НЕ ВАЛЯЙ ДУРАКА, АМЕРИКА

В конце марта 1996 года в кабинете начальника отдела Антитеррористического центра (АТЦ) ФСБ РФ в Хабаровске (именно так в то время называлась хабаровская «Альфа») раздался телефонный звонок. Звонил начальник Первого Хабаровского объединенного авиаотряда (1 ХОАО) Спиченко Н.Н. Он сообщил, что необходимо срочно переговорить, но разговор не телефонный. По голосу чувствовалось, что он чем-то достаточно сильно взволнован и озабочен, поэтому уже через десять минут мы, вместе с начальником отдела полковником Маенко А.А., находились в кабинете Николая Николаевича.

Причина беспокойства сразу стала понятна из его рассказа. В Хабаровск прилетели инспекторы Федерального авиационного агентства США (FAA), которое являлось одним из структурных подразделений ФБР. В то время хабаровские самолеты летали в аэропорты Сиэтл и Анкоридж, а также американский борт делал рейсы по маршруту Анкоридж-Хабаровск и обратно. Полномочия данной комиссии были достаточно солидными: при выявлении недостатков они могли запретить полеты хабаровских бортов в Соединенные Штаты и американских в Хабаровск.

Спиченко Н.Н. сообщил, что инспекторам известно о существовании в нашем городе спецподразделения «Альфа» и им хотелось бы посмотреть, как оно действует. По их настроению ему стало понятно, что, если им не удастся это сделать, то Хабаровский аэропорт будет закрыт для иностранных полетов, а, так как иностранные валютные рейсы являются основной статьей доходов предприятия, это грозило серьезными финансовыми проблемами.

С первого дня образования нашего подразделения 1 ХОАО оказывал посильную помощь и поддержку. В 1995 году двадцать два сотрудника отдельным самолетом Ту-154 были доставлены для освобождения заложников в аэропорт Улан-Удэ и обратно; затем, во время событий в Буденовске, двадцать шесть сотрудников, также отдельным самолетом Ил-62, были перевезены в Москву. В те суровые девяностые годы рассчитаться за эти спецрейсы государство просто забыло или не смогло. А сколько было испорчено авиационных кресел, аварийных люков, внутренней обшивки самолетов во время тренировок по освобождению заложников ….

Короче говоря, единственной возможностью хоть чем-то помочь летному предприятию, было показать американцам нашу тренировку, что мы и сделали на следующий день после устного согласования с генерал-лейтенантом Герасимовым Д.М., который в то время руководил АТЦ.

Мероприятие решили провести по полной схеме, то есть с применением светозвуковых гранат и холостой стрельбы из автоматов.  В назначенное время группа захвата выдвинулась в аэропорт, где уже стоял подготовленный для этого Ил-62. Обязанности были определены заранее: командир, полковник Маенко А.А. (в реальной операции находится в штабе) располагается в салоне самолета и координирует действия, а я непосредственно руковожу основной группой. Все переговоры велись по радио, при этом станция командира была настроена на громкую связь. Американские инспекторы выразили желание находиться во время операции внутри самолета.

По словам Маенко А.А., пока шло выдвижение на исходные позиции с соответствующими докладами по рации, американские гости (по их словам, не знающие русского языка) переходили от одного иллюминатора к другому, пытаясь хоть что-нибудь увидеть. Однако, как только я объявил минутную готовность и затем начал пятисекундный отсчет времени перед командой «Штурм», они тотчас заняли места в креслах и включили секундомер.

Все происходившее дальше было делом техники и уже через двенадцать секунд оба салона полностью контролировались штурмовой группой. Немного ошалевшие от автоматных очередей и разрывов гранат американцы покинули заполненный дымом и пороховыми газами салон и по трапу спустились на летное поле, где я находился в этот момент, и, через переводчика, засыпали меня градом вопросов.

