Последствия «реформы по-сердюковски»
 |
По материалам экспертов и аналитиков Изборского клуба Фактическая смена руководства Минобороны Российской Федерации и взятый им курс на восстановление престижа Вооруженных Сил выдвинули на первый план выработку руководством страны и российским обществом на современном этапе и на перспективу новой национальной концепции безопасности, в том числе и ее военной составляющей. Чтобы ответить на вопросы в каком состоянии находится система безопасности России, как она соотносится с проводимой реформой ВС, какие потенциальные вызовы стоят перед нашей страной и какие стратегические приоритеты необходимо выбрать политическому руководству страны в ХХ1 веке необходимо прежде всего осознать - куда и как движется мировое сообщество. В отечественной военно-политической мысли последние два десятилетия безраздельно доминировали «экспортные версии» либеральных концепций, которые навязывали и навязывают сейчас руководству необходимость максимального и ускоренного военно-политического сближения России с США и странами НАТО. При этом указывали, что основную военно-стратегическую угрозу для нас представляет Китай, локальные военные конфликты и террористические акты. Нам также навязывают мнение, что для России со стороны стран блока «НАТО» якобы нет прямых военных угроз. Однако события последнего десятилетия и особенно двух последних лет свидетельствуют, что наша страна является объектом «мягкой» агрессии и подвергается нарастающему давлению, как по периферии нынешних границ, так и в плане слома стратегического паритета. Более того, территория России стала прямым объектом внешней вооруженной агрессии стремительно формирующегося еще одного «центра силы»: «панмусульманского» салафитского проекта, который при поддержке «нефтяных» монархий Саудовской Аравии и стран Персидского залива, активно формирует и поддерживает ваххабитские движения на всей территории страны. Кроме того, нарастают усилия США добиться подавляющего превосходства над Россией в военно-технической сфере. Демонтаж ракетно-ядерного потенциала и утрата возможности ответного удара разрушит стратегический паритет. К этой цели Вашингтон стремится не только через развертывание самых перспективных военно-технических программ, но и дипломатическим путем, навязывая России выгодных для себя договоренностей в сфере ограничения стратегических и общих вооружений.
Появление новых альтернативных глобальных проектов и новых лидеров - дело ближайших 10-15 лет. И это обстоятельство указывает на растущую вероятность «большой войны» между основными «центрами силы», прежде всего между США и Китаем.
Если для КНР союзнические отношения с Россией в условиях конфронтации с США являются стратегическим фактором, компенсирующим военно-технологическое превосходство США (и для нас тоже), то для США союз с Россией – это не более чем «чисто техническая процедура». Таким образом, более тесные отношения с КНР, с точки зрения национальной безопасности страны и ее военного строительства предпочтительней. Парадоксально, но факт: у нас нет глубокого анализа причин поражения СССР в «холодной войне», не были извлечены соответствующие уроки, что естественно сказалось на военной реформе. К сожалению, проведение военной реформы было отдано на откуп узкой группе лиц из бывшего военного руководства, а поэтому практически и зависело от степени компетентности всего нескольких лиц. В результате, существующая военная доктрина не позволяет эффективно готовить Вооруженные силы к нейтрализации и отражению вероятных угроз, так как сами угрозы сформированы условно и неточно. В новой военной доктрине должны быть ранжированы вероятные угрозы и четко определено к каким войнам мы должны готовиться в рамках концессии национальной безопасности, а также какие затраты при этом мы должны понести на отражение этих угроз. И только на основании этих расчетов можно будет определить, какие конкретно Вооруженные Силы страна должна иметь по количеству личного состава, по количеству и номенклатуре вооружения, боевой технике, запасам материальных средств и мобилизационной составляющей. Одним из важнейших элементов коррекции военной реформы должно стать восстановление главного органа стратегического управления – Генерального штаба. В годы «сердюковской реформы» Генштаб превратился в диспетчерский пункт по управлению хозяйственной деятельностью войсками вплоть до планирования выхода автотранспорта, расходования частями материальных средств и начисления зарплаты военнослужащим. Необходимо вернуть Генштабу его главные функции: прогнозирование военно-политической обстановки, разработку оперативно-стратегических планов применения