ТРИ ЖИЗНИ ПИСАТЕЛЯ
  |
К 135-летию Всеволода Никаноровича Иванова (1888–1971) В России надо жить долго!» – однажды сказал автор знаменитого исторического романа «Черные люди». Все в этом человеке было крупное, излучающее силу. Его называли Горой за богатырскую внешность. А еще Третьим Ивановым – отсылка к однофамильцам, в тени которых он находился. Но ранжировать писателей по их значимости – это как сравнивать людей по группе крови. . . . По своему таланту он был Первым Ивановым и намного превосходил своих собратьев по перу. Если других расхваливали комиссары, то его чтили Блок, Колчак, Твардовский. Подобных писателей-глыб, похожих на ледокол, в советское время было не так уж и много. На долю Иванова выпало немало событий. Он родился в царской России, пережил две мировые войны, встречался с Рерихом, увидел полет первого человека в космос, жил и творил в Хабаровске, здесь и похоронен. «ЭТУ РУКУ ЖАЛ ВСЕВОЛОД НИКАНОРОВИЧ!» Биографию Вс.Н. Иванова знал профессор литературы Хабаровского пединститута Сергей Иннокентьевич Красноштанов, который дружил с писателем. – Представь себе, эту руку жал сам Всеволод Никанорович! – с улыбкой говорил он. Как-то попала к Сергею Иннокентьевичу книга без начала и без конца, буквально найденная на помойке. Ни тебе выходных данных, ни названия. Даже не ясно, в каком количестве экземпляров издана. Только по языку – удивительному – Красноштанов понял, что перед ним книга Иванова. В единственном числе! Вышла в Хабаровске в 1960-е годы. Профессор рассказывал о том, что родился Иванов в белорусском городе Волковыске 7 (19) ноября 1888 года. Но детство и юность писателя прошли в Костроме, которую он считал своей родиной. Удивительна его жизнь, в которой любую деталь хочется назвать феноменом. Иванов учился сначала в Петербургском университете в России, потом – в Гейдельбергском и Фрейбургском в Германии. Специализировался на истории и философии. В Первую мировую войну царь Николай II наградил его орденом Св. Анны 3-й степени за «отлично-ревностную службу». Всеволода Никаноровича произвели в подпоручики. Однажды Иванов и Блок шли по Петербургу и увидели красногвардейцев с награбленным добром. Писатель тогда сказал: «Это революция грабителей». И ушел к Колчаку. Сегодня можно прочесть очерки тех лет, написанные им как участником боевых походов от Омска до Владивостока. Страшные описания гибели людей. После Октября 1917-го Вс.Н. Иванов оказался в эпицентре «всех землетрясений и потрясений». В 1932 году он писал: «Для преодоления революции нужна была совесть, а совести-то и не было. Ни в красном, ни в белом стане…» «КИТАЙ И ЕГО 24-Я РЕВОЛЮЦИЯ» В 1922 году Иванов, как и сотни тысяч других русских людей, оказался в эмиграции – в Харбине. С 1925-го Всеволод Никанорович начал сотрудничать с ТАСС. Получив в 1945 году разрешение вернуться в СССР, писатель поселился в Хабаровске и жил здесь до самой смерти. Когда Красноштанов захаживал к Иванову в его берлогу на ул. Калинина, 76, он слышал неспешный, с паузами, упрямый стук пишущей машинки, позвякивающей звоночком. Она стучала утром, днем, вечером. Белые двери вели в комнату, в которой стояла железная кровать и от пола до потолка высились стопки книг. Над скупым убранством этого кабинета – белогвардейское знамя во всю стену. К Иванову Красноштанов ходил чаще, чем в архив. Писатель сам был вместилищем энциклопедических знаний, живой летописью. Но к нему не сразу можно было подойти – его суровый взгляд держал на расстоянии… Угнездившись в семье (четвертой женой писателя стала директор Дальневосточной научной библиотеки Мария Ивановна Букреева), в небольшом кругу единомышленников, он обрел свой «куст», в котором сидел подобно корню, не страшась никаких бурь. С молодым аспирантом мог запросто рюмку водки выпить. – Был