ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ
 |
Я побывал в командировке на заставе «Васильевка» Бикинского пограничного отряда. Перед отъездом – сегодня никому уже не наврежу – крепко посидели с начальником заставы за бутылкою «Матры». Правда, полагал, что всё обошлось без огласки. Личный состав ни о чём не догадался. Посумерничали со старшим лейтенантом в ДОСе и поодаль от казармы. К утру успели выспаться, так что к рассвету были без признаков алкогольного синдрома и свеженькими. Когда вернулся в газету, ответственный редактор подполковник Юрий Гурьев огорошил: «Меня с тобой вызывает генерал». У меня первым делом появилась мысль: «Неужели узнали, что на границе употреблял спиртное?» Тогда ведь как было? Стоит только ненароком наступить на пробку от водочной бутылки – будь готов к персональному делу в парткоме по поводу твоего морально-бытового разложения. В кабинете начальника политического отдела войск округа – в полном составе его подчинённые. Я и Гурьев – как на подиуме. Сердце трепещет от неизвестности. Однако мои страхи, как бы не выплыла на обозрение политотдела история с «Матрой», по сравнению с тем, что предстояло пережить в реальной ситуации, обернулись попросту плёвым делом. Сначала генерал вкрадчиво осведомился: «Как обстоят дела в редакции? Каковы планы? О чём пишется?» И так далее. Затем, вперив ястребиный взор, спросил: «А вы, товарищ Корякин, как относитесь к политике партии и государства?» А? Как, отношусь? Даже челюсть моя отвисла, молчал как рыба, обескураженный нелепостью вопроса. - Как отношусь? Конечно же, одобряю! Глубоко удовлетворён мудростью ленинского ЦК и лично товарища Брежнева, твёрдого большевика и верного последователя… - Так-то оно так, капитан. Хвалю ваш искренний порыв. Но до нас доходят и другие слухи. Не всегда вы, как ни верти, поддерживаете курс партии. Не всегда! Ещё более ошеломлённый, я только таращил глаза при гробовом молчании аудитории. Бедный редактор покрылся испариной, крупные капли пота струились по его высокому лбу. - Например, вы возражаете против строительства БАМа. Утверждаете: дорогое, мол, это удовольствие и так далее. Я снова с тоскою посмотрел на высокий потолок, силился и не мог вспомнить, когда же успел озвучить столь дерзкие, столь крамольные мысли. Наоборот, только что вернувшись из командировки в Сковородинский пограничный отряд, опубликовал в газете вполне приличный, как полагал, репортаж о десанте в Тынду патриотов-комсомольцев, будущих героев БАМа… Не понаслышке писал о них. Ехал с десантом в автобусах до самой Тынды, был вполне искренним, не кривил душою… - Отвечайте, Корякин, на вопрос. - Никогда, товарищ генерал, не высказывал ничего подобного. И не думаю так. БАМ нужен стране. - Я не уверен в искренности ваших убеждений. В политотделе говорите одно, на стороне – другое. Не двурушничайте, капитан. Имейте партийную смелость, отвечайте, как коммунист коммунисту. Я опять замолчал, ибо доказывать, что не верблюд, - задача невыполнимая. - Хорошо! Помогу вам вспомнить. Не высказывали ли вы мнение насчёт дирижаблей? Не утверждали ли, что железные дороги – это карета прошлого, в которой далеко не уедешь? Что настала пора развивать дирижаблестроение? И тут меня осенило. Да, действительно, подобные байки в стиле научно-популярных фантазий как-то имели место. Не помню только где, в какой компании. Кажется, где-то на запасном командном пункте во время учений. Смутно рисуется и аудитория, где прозвучала сия «научно-популярная крамола». Оппонировал мне тогда, напирая на железнодорожный тезис, - дескать, и в будущем рельсы имеют перспективу, - лектор политотдела подполковник Филин. Неужели он? Кто бы мог подумать! Лицо хотя и со впадинами на щеках, но подчёркнуто деревенское, без лукавинки во взоре. А, может, донёс генералу начальник отделения подполковник Дядищев? Этот способен. Хватка у него такая. Отца родного не пощадит, отстаивая чистоту партийных идей. Однажды, пролетая на вертолёте над обширными лугами ЕАО, я обмолвился в присутствии Дядищева: неправильная политика сенокосов, выпасов скота на одном и том же месте, ежегодных весенне-осенних палов приводит к деградации травостоя. Надо было видеть, как хищно встрепенулся Дядищев, услышав выражение «неправильная политика». - Как неправильная? Почему, неправильная? У нас не бывает неправильной политики!.. Сколько я ни уточнял, что имел в виду не политику партии вообще, а хозяйственную практику, чувствовалось - моё «фрондерство» прочной занозой застряло в праведных мозгах этого политработника. От дирижаблей тогда отвертеться не удалось. Я и сегодня твёрдо убеждён: воздушный транспорт при нуле коммуникаций, то есть по закону Архимеда, имеет громадные преимущества перед всеми видами перемещения грузов и пассажиров. А самолёты – аппараты тяжелее воздуха – в подмётки не годятся дирижаблям, построенным из негорючих материалов. Однако в кабинете генерала инженерные эти идеи так и не прозвучали. Юпитер сердится – Юпитер не прав. Но и рыжему быку правоту свою не докажешь… Дирижабли прочно задвинули меня под «колпак» особого отдела. Этот случай эхом отозвался по всем пограничным войскам Союза. Доложили о нём в Москву. Оттуда последовал приказ: незамедлительно расформировать партийные организации редакций и слить их с партийными организациями политотделов округов, дабы положительно влиять на диссидентские взгляды журналистов. Дирижабли определённым образом аукнулись мне и на Камчатке, где служил ответственным секретарём газеты «Пограничник Северо-Востока». Когда на Военном совете войск Северо-Восточного округа обсуждался вопрос о предоставлении меня к медали «За отличие в охране государственной границы СССР», опять всплыл вопрос о дирижаблях. Вот такая грустная история…
Корякин Евгений Федорович, майор погранвойск в отставке, лауреат премии имени Ю.М. Лермонтова, член СВГБ по ДВ региону
Из архива журналиста |