Вооруженных Сил, организацию разведки, планирование и проведение спецопераций, оценку угроз, наблюдение за вероятным противником и т. д. Остро стоит вопрос об офицерском корпусе. Сегодня он находится в стадии глубокого кризиса. Уровень подготовки офицеров практически до батальонного звена удручающий. Перекос в кадровой политике когда количество офицеров в звании «майор-подполковник» превосходит количество офицеров в звании «лейтенант – капитан» необходимо исправить. В результате ошибочных и даже намеренно фальсифицированных данных по офицерскому корпусу ВС США только в 2008-2009 годы было сокращено более 180 тысяч офицеров. При этом вместо индивидуального подхода возобладал формально-структурный принцип, при котором сокращались целые подразделения и части вместе с офицерами. В итоге армия лишилась десятков тысяч высоко подготовленных, имеющих боевой опыт и боевые награды офицеров всех уровней, а бездумная трехлетняя ротация еще больше усугубила уровень подготовки кадров. С существующей четырехвидовой (Сухопутные войска, ВВС, ВМФ, войска ВКО) структурой Вооруженных Сил можно согласиться. Однако их необходимо дополнить соответствующими Главными командованиями и командованиями родов войск, возложив на них всю ответственность за их состояние, строительство, подготовку и боевое применение . А вот существующее военно-администртивное деление было проведено без учета вызовов современности. Наш Восточный военный округ «врезан» в два федеральных округа и дислоцируется на территории двух Федеральных округов включающих Восточную Сибирь и Дальний Восток. В стратегическом плане он должен прикрывать два стратегических направления. А тут еще Тихоокеанский флот со своими специфическими задачами. Конечно, ни о каком эффективном управлении войсками и силами речь идти не может. Критическая ситуация сложилась в системе управления разнородными силами. Сейчас в каждом оперативном командовании создана «надстройка» в виде морского и авиационного управлений, которые реально выполняют не управленческие, а совещательные функции. При этом командования флотов в перспективе должны было быть упразднены и управление флотами - передано в военно-морские управления в составе стратегических командований штат которых предполагалось увеличить всего на 20%. Если бы эти планы реформаторам удалось бы осуществить, то управление флотами практически терялось.
Переход к бригадной структуре Сухопутных войск своего превосходства перед дивизионной структурой не выявил. Учебная практика показала, что бригада «нового облика» по боевым возможностям почти в 2,5 раза уступает традиционной дивизии. Не нашел подтверждения тезис о том, что бригадная система упрощает управление войсками и повышает их мобильность. Переброска же их на новые операционные направления даже с легким вооружением требует колоссальных затрат и полного переоснащения существующей военно-транспортной авиации. По – видимому, следует возродить дивизионную структуру на важных направлениях, а применение бригад более мобильной структуры, возможно со своей авиацией, использовать для борьбы с десантами и прикрытия госграницы. Решение о фактической ликвидации мобилизационной компоненты стратегически ошибочное. Тот же американский опыт показал, что успешное ведение боевых действий даже в локальных войнах (Югославия, Ирак) без создания организованного резерва не возможно. Такой резерв создан во всех развитых странах. Поэтому нам крайне необходимо возобновить военную подготовку приписного состава. Ощутимый вред за последние четыре года нанесен военному образованию. Систему обучения в военных вузах было решено максимально приблизить к гражданским. Были пересмотрены учебные программы в сторону сокращения времени на самостоятельную подготовку, введены дополнительные часы на гуманитарные предметы вместо тактики, огневой подготовки и других специальных предметов. В результате профессиональный уровень выпускников не соответствует требованиям современной армии. Вместо ступенчатой системы «училище – военная академия – академия Генерального штаба» внедрена «курсовая» система, в рамках которой офицер перед назначением на должность должен проходить «курсы повышения квалификации». Вполне очевидно, что военные училища необходимо возвращать видам Вооруженных Сил. Четыре года их существования в статусе департамента образования Минобороны привели к деградации военного образования и его отрыва от нужд войск. В пунктах постоянной дислокации войск система аутсортинга тыла себя оправдала, поскольку она освобождает солдат от хозработ и нарядов. Однако на полевых занятиях и учениях, а тем более в боевой обстановке она работать не способна.
