Под впечатлением от фильма Э. Робертса «Наполеон Великий»
 |
В апреле 2019 года на телеканале ViasatHistory состоялась премьера русской версии фильма британского историка Эндрю Робертса «Наполеон Великий», в мае – повтор и, как водится на канале, – не последний. Автор анонсирует фильм как результат глубокого исследования, как претензию на справедливое представление образа и деяний Наполеона Бонапарта. У меня появился интерес – с трудами Тарле, Манфреда знаком . . . – потому смотрел предвзято, и, естественно, некоторые выводы и суждения автора заставили ещё раз обратить внимание на ряд моментов истории. Укажу лишь на три, имеющие отношение к нашему прошлому. Показаны они были, на мой взгляд, поверхностно и без должной для любого исследования аргументации: 1. По мнению автора, фатальная ошибка Наполеона в Бородинском сражении – выбор тактики фронтальных ударов, что помешало нанести сокрушительное поражение Русской армии. 2. Автор не проходит мимо известного факта: в Бородинском сражении потери Русской армии, обороняющейся стороны, значительно превзошли потери Французской армии, наступающей стороны. Более – ни слова, а хотелось бы, т.к. соотношение потерь не согласуется с военно-историческим опытом. 3. Автор объясняет катастрофу Великой армии всё теми же жуткими морозами во второй половине ноября 1812 года, не задаваясь вопросом: «А были ли они?» 1 Итак, фатальная ошибка Наполеона в Бородинском сражении – отказ от излюбленных фланговых ударов (обходов). Ну что ж, посмотрим. На поле у деревни Бородино русские войска прибыли на несколько дней раньше, построили земляные укрепления и расположились в линии колонн с юго-запада на северо-восток на правом, возвышенном берегу реки Колочь. Русским это давало преимущество, для французских войск река становилась препятствием. Левый фланг русской армии за Старой Смоленской дорогой был прикрыт Утицким лесом, что усложняло противнику выполнение обходного маневра и нанесение согласованных ударов. Расположение русских войск Наполеону было известно, и он на подходе имел план сражения. Замысел – опрокинуть левый фланг Русской армии и, развивая наступление вдоль правого берега реки Колочь, отбросить противника за Новую Смоленскую дорогу к реке Москва и уничтожить. Осуществить этот замысел мешал Шевардинский редут, главный опорный пункт Русской армии на левом фланге. Наполеон, прибыв к месту будущего сражения, атаковал его и к ночи взял. Результат – лучшая часть Французской армии закрепилась на правом берегу реки Колочь. Перед Наполеоном открылась возможность нанесения удара во фланг противника с юга на север, вдоль линии построения русских войск. Ему должны были предшествовать два согласованных удара: 1) фронтальный удар от д. Шевардино на д. Семёновское силами корпуса маршала Даву, одного из самых одарённых маршалов Великой армии; 2) обходной маневр через Утицкий лес с последующим нанесением удара от Старой Смоленской дороги в направлении д. Семёновское. Здесь удар наносил польский корпус генерала Понятовского. Полякам Наполеон доверял решение трудных и ответственных задач – они обрели славу у Самосьеры, в Испании. Положение русских войск оказалось под угрозой. На следующий день после потери Шевардинского редута по распоряжению Кутузова на левом фланге срочно были оборудованы земляные укрепления – флеши. За Старой Смоленской дорогой, между массивами Утицкого леса, были размещены пехотный корпус генерала Тучкова и ополченцы. Бородинское сражение началось ранним утром на левом фланге Русской армии. Перестрелку егерей у д. Бородино в расчет не берём. Маршал Даву повёл атаку на флеши у д. Семёновское. Генерал Понятовский начал движение через Утицкий лес, наткнулся на корпус Тучкова, завязался бой. К середине дня русские части оставили флеши и в полном порядке отошли на расстояние в пределах видимости. На том попытки нанести фронтальный удар по левому флангу прекратились. Генерал Понятовский оттеснил русские войска к Утицкому кургану. Поляки пересечь Старую Смоленскую дорогу не смогли. План нанесения удара в обход левого фланга Русской армии был сорван. Не фатальная ошибка Наполеона, но гений Кутузова и героизм русских солдат и ополченцев на Утицком кургане привели к тому, что Бородинское сражение со стороны Французской армии превратилось в последовательность фронтальных атак, комментарием к которым был вопрос, не раз прозвучавший из уст Наполеона: «Где Понятовский?» 