"Птичка певчая" ОГПУ
  |
Послушница девичьего монастыря в пятнадцать лет сбежала в балаган, в шестнадцать – в кафешантан, пела купцам в трактирах, а государю в Царском Селе. До Первой мировой войны газеты трех империй – России, Германии, Австро-Венгрии – взахлеб писали о ней, называя «розой в молоке». В 1920–1930-е годы ей рукоплескали в Западной и Восточной Европе, в Соединенных Штатах. Ей платили баснословные гонорары, на концертах к ее ногам летели цветы и драгоценности, ее лик писал Константин Коровин, а скульптор Сергей Коненков создал ее прижизненный бюст из белого мрамора. В друзьях у нее были Николай II с царицей и великие князья, Константин Станиславский и Леонид Собинов, Федор Шаляпин и Сергей Есенин. Она была способна безумно любить: за одним своим возлюбленным умчалась на фронт, ради другого занялась шпионским промыслом и погибла. Ее путь – сюжет для авантюрного романа или голливудского блокбастера, а жизнь ее – история Золушки, чьей доброй феей была русская народная песня. БЕГСТВО ОТ ДОМОСТРОЯ Надежда Плевицкая (в девичестве Винникова) родилась 17 января 1884 года в деревне Винниково Курской губернии в богобоязненной крестьянской семье. В автобиографической книге «Дёжкин карагод» («Надеждин хоровод»), изданной в Берлине в 1925 году, Плевицкая вспоминала о своем детстве: «Семеро было нас: отец, мать, брат да четыре сестры. Всех детей у родителей было двенадцать, я родилась двенадцатой и последней, а осталось нас пятеро, прочие волей божьей померли. Жили мы дружно, и слово родителей было для нас законом. Если же, не дай бог, кто «закон» осмелится обойти, то было и наказание: из кучи дров выбиралась отцом-матерью палка потолще со словами: «Отваляю по чем ни попало!» Петь я начала с малолетства, подражая старшей сестре Татьяне, и пением моим заслушивались селяне». Со смертью отца семья познала нищету. Чтобы заработать на кусок хлеба, Дёжка подалась в поденщицы: обстирывала селян, но и это не спасло от голода, и мать отдала ее в девичий монастырь. Долго она там не задержалась – сбежала в Киев и оказалась в балагане. После испытания Дёжку приняли ученицей в хор под управлением Александры Липкиной с жалованием восемнадцать рублей в месяц на всем готовом. Из воспоминаний Надежды Плевицкой: «Я теперь вижу, что лукавая жизнь угораздила меня прыгать необычно: из деревни в монастырь, из монастыря в балаган. Когда шла в монастырь, желала правды чистой, но почуяла там, что совершенной чистоты правды нет! Душа взбунтовалась и кинулась прочь. Балаган сверкнул внезапным блеском, и почуяла душа правду иную, высшую правду – красоту, пусть маленькую, неказистую, убогую, но для меня новую и невиданную. Вот и шантан. Видела я там хорошее и дурное, но «прыгать-то» было некуда. Я ведь едва умела читать и писать, учиться не на что. А тут петь учили. Нас обучали для капеллы и держали в ежовых рукавицах: во время гастролей никуда не пускали самостоятельно по городу, куда мы приезжали». ЛЮБОВЬ ПЕРВАЯ, ДЕВИЧЬЯ Во время гастролей в Астрахани Липкину похитил богатый перс и на яхте увез в Баку. Муж Липкиной с горя запил, хор распался, но Надежде повезло попасть в бродячую труппу артистов Варшавского театра под управлением Штейна. Танцор труппы красавец поляк Эдмонд Плевицкий сделал ей предложение выйти за него замуж. Надежда, воспитанная в суровых традициях домостроя, даже будучи по уши влюбленной в поляка, еще целый год сохраняла дистанцию, так и не позволив ему ни единого поцелуя, не говоря уж о «физиологических узах» – внебрачном сожительстве, широко распространенном в среде бродячих артистов. В 1903 году, получив материнское благословение, Дёжка Винникова после венчания в православной церкви продолжила жизненный путь уже Плевицкой Надеждой Васильевной. У БОГА СЛУЧАЙНОСТЕЙ НЕ БЫВАЕТ Надежда с мужем гастролирует по российским городам в труппе Штейна, но после того как он, похитив кассу, сбежал, она стала петь в Хоре лапотников Манкевича, позже – в знаменитом московском ресторане «Яр». Осенью 1909 года, когда Плевицкая, отрабатывая ангажемент, выступала в нижегородском ресторане Наумова, туда зашел поужинать Леонид Собинов. Послушав ее пение и оценив реакцию зала, он