Пока ты жив, твори добро

Штрихи к портрету юбиляра

Когда старейшина дальневосточной литературы Всеволод Петрович Сысоев ознакомился с моей лирической повестью «Угол возвышения» о военных журналистах, то по его неадекватной реакции я понял: что-то его взволновало. А что именно? – до поры до времени он не говорил.

А потом неожиданно признался:
- Написал рецензию. Не знаю, как получилось. Но скажу откровенно: понравился мне главный герой. Это особый тип человека, часто попадающий впросак, несколько неуклюжий и не во всём успешный. Над ним беззлобно подшучивают сослуживцы, его порою ставят в тупик и жизненные обстоятельства, и старшие по званию. Но он достойно выходит из любой ситуации. Потому что он – личность.

Я с доводами согласился. Главный герой повести мне симпатичен. По своей главной сути. Он искренен и честен, простодушен и открыт. Были у него и человеческие слабости, над которыми он сам потешался, были и вредные привычки, от которых он не мог и не хотел избавиться и которые ему порою очень мешали.

- А в жизни был такой прототип?   – как - то спросил у меня Всеволод Петрович, и я понял, что герой повести его не отпускает.

- Конечно, был, - ответил я и рассказал про своего сослуживца Евгения Фёдоровича Корякина.

Выслушав мой ответ, Всеволод Петрович как бы подвёл черту под разговором:
- С таким человеком интересно общаться, такое общение обогащает, вот почему повесть у вас получилась.

Многоопытный и мудрый писатель (ему в то время исполнилось 98 лет) очень точно определил духовную организацию моего литературного героя и реального человека в реальном пространстве.

И ещё мне запомнилась фраза Всеволода Петровича о том, что мой сослуживец – сложившийся человек с комплексом понятий, привычек, поведенческих мотивов, и ему ничего не следует менять и как литературному герою, и как, человеку, иначе потеряются его личностные  качества.

Действительно, Евгений Фёдорович был, остаётся и будет оставаться таким, какой он есть на самом деле. Общительный, эрудированный, он очень быстро стал неотъемлемой частью журналистского коллектива окружной газеты «Дальневосточный пограничник». Более того, был признан негласным лидером негласного клуба сведущих людей редакции.

Так сложилось, что примерно за час до окончания рабочего времени журналисты собирались в отделе пропаганды и агитации, культуры и быта, которым руководил  Евгений Фёдорович, и рассказывали о каких-то забавных случаях в их жизни.

Верховодил, конечно же, старший лейтенант Евгений Корякин. И вот почему. Его коллеги  были молоды и в таком же звании, как и он, а Евгений Фёдорович – намного старше их, да и жизненного опыта у него было предостаточно.

К тому времени он успел уже поработать в милицейской газете, в краевой молодёжной. С институтской поры был женат на Светлане Кузнецовой – однокурснице, ставшей известной российской поэтессой. Её заметил, поддержал и вывел в большую литературу  Александр Прокофьев.

А вот семейная жизнь не сложилась.
Почему не сложилась? – Евгений Фёдорович пожимал плечами, искренне недоумевая о том, какие обстоятельства развели его со Светланой по разные стороны, но уважительное отношение к бывшей жене Евгения в новой семье осталось:  и жена Лидия Дмитриевна, и дочь Ирина, которая приобщилась к поэзии, часто обращаются к сборникам Светланы Кузнецовой, и многие её  стихи   знают наизусть.

Часы непринуждённого общения сближали журналистов, помогали лучше узнать друг друга.
Но ни все и не всегда раскрывались, обнажали свою душу до конца, не следовали примеру своего старшего товарища. А он в таких беседах просвечивался, как на рентгене, и потом слишком откровенные детали часто оборачивались против него же самого.
Традиционные часы откровений чаще всего заканчивались весёлыми розыгрышами.

