской битве немецкое командование возлагало на новые тяжёлые танки, которые начали поступать в войска в 1942-1943 годах. Это были танки Т- V «Пантера» и Т –VI «Тигр».

       Советский средний танк Т-34 был лучшим танком Второй мировой войны, но он не мог на равных вести боевые действия против новых тяжёлых «Пантер» и «Тигров». Сравним основные характеристики: масса Т-34 составляла 30,9, а «Пантеры» - 45, «Тигра» - 56 тонн. Максимальная толщина лобовой брони у Т-34 равнялась 45-52 мм, у «Пантеры» - 80,а у «Тигра» - 100 мм. И главное – пушка, которая могла вести огонь с дальних расстояний, что зависело от калибра. Так у Т-34 калибр был 76 мм, а у «Тигра»_88 мм. Поэтому чтобы поразить «Тигра» или «Пантеру» нашему Т-34 необходимо было вести ближний бой, в то время как немецкие танкисты могли расстреливать наши танки с дальнего расстояния или из укрытия.

       С перевооружением танковых войск вермахт связывал особые надежды на коренной перелом в ходе Курской битвы в свою пользу. Однако эти расчёты не оправдались. Потери «Пантер» и «Тигров» в ходе Курской  битвы оказались существенными. Безусловно потери наших Т-34 также были огромными, поэтому в том же 1943-ем году появился модернизированный Т-34-85, что означало калибр пушки стал 85 мм и лобовая броня увеличилась до 90 мм. И всё-таки Т-34 был средним танком. Наш тяжёлый танк  ИС-2 по всем параметрам превосходил немецкие «Тигр» и «Королевский тигр». Он имел на вооружении пушку 122 мм и лобовую броню – 120 мм.

       Курская битва проходила в два этапа. Оборонительные операции осуществлялись с 5 по 23 июля,  а наступательные с 12 июля по 23 августа.

       Когда 5 июля в 6 часов утра немецко-фашистские войска, танки и пехота пошли в наступление, то в штабе Центрального фронта собрались члены Военного совета, начальники родов войск, представитель Ставки Жуков и все они ждали указаний командующего фронтом, как действовать дальше.

      Вместо дачи каких-либо указаний Рокоссовский сказал:

      - Я думаю, войска полностью готовы к отражению атаки врага. Не станем дёргать командиров, запрашивая, как у них обстоят дела. Им самим надо во всём разобраться, на это тоже требуется время. Уверен, что как только появятся новости, они сами доложат. Вы как хотите, а я иду спать».

       Рокоссовский был уверен в своих войсках. Он знал, что всё возможное сделано, и командующие армиями будут действовать так, как этого потребует обстановка, так, как действовал бы он сам.

       А в это время армада бронированных машин надвигалась на передний край наших войск. Впереди ползли группами по 10-15 штук «Тигры» и штурмовые орудия «фердинанды». За ними следовали тоже группами, но уже по 30-50 штук и более средние танки, а сзади них на бронетранспортёрах, автомашинах и в пешем строю – тысячи солдат, сопровождаемые артиллерией. С воздуха танки и пехоту противника поддерживала авиация, в том числе новейшие самолёты-штурмовики «Хеншель -129» в сопровождении истребителей(тоже новых) «Фонке-Вульф-190 А».

       Солдаты Рокоссовского достойно встретили противника. Первая атака была отбита. Перегруппировав свои войска, немцы в 7 часов 30 минут возобновили наступление. Теперь уже определился участок, на котором они были намерены нанести главный удар. Это был район Ольховатки. Удар обрушился на солдат 15-й и 81-й дивизий 13-й армии генерала Пухова. Четыре раза в этот день они отбивали атаки врага.  И только в пятый раз немцам удалось потеснить наши соединения. Они продвинулись вглубь советской обороны на 6-8 километров.

       Рокоссовский знал, что противник не израсходовал свои резервы, поэтому 6 июля следовало ожидать наращивания им ударов. Об этом он доложил Верховному Главнокомандующему. В ответ Сталин сообщил, что из резерва Главного командования Центральному фронту передаётся 27-я армия. Весть обрадовала Рокоссовского, но утром пришло новое распоряжение – 27-ю армию немедленно направить в распоряжение Ватутина – командующего Воронежским фронтом, поскольку положение у него было тяжёлое. Сталин был уверен, что Рокоссовский справится своими силами, как это было в ходе Московской и Сталинградской битв.

       Весь день противник пытался продвинуться вперёд на Ольховском направлении, но убедившись, что сделать это он не в состоянии, перенёс свои усилия правее, в район железнодорожной станции Поныри. Но и здесь войска Рокоссовского создали мощный  оборонительный узел, а командование Центрального фронта, предугадав намерения противника, перебросило сюда свои резервы.

       Рокоссовский маневрировал имеющимися силами смело и решительно. Сражение у Понырей  7 июля носило исключительно ожесточённый характер. Лишь во второй половине  дня врагу удалось ворваться на северо-западную окраину Понырей, но прорвавшиеся  контратакой вражеские части были уничтожены.