пригласил Надежду выступить вместе с признанными авторитетами российской сцены Матильдой Кшесинской и Василием Качаловым в благотворительном концерте, который он устраивал в местном оперном театре. Так случайная встреча с великим тенором и участие в его концерте помогли Надежде войти в большую сценическую жизнь и осознать силу своего таланта. Но судьба случайностей не терпит: вскоре культурная Россия признала Плевицкую одной из самых ярких исполнительниц русских народных песен и романсов, и она решила: никаких ресторанов, никаких жующих купцов! Заполучить ее на выступление стремятся все крупные города России. Она поет в Московской консерватории и на приемах в Царском Селе, где императрица Александра Федоровна за вдохновенное пение дарит ей золотую брошь с жуком, осыпанным бриллиантами. Государь, чтобы услышать простые песни Дёжки Винниковой, снова и снова зовет ее в Царское Село. Растроганный до слез, он как-то изрек: «Мне говорили, что вы никогда не учились петь. И не учитесь. Оставайтесь такой, какая вы есть. Я много слышал ученых соловьев, но они пели для уха, а вы поете для сердца. Спасибо вам, Надежда Васильевна!» И вручил ей бриллиантовую брошь в виде двуглавого орла. С тех пор Надежда на сцену без броши не выходила – та стала ее талисманом. 1911 год. Надежда Плевицкая на пике славы. Она взошла на вершину, какой не достигала ни одна российская крестьянка, – пела самому царю, а он называл ее любимой певицей! Да, тогда она была почти счастлива. «Почти» – потому что не хватало ей любви… ДЁЖКИНА ХАНДРА Красавицей Надежду не назвать: лицо круглое, скуластое, со вздернутым носом, ярким, сочным ртом и небольшими раскосыми очень хитрыми глазами-угольками – обычный крестьянский тип. Великолепны были смоляная коса и свежий атлас ее тела – «роза в молоке», как называли ее газеты. И был в ней какой-то внутренний завораживавший огонь, из-за которого все женщины рядом с нею меркли. А мужчин подле нее всегда было много. Они ее любили, забрасывали цветами в концертных залах или оборачивались вслед, когда она, стуча каблучками и игриво змеясь своим призывным телом, шла по улице. Однако, как русская крестьянка и настоящая мужняя жена, она и мысли об измене Плевицкому не допускала. Да и некогда ей было за работой. Плевицкий же теперь, не состоя ни в какой труппе и проживая в возведенном на женины деньги двухэтажном особняке в деревне Винниково или в Петербурге в ее по-царски обставленной квартире, упивался положенным, по его мнению, отдыхом, заводил бесчисленные любовные романы. Надежда знала об изменах мужа, но не ревновала, а завидовала его способности влюбляться и радоваться жизни. Ведь у нее, кроме тяжелой работы, ничего не было. А хотелось чего-то более важного, чем слава и достаток. Чего-то, что наполнило бы душу теплом и светом, – любви! На какое-то время от мрачных мыслей отвлекли съемки в фильмах «Власть тьмы» и «Крик жизни», где Надежда выступила в главной роли. Но грош цена тем фильмам: в них она была «немой», а любили-то ее за голос! И вновь пришла хандра, переросшая в депрессию. Надежда стала худеть, да так быстро, что белошвейки не поспевали обновлять ей концертный гардероб. Все доктора вразнобой твердили о поразившем ее тяжелом недуге: то белокровие, то чахотка, то рак желудка… Но в 1912 году ее мечта сбылась: к ней пришла любовь – и хворь как рукой сняло. ЛЮБОВЬ ВТОРАЯ, УБИЕННАЯ Василию Шангину, поручику Кирасирского его величества лейб-гвардии полка, было около тридцати, учился он в Николаевской академии Генерального штаба, носил Георгиевский крест за японскую войну, куда ушел добровольцем, бросив университет. Надежду он просто ослепил, а она совершенно пленила его. Теперь у нее было все: покровительство государя, успех, богатство, а мелодию любви они с Шангиным пели на два голоса. ...