Гетман из цирка
  |
Кто не знает фразы из «Белой гвардии» великого Булгакова: «Гетман сегодня около четырех часов утра, позорно бросив нас всех на произвол судьбы, бежал! Бежал, как последняя каналья и трус!» Именно так и было – Киев, год 1918, горстка офицеров и гетман Украинской державы, который, бросив сторонников, бежал в Германию, прихватив добра на остаток безбедной жизни. Финал карьеры, скажем прямо, не очень. Но начиналось-то все не с трусости. Кем-кем, а трусом Скоропадский не был. Род Скоропадских – старый казачий род, давший Гетманщине ряд администраторов и гетмана, а империи – крупных землевладельцев и успешных офицеров. Отец Павла – полковник кавалергард, обеспечил юному своему потомку успешный жизненный старт – Пажеский корпус, Кавалергардский полк, Русско-японская война, куда блестящий гвардеец пошел добровольцем, став сотником Забайкальского казачьего войска. Как итог – шесть наград, включая золотое оружие «За храбрость». Уже в 1905 году – флигель-адъютант, в 1906 – полковник, в 1912 – генерал-майор с зачислением в Свиту и командир лейб-гвардии Конного полка. Для 39 лет результат блестящий и, кроме связей в среде старой аристократии и огромных денег, обеспеченный и храбростью, и талантом. Не буксовала его карьера и далее: в 1914 году – поочередно комбриг и комдив гвардейской кавалерии за отличия в Восточнопрусской операции, в 1916 году – генерал-лейтенант, в январе 1917 года – принимает 34-й армейский корпус. В таких темпах до 50 лет Скоропадский рисковал сломаться под весом наград и стать фельдмаршалом. Объяснения, помимо храбрости и таланта, этому, конечно же, были. Это и принадлежность к Клубу старых родов, где все друг с другом повязаны браками и интересами. И личный капитал (один из крупнейших землевладельцев Малороссии), и то, что несколько поколений Скоропадских служили в гвардии, ставшей не только и не столько воинскими частями, а опять же – клубом, только клубом военным и поддерживающим своих. С учетом же, что руководили гвардией великие князья, а шефами полков были члены фамилии... Ну и факт брака с Александрой Дурново, род которой входил в очень узкий круг ближайших к императору людей, тоже способствовал. Как бы там ни было, в 1917 году от Павла Скоропадского можно было ждать дремучего монархизма и ярого охранительства, но он с радостью принял Февраль и начал украинизировать свой корпус с разрешения и одобрения Корнилова (а говорят, большевики мину заложили), де-факто создавая украинскую армию по приказу главкома. А вся трагедия той России в том, что высшая аристократия давно хотела, точно по Цою, перемен, причем светом в оконце они видели Англию (самого Павла воспитывал дед Андрей в духе английского либерализма), на худой конец, Францию. Даже часть Романовых считала Россию неправильным государством и приветствовала Февраль, что уж говорить об аристократе из династии правителя полунезависимого полугосударства? Так что в политику Павел бросился с энтузиазмом, благо, в отличие от маргиналов из Рады, у него были деньги и войска. С корпусом, правда, вышло неудобно, он попросту разбежался, потому как крестьяне хотели земли и воли, а не Рады или гетмана. Но к тому времени Скоропадский – уже генеральный атаман малоросского казачества. А со всех официальных постов он демонстративно подал в отставку в канун наступления большевиков, укрепив свой авторитет в армии и популярность среди сторонников порядка и консерваторов. В драку с большевиками будущий гетман особо не лез, давая возможность членам Рады разбить лоб самостоятельно. Реальную же свою позицию он излагал в письмах к жене: «Собираюсь, возможно, сделаться украинцем, но должен сказать по чести, не очень убеждённым». Так или иначе, к катастрофе Рады он оказался непричастен, как и к Брест-Литовскому миру. А вот нарастающий бардак, с которым не могли справиться даже немецкие оккупанты, был ему очень даже на руку. Тем более немцы, убедившись, что Рада – это группа маргиналов, авторитетом не пользующаяся и работать не умеющая, искали на должность марионетки кого-то серьезного. И такой фигурой выглядел именно генерал Свиты, за которым готовы были идти: что помещики, что капиталисты, что офицеры, что зажиточные крестьяне. Как чувствовал себя и что думал об этой ситуации сам Скоропадский? Человек лично храбрый и неглупый он должен был понимать, что ему предлагают и кем он станет. Но понимание пониманием, а шанс стать основателем династии конституционных монархов на потенциально богатейшей территории в Европе – это другое. Благо свою совесть он успокаивал тем, что «...для России единой никакой опасности не представляет федеративное устройство, где бы всякая составная часть могла свободно развиваться». Он как бы спасает Россию будущего, но федеративную. 28 апреля 1918 года немцы арестовали раду, выделив для этого дела цельного фельдфебеля и двух солдат, а параллельно в киевском цирке неким съездом хлеборобов Скоропадского избрали гетманом. Постановка прошла блестяще: про Раду никто и не пикнул, бардак всем осточертел, а говоруны достали. Правление его было двойственным. С другой же – насильственная украинизация, неприкрытый грабеж крестьян, жестокое подавление забастовок рабочих. Сколько ни строй державу с куска территории империи и под оккупацией немцев: население – будет нищать, оккупанты – выкачивать ресурсы, а народ – такое правительство ненавидеть. Так в итоге и вышло. К концу лета Скоропадского ненавидели все: русские – за национальное унижение и позор, малороссы и политические украинцы – за недостаточную решительность, верхи – за мягкость, низы – за звериную жестокость. Антанта с немецкой марионеткой договариваться не хотела, хотя он пытался. Немецкие штыки – они и есть немецкие штыки, сегодня есть, а завтра... Для красных он был враг, для белых – предатель (так, собственно, оно и было). В итоге же, как только все рухнуло в Германии, Скоропадский мигом вспомнил, что он русский, призвав в своей грамоте от 24 октября строить Российскую Федерацию. Но ни белым, ни Антанте он не был по большому счету интересен, а сторонник самостийности Петлюра вместе с членом правительства УНР Винниченко уже образовали Директорию и призвали крестьян к оружию. 14 декабря 1918 года Скоропадский бежал, бросив своих сторонников на прокорм бунтующим крестьянам. В Берлине пытался из себя изображать гетмана в изгнании, конкурируя в этом с УНР в изгнании, но неудачно. В любом случае доживал он как частное лицо и был в 1945 году убит американской бомбой. Его судьба – калька судьбы многих (с вариациями итога) военачальников Российской империи. Самый успешный – Маннергейм (швед) построил Финляндию. Самый известный – Колчак был казнен в Омске. кто-то потом жил в эмиграции, некоторые – вернулись карать с нацистами... И вывод из этой судьбы может быть один – если у генералов и аристократов в голове было такое, и они так легко плевали что на присягу, что на Родину, то, видимо, что-то не так было и с Российской империей в ее последние годы? И дело ведь не в украинстве, в воспоминаниях Скоропадский Украину любил, цитата выше. А вот в письмах к жене... Их он к печати не планировал. Дело в том, что всем захотелось в цари-ампираторы, а там – что под руку подвернулось. Желание это у них проявилось мигом, как только Россия качнулась. И это были лучшие в системе, построенной последними Романовыми. Основная масса белых была во многом как раз из худших, не блестящих и не успешных, точно так же, как и военспецы у красных. По сути, с учетом позиции аристократии и ближнего круга, последний император и с ним Россия висели над пустотой.
Автор: Роман Иванов
|