Особенно острой является ситуация с ремонтом и восстановлением техники. «Спецремонт» (компания холдинга «ОборонПром») практически не справляется с обслуживанием и ремонтом техники в ППД и в поле, а тем более эвакуировать ее из - под огня. Исследования, проведенные группой генерал-майора Кезина А.С. в ряде частей округа, тому подтверждение. О болевых ключевых точках военной реформы. Первое. На протяжении четырёх лет так и не было сформировано внятное понимание мобилизационной составляющей военного строительства российских ВС, роли и места мобилизационных структур в военной организации государства. Второе. Так и не была создана современная концепция войны, и не был сформирован принципиально новый род войск – силы специальных операций и их командование, как наиболее эффективный инструмент войны «нового типа» Третье. У реформаторов не было даже речи о модернизации резервной системы управления Стратегическими ядерными силами, как ключевого момента национальной безопасности. Четвертое. Так и не решена проблема формирования профессионального корпуса младших командиров. Пятое. Реформаторы даже не пытались решить проблему организованного резерва в России. В «новом облике» Российской армии волевым решением был полностью упразднен резервный компонент, а в военкоматах упразднили отделы (отделения) отвечающие за призыв личного состава из запаса. Чем ближе объявленный Вашингтоном на 2014 год вывод Международных сил из Афганистана, тем взрывоопасней становится обстановка в Центральной Азии. Угроза экспорта исламского экстремизма на территории соседних стран, а значит и России объективная реальность. Эта угроза будет исходить не от ослабленного и раздробленного Афганистана, а из целостного, усиливающегося и враждебного Афганистана. В концепции войны «нового типа» спецназ, как одна из составных частей специальных операций и как орган, способный самостоятельно добывать и реализовать добытую информацию, - будет играть одну из главных ролей в обеспечении национальной безопасности России. Сегодня в российских Вооруженных Силах назрела настоятельная необходимость создания единого Командования специальными операциями (КСО) с подчинением ему спецназа.
Создание КСО – не просто формирование дополнительного органа военного управления, а создание полноценного наступательного рода войск, до настоящего времени отсутствующего в полном, законченном виде в структуре ВС РФ. Сегодня отчетливо проявляются два ошибочных подхода к проведению военной реформы: Первый. Более 20 лет нашему обществу проповедовалась концепция «уклонения» от прямых вызовов, бросаемых России. Главным аргументом этой концепции является убеждение в том, что у России нет сил и ресурсов для защиты своих интересов перед странами Запада и США. Приверженцы подобной точки зрения полагают, что сдержанное поведение России и односторонние политические уступки рано и ли поздно убедят Запад в нашем миролюбии и помогут цивилизованным странам принять Россию в качестве равного им партнера. А по этому надо строить свои Вооруженные Силы, ориентированные только на отражение локальных угроз и на борьбу с терроризмом – правда, при сохранении ядерного компонента, как средства глобального сдерживания. Реалии же оказались таковы: - в результате политики умиротворения стало непрерывное «ужимание» России, давление по всему периметру национальных границ, растущее вмешательство извне во внутренние дела и откровенное ущемление наших национальных интересов; - начиная со времен «перестройки» в ходе военно-политических операций НАТО были уничтожены практически все потенциальные союзники России. В нарушение всех договоренностей блок НАТО вошел в зону СНГ, которая изначально определялась как зона национальных интересов России, а также началось развертывание систем американских ПРО у наших границ.
Второй. Второй подход можно назвать «монетаристским». Суть его в том, что военную реформу необходимо вписывать в военный бюджет, который не должен выходить за рамки «научно обоснованного процента от ВВП. То есть буква экономической теории ставится превыше безопасности государства. Основным аргументом этих авторов является апелляция к истории СССР, который якобы «надорвался» в ходе холодной войны. Каждый здравомыслящий человек давно и ясно представляет, у какой черты оказалась наша Родина. Душа российского общества за годы, прошедшие с момента крушения Советского Союза, истерзана. Поиски страной собственного «Я» продолжаются на всех уровнях власти и на кухнях за бутылкой водки. На мой взгляд, в последнее время, что-то в политике и экономике России начало проясняться. Иначе не были бы, так настроены категорически против укрепляющейся России, спецслужбы зарубежных стран. Какими Вооруженные Силы России должны быть? Во-первых, они должны быть надежным щитом от угрозы военной агрессии, а для этого их нужно строить не на основе «экономически обоснованного» военного бюджета, а на основе целостной доктрины национальной безопасности, в которой будут определены возможные военные угрозы и пути их отражения и нейтрализации. Во-вторых, должны стать неотъемлемым силовым элементом российской политики, наличие и совершенствование которого вынудит любого вероятного противника считаться с позицией России. Вслед за императором Александром III мы хотим повторить: «Во всем свете у нас только два верных союзника: наша армия и флот. Все остальные при первой возможности сами ополчатся против нас!»
Консультант командующего войсками Восточного Ю.А. Мельников |
