Поэту Суходольскому Виктору Петровичу - 73!

Суходольский В.П. родился 21 марта 1940 года.

Он сын засечной полосы. Родился  весною в сороковом году. На Рязанщине. В верховьях Оки. Места эти помнят нашествие хана Батыя и подвиг Евпатия Коловрата. Здесь же, сто лет спустя после Куликовской битвы, на реке Угра русские полки московского великого князя Ивана Третьего, тоже Грозного и тоже Васильевича, обратив в бегство полчища ордынского хана Ахмата, окончательно избавили Русь от татаро-монгольского ига.

Позднее при Грозном царе Иване Васильевиче Четвертом  служивые государевы люди несли пограничную службу на засеках (так прозывались сплошные полосовые рубки деревьев, поваленных вершинами в сторону дикого поля, подступающего степью к северным лесам Московской державы; на засеках тактически выгодно было держать оборону от набегов конницы крымских татар).

Сама природа русская обороняла страну от ворогов.
Здесь  появился на свет наш дальневосточный поэт Виктор Петрович Суходольский. Его детство опалили грозные сороковые годы. Отец воевал на фронте: за баранкой всю войну. Дошел до Кенигсберга. Мать горевала в тылу на колхозной работе двужильной, не сетовала на невзгоды, трудилась, как все бабы и ребятишки. Все для фронта, все для победы…

А фронт бушевал совсем рядом. В сорок первом немец пер на Тулу. Нахрапом. Обломали рога супостату тульские мастера-оружейники. Не пустили фрицев в город, ставший Героем… Потом был Воронеж, откуда фрицы еле унесли ноги, поджав хвост, как битые собаки. И орловско-курская оборонительно-наступательная операция тоже гремела неподалеку от Рязанщины. С младенческой поры впитывал военные впечатления будущий поэт Виктор Суходольский. Уже в те годы он узнал, на всю жизнь запомнил: у войны лицо безрадостное, некрасивое. Неправду говорят, лукавят. Мол, кому война, а кому – мать родна.

Отец, израненный, семье кормильцем не стал. Мать так и жила на правах соломенной вдовы.

А Витька, лелея летчицкую мечту, подался в Рязанский аэроклуб ДОСААФ. Выучился на второго пилота. Поднимался в небо  на учебном самолете ЯК-18. По распределению попал в лесную авиаохрану. Стал летнабом. А наблюдатель в малой авиации – это по совместительству еще и штурман. Не думал, не гадал Виктор Суходольский – на Дальний Восток попал. Обкатал все марки винтокрылых и крылатых машин, применяемых в лесном деле. Дальневосточное небо над зеленым морем тайги прорезал воздушными трассами вдоль и поперек. Влюбился в наши просторы. В горные кручи и озера, изумрудные, словно драгоценные камни, вкрапленные в лесной малахит. В наши моря и наши реки. В наши города, рожденные трудом многих поколений русских людей.

Поэзии Суходольского свойственны глубокий лиризм, неизбывное чувство любви к Родине, нуждающейся  в надежной защите всегда и везде. Залог мира на земле – готовность сынов России в лихую годину не оставить страну в беде. Таков лейтмотив творчества поэта. Его перу принадлежит четыре книги стихов, увидевших свет в Хабаровске, Благовещенске, а также – в центральных издательствах. Виктор Петрович – неоднократный участник творческих десантов на границу, организуемых дальневосточными прозаиками и поэтами.

В 2010 году Суходольский отметил 70-летний юбилей со дня своего рождения. В Хабаровске вышла новая книга его стихов.

От души поздравляем писателя с большой жизненной датой и предлагаем вниманию читателей стихотворение «По грибы» (посвященное матери) и другие.