Например, в кабинет звонил ответственный секретарь, требовал к себе молодого лейтенанта и приказывал срочно написать заметку с уже готовым заголовком: «Молодец кашевар!» - о заставском поваре, получившем отличную оценку на стрельбах.  Молодой журналист с заданием справлялся быстро. Однако, задача заключалась в том, чтобы помурыжить  автора. Ему указывали на то, что в заметке не отражено время суток, вид огневого упражнения, не указан руководитель стрельб, продолжительность службы повара, не отражены его успехи в боевой и политической подготовке.

Молодой журналист, учитывая замечания, над заметкой работал изо дня в день, а потом, в конце концов, ответственный секретарь отсекал всё ненужное и оставлял в ней 10-15 строчек, тех, которые автор написал изначально  и , естественно, менялось  название заметки.

Таких розыгрышей было множество. Но коронным номером считался розыгрыш журналистов городских газет.

То звонили от имени  участника гражданской войны, и  возмущались, что допущена ошибка в размещении заградительных систем во время Волочаевских боёв, то сообщали, что в краеведческом музее улетела коллекция бабочек, просто весной они странным образом ожили, и учёные ломают голову над этим биологическим феноменом.

Когда же приходил назойливый гость, то от него избавлялись самым оригинальным способом: звонили ему из соседнего кабинета, представлялись  сотрудником КГБ и предупреждали: - Вы ведёте непозволительные разговоры. Мы всё это записали на магнитофонную ленту и взяли вас на заметку.
Ошеломлённый гость пулей вылетал из редакции и чаще всего больше никогда не появлялся.

Были и такие забавные случаи.
В молодёжной газете на последней странице в последней колонке  регулярно публиковались забавные конфигурации сплетений таёжных корней и веток, где визуально просматривалось сходство с необычными чудовищами. А рубрика была постоянной: «Чтобы это значило?»

В очередной раз опубликовали замысловатое сплетение веток, которое напоминало корявое лицо древнего человека, не тронутого процессами цивилизации: мощные челюсти, крупный мясистый нос, торчащие в разные стороны уши, глубоко запавшие глаза и взвихренные волосы. Всё это умиляло  и будило воображение: до чего же мастерица-искусница  матушка-природа.

Но изображение чудо   природы не было отбито линейкой, и по законам полиграфии относилось к подписи заместителя главного редактора газеты.

Этой оплошностью воспользовались журналисты и позвонили заместителю редактора, имитируя дурашливую радость:
- Как мы счастливы, что наконец-то увидели ваш портрет.

Бывали ошибочные звонки в редакцию. Чаще всего спрашивали о тех, кто никогда  не работал в редакции. И в ответ получали тоже  подобную информацию.
- Вы спрашиваете про Ивана Иванова? Его только увезли в больницу на операцию. Или: Иван Иванович ушёл с Татьяной Ивановной в ресторан, Ей сегодня исполнилось тридцать лет.

А как-то, тоже ошибочно, позвонили Корякину:
- Евгений Фёдорович. Нам запрещают красить киоск. Говорят, что его убирать будут с улицы Карла-Маркса.

- А кто план будет выполнять? – спросил Корякин.

- Мы тоже об этом говорим, Евгений  Фёдорович. Мы и так с планом еле справляемся.

- Работайте, не беспокойтесь.

- Значит, можно красить? Не слушать пожарников?

- Красьте, красьте. Пожарники не будут вам план выполнять.

- Да, да, всё правильно. Спасибо Вам,  Евгений Фёдорович.

А на следующий день этот покрашенный киоск убрали с улицы Карла-Маркса.

Но недаром говорят, делу – время, потехе – час. У каждого журналиста столько было энергии – хоть отбавляй, поэтому дурачились, иногда, может быть, даже выходя за ограничительные рамки. Как говорила Хабаровская поэтесса Римма Казакова: «Мы молоды. Никто из нас не плачется. Хохочем, белозубы и бойки!»  Избыток энергии сказывался и на редакционных делах.