Первая мировая война застигла влюбленных в Швейцарии, куда они заехали, совершая «предсвадебное» путешествие. Шангин обратился в Ставку, чтобы Надежду зачислили сестрой милосердия в лазарет его дивизии, но рапорт отклонили: женщинам не место на передовой. И тогда она появилась на линии огня в мужской форме санитара. И пусть нет сцены – плевать, лишь бы быть рядом с любимым! Ее подвиг во имя любви к сражающемуся на передовой офицеру стал притчей во языцех, да что притчей – легендой России! Для раненых Плевицкая выступает в лазаретах. Когда же она поет вблизи окопов, немцы, чтобы прервать ее пение, палят из пушек. Изредка влюбленным удается побыть часок наедине, и так – полгода, пока взвод поручика Шангина не накрыли вражеские снаряды. Узнав о гибели жениха, Дёжка буквально почернела от горя и ощущала себя ходячим мертвецом. Ею овладела кромешная безысходность, и год понадобился столичным светилам медицины, чтобы вернуть ее к жизни. ВО ВСЕ ТЯЖКИЕ В1917-м и последующие два года – ох, лукава ты, жизнь, бес полуденный! Что то было? Снова любовь? Нет – мимолетные вспышки страсти, которым Дёжка уступила в отчаянном порыве: раз уж жизнь не удалась, так хоть погуляю вволю! В Одессе у нее случился бурный роман с «товарищем Шульгой» – знаменитым «революционным матросом» Черноморского флота. Шульгу Надежда сменила на перешедшего к красным штабс-капитана Левицкого, спешно оформив с ним брак. Когда новобрачные угодили в плен к белым, допросить «краснопузиков» взялся лично начальник контрразведки Корниловской дивизии полковник Пашкевич. Но был остановлен ее окриком: «Да вы хоть знаете, кого пленили?! Я – Плевицкая Надежда Васильевна!» И Пашкевич, сам плененный чарами Надежды, предложил ей стать его женой. Их скоротечная связь с любовными утехами между боями закончилась с гибелью Пашкевича, и Надежду от охочих до женского пола корниловцев стал оберегать влюбившийся в нее с первого взгляда комдив Скоблин. Плевицкой он напоминал погибшего Шангина, и уже не бес полуденный лукавый, не плотская страсть, а тихий ангел подводил и благословлял союз этих двоих… ЛЮБОВЬ ПОСЛЕДНЯЯ, РОКОВАЯ Николай Владимирович Скоблин родился 9 июня 1893 года. В 1914 году окончил военное училище и в чине прапорщика прошел Первую мировую войну. За боевые заслуги и храбрость был награжден орденом Святого Георгия. В 1917 году в звании штабс-капитана Скоблин командовал 2-м Корниловским полком – одним из четырех полков Добровольческой армии, укомплектованных только офицерами. Без высшего военного образования в возрасте 26 лет (!) назначен командиром Корниловской дивизии с присвоением ему звания генерал-майора. В 1920 году после поражения Белой гвардии в Крыму десятки тысяч русских солдат и офицеров, а с ними и генерал Скоблин с Плевицкой оказались в лагере для перемещенных лиц под Стамбулом, на полуострове Галлиполи. В июне 1921 года в галлиполийской православной церкви венчались рабы божьи Николай и Надежда. Посаженным отцом на свадьбе был генерал Кутепов, ставший реальным предводителем (вместо Врангеля) всего русского воинства в эмиграции. Он произнес вещие слова: «Мы приняли вас, Надежда Васильевна, в нашу полковую среду». С тех пор корниловцы звали ее «мать-командирша», а Скоблина, намекая на его подкаблучное положение, – «генерал Плевицкий». …Супруги обосновались в Париже, и Плевицкая стала петь в ресторане «Большой московский эрмитаж». Часто выезжала на гастроли в Прагу, Варшаву, Ригу, Софию, Брюссель, Бухарест – везде, где осели послевоенные беженцы из России. А в 1926 году с концертной программой совершила турне по Америке. Однако денег супругам из-за непомерных запросов Плевицкой, привыкшей ни в чем себе не отказывать, хронически не хватало. Чтобы поправить финансовое положение, Скоблин взял в аренду участок земли с виноградником, но случился неурожай, и они разорились. Пришлось перебраться из Парижа в городок Озуар-ле-Феррьер, где они приобрели в рассрочку крохотный домишко, ежегодно выплачивая за него 9 тысяч франков – три четверти семейного дохода. ВЕРБОВОЧНЫЕ ПОСИДЕЛКИ В конце 1920-х Сталин был уверен, что в случае возникновения войны в Европе самая крупная организация эмигрантов-белогвардейцев – Русский общевоинский союз (РОВС), насчитывавший 20 тыс. боевиков, непременно выступит против СССР. В связи с этим Иностранный отдел (ИНО) ОГПУ – советская внешняя разведка – постоянно наращивал усилия по созданию агентурных позиций в РОВС. Главным объектом агентурного проникновения было директивное звено союза, куда входил и генерал Скоблин. Возглавляя отдел по связи с периферийными органами, он был осведомлен обо всех планах РОВС, в том числе и о совместных операциях с разведками Болгарии, Польши, Румынии, Финляндии, Франции, словом, не генерал – живой сейф с секретами. 