Жизнь освящённая верностью долгу

Немногим более месяца назад Михаил Михайлович Кондаков отметил славный юбилей – 90-летие.

Принимая поздравления от бывших коллег по службе в органах, именуемых по-разному в былые годы – НКВД, КГБ, ФСБ, он удивлялся, что его скромный труд помнится многим, хотя службу он оставил давным-давно. Гораздо больше лет им отдано преподавательской работе в высшей школе. А последние годы он стал «домашним» человеком: много времени и сил отнимают заботы о жене, Татьяне Алексеевне.

Однако книги, газеты, журналы не исчезают с его рабочего стола, поскольку остается привычка читать и желание знать обо всем, что происходит в мире. Словом, жизнь продолжается. А вместе с ее течением все чаще вспоминаются ему родители, три сестры и четверо братьев – они всегда рядом и глядят на него с фотографии над письменным столом.

С воспоминаний о них Михаил Михайлович и начал разговор.

— Мама моя была безграмотная женщина. Но ее мужеству я поражаюсь. Родив трех дочерей и пятерых сыновей, я был предпоследним в этой семейной лесенке, она сумела вырастить всех здоровыми и сильными. И вовсе не в тепличных условиях, а на севере Бурятии, на Витиме, в небольших поселках Бумбуйке, Ципикане, Богдарино. Отец был хорошим таежником, охотоведом, работал приемщиком пушнины на севере в факториях, где жили в основном эвенки. Мы тоже кочевали всей семьей.

В первый класс я пошел в Бумбуйке, надо было ходить в школу километра 3-4. Иду, бывало, песни пою, ору во все горло… А почему? Говорили люди, что волки боятся любого шума, а их мне приходилось видеть – и не раз, правда издалека.

Пока закончил 7 классов, сменил несколько школ, но учился везде хорошо.

Когда началась война, три брата, один за другим ушли на фронт, а я в 1942 году приехал в Иркутск. Здесь в военкомате работал мой бывший пионервожатый Серёжа Ленденёв. Я – к нему, дескать, хочу на фронт, к братьям. А он говорит: «По возрасту не подходишь. Разве что через год»…

Тогда я решил поступить в школу военных техников – ШВТ ее называли, взяли без экзаменов, потому что отметки в свидетельстве об окончании семилетки были хорошие.

Михаил Михайлович – удивительный рассказчик: память его не подводит, а уж вспомнить есть что, особенно курьезные случаи. Вот один из них:

— Во время войны вышел грузинский фильм Георгия Саакадзе «Великий Моурави». А я как раз прочитал эту книгу о герое. Прибежал в кинотеатр «Гигант», в кассу. Деньги лежали у меня в комсомольском билете. Достал их, купил билет и на радостях не сразу заметил, что оставшиеся деньги с комсомольским билетом исчезли… Потерять членский билет ВЛКСМ – какой позор на мою голову!

Пришлось написать заявление о потере. Вызвали меня на бюро Нагорного райкома комсомола (позже Сталинского, позднее Октябрьского – примечание редакции). Как сейчас помню худое-прехудое лицо секретаря Петке, он был карело-финн, спрашивает:

— Как ты умудрился потерять билет? — У меня его, наверное, украли вместе с деньгами.

— Что ж ты его не мог спрятать подальше, в другой карман?

— А у меня он всего один, — сказал я.

И тут все члены бюро райкома дружно рассмеялись, а кто-то из них, не помню, сказал: — Честный парень. Учится он в ШВТ хорошо, братья воюют, давайте возьмем его работать нештатным секретарем райкома.

Вот так, сам того не ожидая, я стал комсомольским работником, а позднее мне предложили перейти на работу в органы государственной безопасности. Правда, зачислили меня не сразу. Я уже стал думать, что вообще не возьмут. Потом лишь понял: я сообщил в анкете фронтовые адреса своих воевавших братьев, номера полевой почты, а воевали-то они на разных фронтах. Вот и задержалась проверка сообщенных мною сведений.

А был уже декабрь 1945 года.

Трудные это были годы для страны и для всего, воевавшего и не воевавшего народа. В органах государственной безопасности многие отделы были объединены, штаты сокращены.

Михаил Кондаков стал работать в КРО – так сокращенно назывался отдел контрразведки. Ему, молодому, энергичному, наблюдательному пришлось начинать с оперативной работы. И работы этой хватало на всех. В Иркутске в то время работало 23 госпиталя, размещались они, как известно, в основном, в зданиях учебных заведений. Лечили здесь всех так, чтобы раненые поскорее возвращались в свои части. Однако, среди этих раненых попадались и такие, кто не стремился к выписке. Почему? Боялись осуждения, возмездия людей, которые их помнили в районах оккупации и прошедших боев, как участников расстрелов, пособников фашистов в выявлении партизан.

Во время изучения документов раненых Михаил обратил внимание на исправление всего одной буквы в фамилии. Значит, человек хотел скрыть свою настоящую фамилию. Почему? Загадка оказалась не из легких. Но Михаилу Кондакову в конце концов удалось ее решить: этот человек оказался пособником фашистов в Новгородской области, куда боялся возвращаться. А новая фамилия позволила бы ему после войны затеряться, может быть даже в Сибири.