у Иванова допотопный стаканчик из серебра с надписью: «Его же и монаси приемлют». Всегда наливал на посошок, – рассказывал Сергей Иннокентьевич. – Когда он шел по улице, то плыл, как корабль… Гениальный был человек. Он подарил мне книжечку «Китай и его 24-я революция». На нее было написано восемь хвалебных рецензий. Но печатать работу Иванова не стали. Если бы эту книгу издали в те годы, то не было бы никаких пограничных конфликтов. И «культурная революция» воспринималась бы совсем по-иному. Иванову, кстати, принадлежат пророческие слова: «Бойтесь трудолюбия китайцев…» ИВАНОВ – ИСАЕВ – ШТИРЛИЦ Вокруг писателя роилось много слухов. Одни считали его масоном. Другие видели в нем агента ОГПУ. Еще в Харбине Иванов работал на советскую разведку. Считается, что Максима Исаева (Штирлица) Юлиан Семенов списал с Всеволода Иванова. Об этом говорят эпизоды из жизни главного героя в различных книгах эпопеи. В частности, Первую мировую войну он закончил в звании ротмистра (как и Иванов), после февраля 1917 года служил в Добровольческой армии, стал журналистом, работал в «Русском бюро» у А. Колчака. В довершение всего настоящее имя Максима Исаева – Всеволод. Скорее всего, Ю. Семенов все-таки читал «личное дело» Вс.Н. Иванова. Мимо него не прошел и юбилей писателя в 1963-м: «Дорогой Всеволод Никанорович! От всего сердца поздравляю вас с 75-летием! Желаю вам счастья и творчества. Всего самого хорошего. Искренне вас почитающий и любящий Юлиан Семенов». МУЖИК – ГЕРОЙ ИСТОРИИ Красноштанов читал нам, первокурсникам, свои лекции. Речь шла о XVII веке. И только сейчас понимаешь, что литература – как река: в одном месте тронешь – в другом отзывается. Однажды он принес на семинар рукопись Иванова «Черные люди». Каждая ее страница как яичный желток была вылуплена из древних закладных и раздаточных книг, боярских и городовых, счетных списков воевод, сборов различных пошлин, ямских, расходных денег, хлеба, имущества, дозорных, межевых, писцовых и ревизских сказок. Иванову пришлось ознакомиться с кучей документов, сравнить все написанное ранее, связаться с историками, краеведами. Эпопея появилась вопреки отсутствию доступа к источникам, документы в архивах приходилось в буквальном смысле брать приступом. Он мог бы привести десятки случаев, когда они объявлялись пропавшими, а на самом деле пылились на полках. От него-то мы узнали, что на Руси простой люд называли чернью. Но главным открытием стало то, что «Черные люди» – «роман о мужике», который сотворил великое государство от Белого моря до Тихого океана. Простой мужик является главным героем истории. Им был и сам Иванов. В одной из бесед по поводу своего титанического труда он признавался: «То, что я написал «Черные люди», – это чудо. Не я это написал, что-то само или кто-то сам писал моей рукой…» «У МЕНЯ БЫЛО ТРИ ЖИЗНИ…» На закате жизни, испытав все или почти все, что мог пережить человек, и подводя итоги, он написал: «У меня было три жизни. Первая – в дореволюционной России, вторая – за границей, третья – в Советском Союзе. И каждую я начинал с ничего – уходил в чем был, даже зубной щетки не прихватывал». Это была счастливо прожитая жизнь. Он словно задался целью опровергнуть пушкинский упрек: «Мы ленивы и нелюбопытны». Его произведения более-менее известны: «Тайфун над Янцзы», «Огни в тумане», «Александр Пушкин и его время», «Императрица Фике», «Любовь и служба Касьянова», биографический роман «На Нижней Дебре». Но вот о философском наследии Иванова – книге «Мы» мало кто знает, поскольку в Советском Союзе она ни разу не издавалась. Написал он ее сто лет тому назад, предсказав путь развития России на тысячу лет. И связав ее судьбу с Азией.
Александр САВЧЕНКО Фото из архива ДВГНБ
Газета «Приамурские ведомости», № 45 (8383) - 2023 года г. Хабаровск |