Отделы между собой соревновались. И это был прекрасный стимул поступательного движения вперёд. И хотя по статусу отдел службы и боевой подготовки всегда считался ведущим, за ним следовал отдел партийной и комсомольской жизни. Но отдел пропаганды и агитации всегда шёл в авангарде. И по объёму информации, и по содержанию, и по значительности.

В пограничных отрядах были созданы военкоровские посты. Информация поступала в редакцию самая оперативная. Кстати, несколько военкоров после службы поступили на факультет журналистики и приобщились к профессиональной работе.

Как начальник отдела, а прежде всего, как человек, Евгений Фёдорович умел устанавливать прочные личные контакты, и поэтому с отделом пропаганды активно сотрудничали учёные, юристы, экологи, писатели Хабаровской писательской организации. Например, Михаил Белов, Борис Копалыгин, Юрий Ефименко, Виктор Александрович, Иван Ботвинник часто выступали на пограничных заставах, кораблях, в авиационных эскадрильях. Бывая в длительных командировках, они привозили статьи и очерки. Отрывки из новых книг писателей публиковались на страницах газет: Александр Грачёв, первостроитель Комсомольска рассказывал о тех, кто сегодня умножает честь и славу города юности, Михаил Белов – о первом приамурском чекисте Фёдоре Белобловском, Борис Копалыгин знакомит читателей со стихами на пограничную тематику, с книгой «Огни далёкой заставы», «Пограничная азбука», «Случай на заставе».

Писатель Иван Ботвинник был благодарен редакции газеты «Дальневосточный пограничник» за то, что первая публикация его исторического романа «Скиф» появилась на её страницах.

Действия романа разворачивается  в 1 веке до нашей эры, в эпоху почти непрерывных войн рабовладельческого Рима с народами и племенами, населявшими Малую Азию, Кавказ и Причерноморье.

Напряжённый сюжет и резкие повороты в действии придавали повествованию особую динамичность и занимательность. 

Познакомить читателей с произведениями талантливого писателя – вот  та задача, которая стояла перед отделом. И, несмотря на то, что редактор обеспокоился, как бы за такую публикацию, не совместимую с пограничной тематикой, политуправление не сделало серьёзного внушения, отдел  всё-таки выдал в печать всё то, что запланировал.

Евгению Фёдоровичу, как начальнику  отдела, порою приходилось принимать волевое решение на публикацию материалов, которые могли вызвать негативную реакцию командования.  Но колебаний и сомнений не было.

Вот, например, корреспондент отдела побывал на политзанятии, которое проводил старший лейтенант. Проводил плохо, мотивируя тем, что он не политработник, а офицер службы и  боевой подготовки. Но журналиста это не убедило. В отряде предупредили: критический материал  публиковать – себе дороже: отец старшего лейтенанта и командующий округа – друзья.

Начальник отдела редакции рисковать не боялся. Было принято решение: критический материал опубликовать. Опубликовали, попросили сообщить о принятых мерах. Начальник политотдела погранотряда не ответил, какие меры приняты по следам публикации.

Позже, в телефонном разговоре заявил: меры приняты, какие, отвечать не будет.

Пришлось о позиции начальника политотдела пограничного отряда  рассказать в очередном номере. Поднялось такая «буча», что, казалось, отдел редакции расформируют. Однако, вскоре всё стало на свои места. Отдел выдержал атаку, но не сдался, не пошёл на попятную и не утратил своего  авторитета.

Отдел пропаганды вмешался в конфликт между заместителем командира части и офицером, выступившим против нездоровых отношений в воинском коллективе, где насаждались в угоду начальству наушничество, клевета, наговоры на принципиальных людей; разобрался с незаконным установлением телефонов (с лёгкой руки командующего) посторонним людям, приостановили этот процесс и добились установки телефона «афганцу», очередь которому откладывалась на неопределённый срок; спасли солдата, которого по непроверенным данным, хотели привлечь к уголовной ответственности; отвели угрозу привлечения к суду прапорщика вещевого склада «за разбазаривание огромных  материальных средств». Он принял склад у своего предшественника без соответствующих документов, поверив на слово. И чуть не попал на скамью подсудимых.