       8 июля воины 307-й стрелковой дивизии, отбив у Понырей 13 атак немцев, отстояли свои позиции. К 9 июля немецкий командующий 9-й армией Модель ввел в бои все свои резервы, но это не принесло ему успеха. На направлении главного удара немецко-фашистские войска за четыре дня продвинулись всего на 10 километров, заплатив за это цену – более 40 тысяч солдат, несколько сот танков и самоходных орудий, около 500 самолётов.

      Бои на северном фасе Курской дуги продолжались с 9-го по 11 июля. Рокоссовскому стало ясно, что враг выдыхается. Уже 12 июля Моделю пришлось отдать приказ о переходе его войск к обороне. В этот день войска Западного и Брянского фронтов начали наступление против Орловской группы врага в тыл 9-й немецкой армии. Моделю пришлось думать об отступлении.

      На Воронежском фронте дело обстояло иначе. Здесь противник также сосредоточил силы и средства на узком участке, довольно быстро преодолел нашу оборону и вклинился в глубину до 35 километров. Положение у Ватутина создалось угрожающее. Предназначенную для усиления войск Центрального фронта  из резерва Ставки 27-ю армию было приказано направить в распоряжение командующего Воронежским фронтом.   

       Кроме того на войска Центрального фронта была возложена ещё одна новая задача – оборона Курска, если с юга войска противника, прорвав оборону войск Воронежского фронта, пойдут на этот город. Для выполнения такой задачи требовались войска, но их Рокоссовскому не дали и предложили обходиться своими силами. Сталин прямо предупредил Рокоссовского, что положение на Воронежском фронте тяжёлое, в связи с чем ему следует рассчитывать толь ко на свои силы.

      Центральный фронт справился с возложенными на него задачами и разгромил противостоящие силы противника, не получив для этого никаких резервов. Сталин верил в полководческий талант Рокоссовского и называл его «мой Багратион».

       Курская битва не нашла правильного отображения. Считается даже, что успех этой битвы был решён на Воронежском фронте. На самом деле это не так. На Воронежском фронте в первоначальный период наступления противника сложилось неблагоприятное положение для наших войск, ибо немцы прорвали здесь оборону и устремились в этот прорыв своими танками. Лишь вводом наших армий, а затем и вводом в сражение целого Резервного (Степного) фронта, который был предназначен для наступательных боевых действий, положение было восстановлено.

      Что касается танкового встречного боя у Прохоровки, то как такового встречного боя не было. «Тигры» просто расстреливали «Т-34», не подпуская их на близкое расстояние. Потери наших танкистов были в 2-3 раза больше, чем немецких. Вражеские танки были остановлены вводом из резерва Ставки Главного командования.

       В сражении, как дано в наших энциклопедических изданиях, с обеих сторон участвовало до 1200 танков и самоходных орудий, но нет сведений, сколько из них советских, а сколько немецких. Есть ещё одна цифра, что немецко-фашистские войска потеряли до 400 танков и штурмовых орудий, а нет цифры наших потерь.

       16 июля противник, потеряв под Прохоровкой свыше 10 тысяч  человек, перешёл к обороне. Делается вывод: «В сражении под Прохоровкой  проявилось превосходство советской военной техники и искусства над военной техникой  и искусством немецко-фашистской армии».

      Вообще надо признать тот факт, что не Воронежский фронт восстановил положение, то есть ликвидировал прорыв противника, а восстановили это положение уже два фронта – Степной, под командованием И.С.Конева, и Воронежский под   командованием Н.Ф.Ватутина. В сражении участвовали 6-я гвардейская армия и 1-я танковая армия  (Воронежский фронт), 5-я гвардейская танковая армия, 2-й гвардейский танковый корпус и 5-я общевойсковая армия (Степной фронт).

       Иногда ведутся разговоры о том, что противник имел против Воронежского фронта главные силы, а против Центрального – меньшие, то есть – не главные. Однако сопоставление этих сил говорит о том, что если против войск Ватутина танковых дивизий было на две больше, чем против войск Рокоссовского, то пехотных дивизий на три меньше. Такое соотношение не даёт права утверждать о каком-то существенном превосходстве, тем более для того, чтобы обосновать введение целого Степного фронта с огромным количеством войск и техники для ликвидации прорыва.

       Дело здесь совсем в другом, а именно в том, что Ватутин все свои силы и средства распределил почти поровну, распылил по всей занимаемой фронтом полосе, в связи с чем не мог противостоять сконцентрированным силам противника на узком участке фронта, удобном для действий танковых  войск.

       Ватутин не только не смог из-за неправильной организации обороны успешно отражать натиск противника, но и потянул на себя все  силы Степного фронта, предназначенные для того, чтобы после отражения удара противника и перехода войск фронтов  в контрнаступление развить его вводом свежих сил  Степного резервного фронта. Такая возможность в связи с неудачной организацией обороны на Воронежском фронте была упущена.

       Факты военной истории рано или поздно становятся всеобщим достоянием, несмотря на попытки их скрывать или подтасовывать.

Мережко Анатолий Григорьевич, капитан П ранга в отставке, военный историк