Получив исчерпывающие ответы о том, что каких-либо нормативов в данной ситуации не существует; что решение о штурме принимает не боевая группа, а штаб при негативном развитии переговорного процесса и ситуации в целом и т.п.; одна из инспекторов по имени Френсис (фамилию не помню) спросила меня, может ли она посмотреть нашу снайперскую винтовку. Я по рации вызвал одного из снайперов и, предварительно разрядив оружие, дал СВД ей в руки. К моему величайшему удивлению эта маленькая хрупкая женщина приложила приклад к плечу и приняла стойку, которой мог позавидовать профессиональный стрелок. Увидев мою реакцию, она, улыбаясь, пояснила, что в ее довольно обширной коллекции есть оружие и более крупного калибра.

Хабаровский авиаотряд заработал хорошую оценку, инспекция отбыла к себе на родину, но, через некоторое время, история получила интересное продолжение. В штаб авиапредприятия пришла телеграмма из Америки, в которой говорилось, что в случае захвата заложников в американском самолете и при условии его посадки в хабаровском аэропорту, имеется санкция на применение, в случае необходимости, хабаровской группы захвата.

Конечно, такая оценка нашей работы приятно тешила профессиональное самолюбие, но мы понимали и то, какая ответственность ложится на подразделение в случае возникновения необходимости освобождения заложников на иностранном борту. Ведь, если свои самолеты мы облазили от «кончика носа до кончика хвоста» и знали все возможные варианты проникновения в них, то американский был для нас полной загадкой и, любая попытка его освобождения с нашей стороны заранее была обречена на неудачу.

Своими сомнениями мы поделились с командиром хабаровского авиапредприятия, а он, в свою очередь, довел их до представителя «Аэрофлота» в Анкоридже. Прошло не так много времени, как была получена следующая телеграмма, сообщавшая, что самолет МД-80 «Макдональд Дуглас» авиакомпании «AlaskaAirlines» (обычно прилетавший в Хабаровск один раз в неделю утром и улетавший вечером того же дня) задержится в хабаровском аэропорту на сутки для ознакомления с ним.

Примерно через месяц этот самолет приземлился на хабаровскую землю. Среди пассажиров были две женщины-инспектора FAA, которые подтвердили разрешение на осмотр и видеосъемку, как снаружи самолета, так и внутри. На следующий день огненно-рыжий бортмеханик по имени Джон (кстати, великолепно говоривший по-русски) организовал достаточно длительную экскурсию с объяснениями и видеосъемкой.

В заключение представительницы американской стороны предложили Маенко А.А. и мне посетить Соединенные Штаты и посмотреть, как работает их спецназ. Предложение было весьма заманчивым и, мы с Александром Андреевичем на следующий же день сели сочинять запрос в Москву. Понимая, что двоих нас за границу не пустят, мы предложили включить в состав делегации двух сотрудников хабаровского Управления ФСБ и двух представителей Центра, тем более что довольный результатами инспекции Спиченко Н.Н. пообещал обеспечить пролет всей делегации от Хабаровска до Анкориджа и обратно за счет 1 ХОАО.

Позднее мы узнали, что в Москве только начали создавать Департамент по координации деятельности со спецслужбами иностранных государств и наш запрос затерялся где-то в бесконечных коридорах Лубянки. Получилось, что мы со своей инициативой немного «забежали вперед паровоза».

Исторически сложилось так, что Америка и Россия долгие годы находятся в состоянии противостояния и объединяют свои усилия очень редко (так было во время первой и второй мировых войн). В настоящее время в мире существует множество проблем, которые можно и нужно решать сообща. Может быть, надо начинать с совместного решения таких вот мелких на первый взгляд вопросов…

Невольно в голову приходят слова из песни группы «Любэ» - «не валяй дурака, Америка» и, тут же откуда-то появляется кот Леопольд со своей известной фразой: «Ребята, давайте жить дружно»…

 Бригидин Юрий Иванович, полковник в отставке, ветеран боевых действий, член СВГБ по ДВ региону