КАЛЛИСТРАТ И КАЛЛИСТРАТИХА

 Никто не видел, откуда он взялся на школьном дворе, да еще в трех-четырех метрах от крыльца нашего дома. Собственно, никто бы и не увидел ничего, день был слякотный, прохладный. В такую погоду лучше сидеть дома, да и мать не пускала на улицу: нечего последние ботинки в грязь молотить! Просто мы услышали, что лают наши собаки. И тут бы все ничего, лают, да и лают, мало ли чего взбредет им в их собачьи головы...но вместе со всеми лаяла Динка, умнющая тварь, знаменитая любимица моего отца, . . .

русская псовая гончая, предмет зависти всех окрестных охотников. Она никогда и нигде, ни при каких обстоятельствах голоса не подавала, лаяла только тогда, когда гнала зверя, идя по его следу на охоте. Дома Динка всегда молчала. Еще она иногда "пела", когда старший брат Валерка играл на аккордеоне. Она садилась рядом, и время от времени выдавала рулады, повергавшие всех нас в восторг. Вообще-то отец не поощрял собак в доме. Дозволялось в комнаты заходить только Динке, Атмаху и Хватайке, собаке с обликом благородной старой английской леди. И то редко, в минуты особого настроения у домашних, когда все после ужина становились ленивее и добрее.

Так вот, услышали мы Динкин лай, выбежали, и нашему взору представилась диковинная картинка. В нескольких метрах от крыльца, в центре возбужденного собачьего круга, сидел крошечный грязный котенок. Точнее, он не сидел, а вертелся вокруг себя, фыркал и грозно скалил мордочку. Собаки наши, существа добрые, его не трогали, просто им никогда раньше не доводилось видеть такого диковинного зверька в нашем дворе, они недоуменно крутили головами, взвизгивали и лаяли, но не сердито, а от возбуждения, вроде, как подлаивали.

Появление этого симпатяги вызвало среди нас оживление, кто-то из старших братьев шуганул собак, забрал котенка, и мы занесли его в дом. Мама, естественно, особого восторга по поводу появления нового члена семейства не выразила, но мы так дружно встали на его защиту, что ее сопротивление было вмиг сломлено, и махонький кошачок остался в доме. Очень скоро он подсох, мать его напоила молоком, и он незаметно превратился в очень симпатичного темно-серого котенка. Кто там и как смотрел, уже не помню, но все его признали котом, и дали ему почему-то кличку Каллистрат.

Время летело быстро, Каллистрат заметно подрос, стал похож на настоящего взрослого кота. В семье он признавал и любил всех, но спал только со мной, в ногах. Однажды наш кот пропал, его не было день, второй, третий. Мы забеспокоились, начали его искать, но все было тщетно. На четвертый день прибегает с улицы домой сестра Наташа и кричит: "ура, я нашла Каллистрата, только его надо вытащить, он упал в колодец".

У нас во дворе за школой, в саду, имелся старый заброшенный колодец, воды в нем давно не было, ни ворота, ни каких других приспособлений у него уже не было, просто торчал себе в уголочке сада полусгнивший сруб. После слов сестры все подхватились и дружно побежали к колодцу, заглянули: колодец был достаточно глубокий, метров десять. Внизу слышно было, как отчаянно мяукал наш Каллистрат. Посовещались, решили спускать в колодец сестру, как самую легкую. Старшие братья Эрик и Валерка сбегали на конюшню, принесли веревки. Тут же подыскали толстый короткий кол, привязали веревку к нему, Наташа уселась на кол, а руками держалась за веревку. Стали ее потихоньку опускать. Все шло хорошо, но когда до дна осталось метра полтора, веревка с треском оборвалась, из колода донеслось тоненькое испуганное "ой" Наташи, звук упавшего тела и отчаянный визг Каллистрата.

После этого воцарилась тишина. Все испуганно смотрели друг на друга, не знали, что делать? Других длинных веревок больше не было. Тут я вспомнил, что на пожарке (так называлось у нас пожарное хозяйство в селе) есть вожжи, длинные, добротные и крепкие. Говорю братьям, что надо бы на пожарке попросить. Эрик говорит - они не дадут, там сердитый дядька дежурит. Отвечаю: ничего не сердитый, это дядя Степан, я его знаю, он добрый. - Ну, раз знаешь, то иди, и сам проси - отвечает брат. Делать нечего, беру с собой младшего брата Витьку, и мы бежим с ним на пожарку.

Прибегаем, объясняем дяде Степану ситуацию, смотрит он на нас спросонья мутными глазами, потом до него что-то доходит, встает, и молча дает мне несколько длинных новых вожжей. Мы с Витькой хватаем их, и бегом к колодцу: как же, там же Наташка сидит, ей же страшно, да не дай бог, папка увидит, нам всем тогда на орехи достанется.

Возвращаемся, братья крепко связывают концы веревок и опускают их в колодец, там Наташа привязывается сама к ним и конец крепко привязывает к колу, на котором она опускалась. Начинаем подъем. Все идет хорошо, через минуту-другую из колодца появляется Наташина голова, потом Каллистрат, мертвой хваткой вцепившийся в ее плечи, подтягиваем Наташу к краю сруба, кошак мгновенно спрыгивает с неё, и, задрав хвост, пулей несется к дому. Отряхиваем испачканное платье сестры, успокаиваем ее, развязываем вожжи, и относим их на пожарку.

Потом Наташа рассказывает, что в колодце сильно холодно, что она замерзла, и что когда она упала, Каллистрат запрыгнул к ней на плечи, вцепился в платье, и она никак не могла его отцепить, чтобы просто взять его себе на руки. Так и сидел, вцепившись, пока не попал на поверхность. Все наперебой возбужденно разговаривают, рассказывают, кто что почувствовал, подумал... постепенно успокаиваемся, все радуются, что Каллистрат нашелся.

Больше с нашим Каллистратом никаких происшествий не случалось, если не считать, что через некоторое время он просто-напросто зажрался, стал толстый, ленивый, и неповоротливый. Спал по-прежнему со мной. Однажды, глубокой ночью я услышал, что Каллистрат в ногах моих что-то беспокоится, как-то неестественно двигается, там, в ногах, что-то мокрое и непонятное. Я окончательно проснулся и кричу: мама-мама, вздуй лампу (вздуй - местное - зажги) тут что-то с Каллистратом. Заходят мать и отец с лампой, обнаруживается картина: в ногах у меня Каллистрат и четверо крошечных котят. Каллистрат их вылизывает и испуганно смотрит на родителей. Мать всплескивает руками, говорит: вот тебе и Каллистрат! Какой же это Каллистрат, это же Каллистратиха.

Куда уж потом делись эти котятки - не помню, но вместо Каллистрата у нас стала жить полноправная Каллистратиха, которая так и спала всегда на моей кровати у меня в ногах.

Разумов Георгий Львович, офицер медицинской службы в отставке