Нередко Михаилу Кондакову вручалось сразу несколько личных дел, и он догадывался, иногда еще даже не раскрыв папки, что это «галичинцы» — из созданной во время войны на Украине немецкой 14-й дивизии СС. Пособники фашистов были сосланы в разные районы Иркутской области. Но и здесь они пытались наладить связь друг с другом и вели антисоветскую пропаганду.

Однажды была поставлена задача – нейтрализовать такую группу. Тем более что один из ее числа, отбыв в Сибири свой срок, возвращается на запад, где во Львове должен был разместить объявление о месте пребывания других ссыльных в совхозе «Дзержинский», под Иркутском. Операцию по его задержанию назвали «Лазутчик». Вот он уже на железнодорожном вокзале, вот уже и сел в вагон скорого поезда. Служба наружного наблюдения или, как говорят здесь «наружка» сообщила об этом Кондакову. В последний момент отправления поезда – он уже в вагоне. Принимает решение не поднимать большого шума – провести арест на станции Черемхово, где поезд стоит 5 минут, и где его уже ждали милиционеры с саблями (была такая экипировка у железнодорожной милиции в первые послевоенные годы – примечание редакции).

В феврале 1947 года Михаилу Михайловичу присвоено офицерское звание младший лейтенант. И хотя за звездочки тогда еще не платили, жить ему стало легче. Судите сами: до этого его одежда была из так называемого «оперативного гардероба», другими словами, носил то, что находилось в хозяйственном складе. Но даже в этих условиях скудного денежного и вещевого довольствия Михаил Кондаков работал на совесть, помнил о присяге, был верен служебному долгу.

— Теперь уже мало кто в Иркутске помнит, как в городе под новый 1947 год появились листовки. Они были разбросаны в помещении драмтеатра, других людных местах. Крупными буквами было напечатано «Новые обещания советской власти под Новый год». Они были явно антисоветского содержания. И вряд ли изготовлены одним человеком, хотя были напечатаны на машинке и размножены. Подозрение вызывала не белая, административная бумага, а тонкая, оберточная, неказистая. Такую чаще всего использовали многочисленные артели за Ушаковкой, в районе улиц Баррикад, Напольной…

Мне пришлось превратиться в сыщика-криминалиста, изучить образцы бумаги и когда нашел ее, совпадающую с листовками, круг подозреваемых сузился, а потом «следы» вывели на исполнителей листовок.

— Наверное, за такие успехи хорошо награждали.

— Нет. Совсем нет. Ведь работали все мы вовсе не за награды. А вот благодарности, денежные премии руководства, конечно, были. Правда, к концу моей службы, а прослужил я 27 лет, два десятка медалей имеется.

— А участвовать в погонях, стрелять в преступников приходилось?

— Стрелял только в учебных тирах. А вот спортивные успехи имел – и немалые. Горжусь, что выполнил норматив мастера спорта по поднятию тяжестей: 123 кг – в толчке, 107 кг – в рывке.

Давно это было – в марте 1949 года, когда я учился в Новосибирской спецшколе, одновременно учился заочно в юридическом институте. Мне было тогда всего 24 года.

Михаил Михайлович показывает снимок 1958 года, на нем он, уже подполковник, держит на вытянутой руке гирю весом полтора пуда (24 кг).

Если бы не эта спортивная закалка с юных лет, вряд ли бы ему выдержать все те перегрузки, что выпадали за годы службы. Он не только побывал в разных местах области, в дальних уголках Приангарья и Прибайкалья. Служебные командировки были на Кубу в известном году Карибского кризиса, в Италию, в Югославию, Чехословакию, Венгрию. Дважды избирали его в состав Иркутского городского совета депутатов трудящихся. А, закончив службу, уже имел главу кандидатской диссертации, посвящённой работе Советов. Защитил ее будучи преподавателем юридического факультета в Москве, руководил его работой бывший иркутянин доктор юридических наук Вадим Аркадьевич Пертцик.

Михаил Михайлович «простоял за кафедрой» перед студентами 30 лет. Ему было, что сказать им. Опыт десятилетий, начитанность, теоретическая подготовка – все сказывалось на высоком качестве его лекций. Он воспитал сотни специалистов законности и права, они тоже поздравили его с юбилеем.

Сегодня М.М.Кондаков не меньше гордится уже своими двумя внучками, успешно работающими в разных хозяйственных структурах области. А ещё подрастающим правнуком и двумя правнучками – у них все впереди.

В конце беседы мы задали традиционный вопрос, что бы он пожелал молодому поколению чекистов и вообще всем молодым людям. Михаил Михайлович ответил, не раздумывая:

— Я начал подводить итог своей жизни: как-никак 90 лет уже. Всегда был честным, верным присяге и долгу. Этого желаю всем!

В гостях у юбиляра были: Виталий Комин, Иван Истомин

Газета «БАЙКАЛ-61» №№ 11-12, ноябрь-декабрь 2015 г.

г. Иркутск