2 сентября 1930 года в Париж для встречи с Скоблиным с целью определить возможность привлечения его к сотрудничеству с ОГПУ в качестве агента прибыл Петр Ковальский, бывший однополчанин генерала, а ныне сотрудник-вербовщик ИНО Сильверстов. Скоблин был безумно рад встрече с сослуживцем, затащил его к себе домой и познакомил с Плевицкой. После нескольких визитов в Озуар-ле-Феррьер Сильверстов понял, что Скоблин полностью зависим от жены, каждый свой шаг согласует с нею, поэтому решил нанести «удар дуплетом» – завербовать обоих супругов. В начале вербовочной беседы московский «охотник за головами», чтобы сразу завладеть ситуацией, пошел с «козырного туза»: зачитал «Постановление Центрального исполнительного комитета Союза ССР о предоставлении персональной амнистии и восстановлении в гражданских правах бывших подданных Российской империи Скоблина Николая Владимировича и Плевицкую (урожденную Винникову) Надежду Васильевну». Наблюдая за реакцией супругов, Сильверстов про себя отметил, что его «туз из рукава» произвел нужный эффект. Развивая успех, заверил Плевицкую, что на родине ее помнят как выдающуюся певицу и в случае возвращения встретят с почестями. Обращаясь к Скоблину, заявил, что для советской России он не враг и может вернуться в родные края в любое время. А если генерал согласится послужить родине, находясь на чужбине, то по возвращении достойная должность в Генеральном штабе Красной армии ему гарантирована… Завершая мозговой штурм, искуситель с Лубянки огласил последний по счету, но не по важности аргумент: в случае согласия Николая Владимировича, каждый из супругов будет получать по 200 долл. ежемесячно (в то время автомобиль «Рено» во Франции стоил 70–90 долл.). «Мы согласны», – скороговоркой произнесла Плевицкая, под столом толкнув коленкой сидящего рядом мужа. И Сильверстов предложил супругам поставить подписи под следующим документом: «ПОДПИСКА Настоящим обязуюсь перед Рабоче-Крестьянской Красной армией Союза Советских Социалистических Республик выполнять все распоряжения связанных со мной представителей разведки Красной армии безотносительно территории. За невыполнение мною настоящего обязательства отвечаю по военным законам СССР. Генерал-майор Николай Владимирович Скоблин Надежда Васильевна Плевицкая-Скоблина Париж, 10 сентября 1930 года». Свою миссию Сильверстов закончил, отработав Скоблину первое задание: в кабинете генерала Миллера, руководителя РОВС, установить подслушивающее устройство. Информацию с него будет «снимать» секретный агент ОГПУ Третьяков, который проживал на втором этаже, прямо над штаб-квартирой союза. …Так был создан едва ли не первый в истории советской внешней разведки агентурный тандем, который семь лет снабжал Центр ценными сведениями. Только за первые четыре года работы Фермера и Фермерши – псевдонимы Скоблина и Плевицкой – на основании полученной от них информации было обезврежено 17 боевиков, засланных РОВС в СССР для совершения террористических актов; разгромлено 11 конспиративных квартир в Москве, Ленинграде и Закавказье; предотвращено покушение на наркома иностранных дел СССР Максима Литвинова; разоблачен агент-провокатор, который был подставлен французской разведкой и 11 месяцев снабжал ОГПУ «дезой». Главная роль в тандеме принадлежала Скоблину, добытчику информации. Плевицкая копировала секретные документы, которые муж на час заносил домой, писала агентурные сообщения, составляла шифровки для Центра, выполняла роль связника и обрабатывала тайники во время гастрольных поездок. МАВР, КОТОРЫЙ ПОДСТАВИЛ ГЕНЕРАЛА В феврале 1930 года, после исчезновения генерала Кутепова, главой РОВС был назначен генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер, а Скоблин стал его ближайшим помощником. При Миллере магистральным направлением деятельности белой эмиграции продолжала оставаться подготовка диверсий и массового террора на территории СССР. На унтер-офицерских курсах, созданных им в Белграде, в