2 Мировая военная практика имеет множества свидетельств, что более высокие потери несёт наступающая сторона. Бородинское сражение примером тому не является, оно – исключение. Господин Робертс ненавязчиво предлагает зрителю сделать собственный вывод, он напрашивается – честь и слава французскому солдату, позор русским мужикам и полководцам. У отечественной аудитории соотношение потерь, несогласуемое с военной практикой, вызывает горький вопрос – почему, в чём причина? У мировой же аудитории ответ всегда под рукой, он в тренде её представлений о России: русские не так уж сильны, их военная история – череда мифов, русские никогда не берегли человеческие ресурсы. И всё-таки, хотелось бы найти ответ, достаточно убедительный и максимально соответствующий реальности. Ответить можно так. Во-первых: Русская армия имела приказ стоять на своих позициях, противника не атаковать и не преследовать. Пример – стояние полка князя Болконского в романе «Война и мир». Полк, не видя французов, не истратив ни одного заряда, потерял до половины своего состава, и это – не плод фантазии писателя. Не получали одобрения и поддержки спонтанные действия по преследованию противника. Например, выбив французов с батареи Раевского, русская пехота бросилась преследовать бегущих французов. Наперерез были посланы драгуны, они отсекли русскую пехоту от французской и вернули на исходные позиции. Исключения составляли контратаки с целью возвращения потерянных позиций. Примеры – схватки за Семёновские флеши, за Утицкий курган, контратака на батарею Раевского. Во-вторых: Французская артиллерия пристрелялась по русским неподвижным колоннам, прицел меняла редко. Наносить ей ущерб могла только русская артиллерия, кавалерия и пехота к её позициям не подходили. Восстановление парка и прислуги проводились в относительно спокойной обстановке. Русская артиллерия стреляла по маневрирующему противнику, цели не были статичными: они смещались, приближались, удалялись, менялись. Артиллерия несла потери не только от французской артиллерии, но и от пехоты и кавалерии, которые увозили либо заклёпывали орудия. Из выше сказанного следует достаточно убедительный вывод, что соотношение потерь в битве определили два фактора: 1) мишенная обстановка статичная на линии стояния Русской армии и динамичная в расположении Французской армии; 2) помехи ведению прицельного систематического огня малозначимые для французской артиллерии и весьма серьёзные для русской, вплоть до уничтожения отдельных её объектов. 3 Автор в своём новом исследовании опирается на известный тезис о жутких морозах, сопутствующих отступлению Великой армии, попыток аргументировать согласие либо несогласие не предпринимает. Впрочем, в подобной роли господин Робертс не первый. Приняв на веру, он тезис тот публикует, чем подтверждает и укрепляет, и теперь уже как ссылку на «неубиенный факт» передаёт по эстафете потомкам и новым исследователям, т.е. мифу дано новое дыхание. А всё же, насколько тезис соответствует реальности? Из бюллетеня Великой армии №29 известно, что морозы установились 14-го ноября, что подтверждают данные Виленской обсерватории (см. ниже). Можно утверждать, что ко дню форсирования Березины 25-градусные морозы – если бы они действительно были – за две недели сковали бы неширокую и неглубокую Березину прочным льдом. Войскам не потребовались бы мосты, они параллельно идущими колоннами перешли бы реку по льду. Но по Робертсу, река не была скована льдом!? Пусть так, но как же тогда могли сапёры, стоя по пояс в ледяной воде, работать и выжить в течение получаса (период смены) на 25-градусном морозе? Обратимся ещё раз к бюллетеню №29: «Морозы, начавшиеся с 7-го числа, вдруг увеличились, и с 14-го по 16-е [ноября] термометр показывал от 16 до 18 градусов ниже точки замерзания». Стоит обратить внимание, что градусы определяются словосочетанием ниже точки замерзания. Не говорится «минус» или температура «отрицательная». Возникает подозрение, что температуру в Великой армии измеряли по Фаренгейту… В нашем распоряжении есть ссылка на данные Виленской обсерватории http://www.diary.ru/~Gorvin/p41973021.htm?oam : «…Официальные данные [бюллетени] серьезно разнятся с данными, приводимыми в воспоминаниях Вильсона и – что немаловажно – с данными Виленской обсерватории, измеряемыми по Цельсию. 3 ноября Вильно - 5 воспоминания -18 5 ноября Вильно +2 воспоминания -22 9 ноября Вильно - 2 офиц. Данные -11 12 ноября Вильно +4 воспоминания -23 14 ноября Вильно - 9 офиц. Данные -26 28 ноября Вильно - 2 офиц. Данные -25.…»
Сравнение данных обсерватории с температурой «по-французски», делает выдвинутое предположение вполне вероятным. Добавим, что строить мосты при температуре -2 по Цельсию, стоя по пояс в воде в течение получаса, можно, это – подвиг. При температуре -25 – смерти подобно. Фильм Эндрю Робертса «Наполеон Великий» сложно по всем затронутым в нём аспектам называть глубоким исследованием – анализ выполнен поверхностно, выводы аргументированы слабо. Тем не менее, он заставляет всерьёз задуматься над таким вопросом, как развенчание мифов, весьма популярных в эпоху гибридных войн. Ответ:работа по развенчанию мифов востребована, и ведущую роль в ней должна сыграть отечественная историография и не только.
Виктор Калинкин, полковник в отставке, кандидат технических наук город Тверь http://www.proza.ru/avtor/kalinkin Май 2019 |