И таких примеров было достаточно, когда и отдел редакции, и его начальник помогали своим сослуживцам, всем тем, кто попадал в сложные условия и без поддержки печатного органа едва ли бы справился с навалившимися на него невзгодами.

*  *  *  *

У Евгения Фёдоровича всегда была чёткая  и ясная человеческая позиция: помогать ближним, поддерживать. Он был предан слову и любил это слово самоотверженно.

Лучшего знатока российской истории, чем Евгений Корякин, просто не было в редакции. Его материалы об исторических событиях, героях и полководцах России всегда отличались глубиной и точностью, умением изложения фактологически и художественно интересно и достоверно. «Ходячая энциклопедия» - так говорили о Евгении Фёдоровиче, кто с уважением, кто с завистью, а кто с ехидцей. Были и такие.

В вопросах литературы он тоже был признан большим знатоком: правильно понимает ход литературных процессов российской и зарубежной литературы, высказывает свои суждения, и в рецензиях на новые сборники прозы и поэзии создаёт портреты-очерки знаменитых мастеров слова (Анна Ахматова, Николай и Лев Гумилёвы, дальневосточных классиков -  Петра Комарова, Джанси Кимонко) и т.д.

Всё это  Е. Корякин публиковал в приложении окружной газеты в спецвыпуске – «Багульник». В этих публикациях чётко прослеживается  его жизненная программа, базирующаяся на кодексе чести и порядочности, где карьера рассматривалась им не главным, а сопутствующим элементом.

Оценив  организаторские и журналистские способности,  Евгения Фёдоровича взяли на стажировку в журнал «Пограничник», чтобы потом определить в какой-либо редакционный отдел. Но из-за своего характера он  «не пришёлся ко двору». На очередной летучке высказал своё особое мнение о подводных течениях в коллективе журнала, которые создают неблагоприятные отношения среди журналистов. Смелость практиканта  одобрили, но в журнал не взяли. Что говорить, не мог Евгений Фёдорович идти наперекор своей совести.

Точно также поступил он, когда предложили возглавить редакцию газеты «Дальневосточный пограничник».  Заманчивое предложение не совпадало с его желанием уехать на Камчатку в такую же пограничную газету, на такую же должность, какую он занимал здесь.

Евгений Фёдорович всегда был в поиске и особо гордился уникальным детищем – созданием православного альманаха «Благовест», который печатался с благословения настоятеля храма  святого Александра Невского отца Сергия (Мещерякова).

Евгений Фёдорович вместе с протоиреем  Сергием провёл многолетнюю самую благородную миссию: где на пограничных катерах, где на машинах, где пешком они на каждой заставе войск Дальневосточного пограничного  округа установили православные поклонные кресты, освятили их, окрестили военнослужащих, провели с ними беседы о православной вере.

Важность этой миссии – в освящении пограничных застав, каждая из которых – государства Российского малая крепость.

Не подлежит сомнению прописная истина: насколько в ней, в этой крепости, крепок дух, настолько высока боеготовность.

И отец Сергий, и Евгений Корякин понимали, что установленный поклонный крест на заставе есть символ того, что здесь начинается  граница Святой Руси. Той земли, которая осваивалась и защищалась нашими славными предками – уссурийскими и амурскими казаками.

Сейчас, находясь на заслуженном отдыхе, майор в отставке Евгений Фёдорович Корякин не может жить без Бога. Он, теперь уже есаул городского казачьего общества «Форт ДВ», активно участвует во всех мероприятиях и молебнах, проводимых в казачьем храме Святого Иннокентия. И самое главное:  Евгений Фёдорович Корякин живёт по божьей заповеди:  пока ты жив, твори добро. Оно к тебе добром вернётся.

Виталий Захаров,
казачий полковник, член Союза
журналистов и Союза писателей России,
лауреат многих литературных премий,
поэт, писатель, публицист