духе ненависти ко всему советскому воспитывались дети эмигрантов. В Польше по его указанию готовились группы юношей-боевиков для ведения партизанской войны в тылу Красной армии на случай войны с СССР. К 1937 году генерал Миллер всецело ориентировался на Гитлера: «РОВС должен обратить все свое внимание на Германию, – заявлял он, – это единственная страна, объявившая борьбу с коммунизмом не на жизнь, а на смерть». Центр принял решение похитить Миллера и в Москве судить его. Но целью-максимумом был все-таки не суд. На Лубянке знали, что в случае исчезновения Миллера только Скоблин имеет реальные шансы стать во главе РОВС. Это позволило бы взять под свой контроль деятельность союза и воспрепятствовать «крестовому походу против Советов», к которому призывал Миллер. Увы, стратегические операции внешней разведки разрабатывал уже не Артур Христианович Артузов, а ставленник Ежова Абрам Слуцкий, который не имел достаточного оперативного опыта. Именно он в акции похищения Миллера назначил Скоблину ключевую роль, что в итоге генерала скомпрометировало, а Плевицкую погубило. КАК ВАЖНО ИМЕТЬ ЧЕРНЫЙ ХОД 22 сентября 1937 года генерал Миллер не появился в штаб-квартире РОВС ни после обеда, ни к вечеру. Его заместитель адмирал Кедров вскрыл оставленный Миллером пакет и прочел записку: «У меня сегодня в 12.30 свидание с ген. Скоблиным на углу ул. Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе в Балканских странах Штроманом, и с Вернером, чиновником здешнего германского посольства. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, что это ловушка, а поэтому на всякий случай оставляю эту записку. 22 сентября 1937 года Ген.-лейт. Миллер». Послали вестового за Скоблиным. Поначалу он отрицал факт своей встречи с Миллером. Тогда Кедров предъявил ему записку и предложил пройти в полицию для дачи показаний. Скоблин, прошедший столько сражений, что хватило бы на троих офицеров, самообладания не потерял и спокойно произнес: «Господин адмирал, у меня в кабинете доказательства моей непричастности к пропаже Евгения Карловича, я их сейчас принесу!» Кедров согласно кивнул. Размеренным шагом Скоблин, позванивая связкой ключей, двинулся по коридору, но открыл дверь не своего кабинета, а ту, что вела к черному ходу… На условный стук Третьяков среагировал мгновенно, а через пять минут черкнул на фонарном столбе знак экстренного вызова сотрудника резидентуры… Адмирал Кедров обратился в полицию – за сутки исчезли два генерала! А у французов одно на уме: шерше ля фам, да и в памяти еще свежо дело Маты Хари. Допросили жену Миллера – пустышка. Взялись за Плевицкую – попали в яблочко: при обыске в ее домашней Библии обнаружили шифртаблицу. Но певица все отрицала. Тогда французские контрразведчики с помощью микрофона тайно записали ее исповедь у священника – и снова ничего! Тем не менее суд назначил ей 20 лет каторжных работ за соучастие в похищении генерала Миллера. ВМЕСТО ЭПИЛОГА …«Летучая группа» из отдела специальных заданий НКВД (поиск и охота на перебежчиков) «угостила» Миллера порцией хлороформа, закатала в деревянный ящик и на борту теплохода «Мария Ульянова» переправила в Советский Союз. Два года он содержался в «нутрянке» – внутренней тюрьме Лубянки, где с ним «работали» следователи НКВД. После его отказа выступить на суде с речью, изобличающей РОВС в преступлениях против Советского Союза, 11 мая 1939 года по приказу председателя Военной коллегии Верховного суда СССР Ульриха он был расстрелян. …Фермер на купленном резидентурой специально для него самолете был вывезен в Барселону, где погиб в конце 1937 года во время бомбардировки города гитлеровским авиалегионом «Кондор». …В конце 1940 года, когда Фермерша содержалась в Центральной тюрьме города Ренн, Францию оккупировали немецкие войска. «Заплечных дел мастера» из гестапо, узнав, что она подозревалась в связях с советскими спецслужбами, стали ее допрашивать. Не без их помощи она скончалась 5 октября 1940 года. …Накануне Второй мировой войны РОВС усилиями советской внешней разведки был окончательно дезорганизован, что лишило Гитлера возможности использовать в войне против СССР более 20 тыс. боевиков.
Автор: Игорь Атаманенко
|