                       ПО ГРИБЫ
Маме моей Александре Ивановне

«А у нас в Рязани
И грибы — с глазами!
Их едят,
А они — глядят!..»
— Не ленись, сынок, вставай-ка,
Сон рассказывай! —
На заре будила мамка
Синеглазая.
Шли мы утренним просёлком,
Где звенели соловьи.
Щекотали травы колко
Ноги быстрые мои.
С миром солнечным, зелёным,
Обращалась мать на «ты»,
Называла поименно
Птиц, и травы, и цветы.
— Поздоровайся с осинкой,
Глядь — и выпросишь грибок!
Рядом с маминой корзинкой —
Мой веселый кузовок.
Где ползком, где на коленках —
Я в густой орешник лез,
Потихоньку, помаленьку.
Открывал мне тайны лес.
— Ой, сынок! Спешить не надо.
Осмотрись да погляди:
Прозеваешь то, что рядом,
Проглядишь, что впереди!..
Как птенца меня кормила
Спелой ягодой с руки:
Набирайся, рыжик, силы!..
А глаза, как васильки,
И ласкали, и смеялись,
И светили надо мной.
И неведома усталость
Была мамке молодой!
Печь топила, напевала,
Споро в горенке прибрав,
На крылечке разбирала
Вороха целебных трав:
— Пригодится — подлечиться,
Будет нам припас зимой!
Сладкий сон смежал ресницы…
— Отдохни, добытчик мой,
Потрудился — не ленился…
Завтра — снова по грибы!
Стойкий дух лесной селился
В стенах старенькой избы…
Помню я в морозных звонах
Теплоту избы родной,
Пять вихрастых головёнок
Над похлебкою грибной.
Дни летели — пролетели,
Показалось — свет погас,
И Можары опустели
Без ее спокойных глаз.
И, клубки дорог свивая,
С горькой, тёмной той межи —
Начиналась кочевая,
Неприкаянная жизнь!
Были нивы и трясины,
Беды гнули, грозы жгли,
Про есенинский край синий
Грустно пели журавли,
Проливался в поле колос,
Снег ложился по стерне…
Через годы — тихий голос,
Добрый голос слышен мне:
— Ой, сынок, спешить не надо,
Осмотрись да погляди:
Прозеваешь то, что рядом,
Проглядишь, что впереди!..
И стоит среди России,
Где судьбы моей исток,
Рядом с маминой корзинкой
Мой весёлый кузовок!

                *    *    *

В дубраве догорает лето.
Как тихо здесь! Как много света
От неба и речной воды!
В кострах зардевших бересклета
Явились осени приметы,
Ее летучие следы.
Твоя рука в моей ладони,
Кленовый лист горит в короне,
Тебе подаренной тайгой.
Мы ускользнули от погони.
И эти солнечные кроны
Приют даруют нам с тобой.
Дано целительное средство —
Душе пред стужей отогреться.
Но как дни эти коротки!
На красоту не наглядеться.
И поровну приемлет сердце
Любви щемящей и тоски.
А ты, беспечная, смеёшься!
Ты собрала из бликов солнца
Свой хрупкий пламенный букет —
Он кажется из света создан!
В твоем очарованье позднем
Такой же чуть печальный — свет.
Ещё жива о лете память.
Ещё листве гореть и падать.
А птицам — гнёзда покидать,
Глядишься ты в лесную заводь —
И нету слова озаглавить
Поры закатной благодать!

                  *    *    *

Продрогшая, в плащике мокром, 
С растрепанной челкой на лбу
Вошла безоглядно и кротко
В мою непростую судьбу.  

И я с запоздалою болью
Постиг вдруг за трепетом рук
Твое одиночество вдовье,
Всю горечь утрат и разлук.

- Тепло-то как! — тихо смеялась
Ты, в куртку уйдя с головой.
И ветры, о нас спотыкаясь,
Шли мимо ночной мостовой.

Под ропот мятущихся сосен,
Спугнувших с вершин вороньё,
Тебя укрывал я от осени
С тоской беспросветной её.

Признаюсь, я жил как придётся,
Не ведая в росплеске дней,
Что слабость твоя обернётся
Надёжной опорой моей!