Последнее плавание

Валерий окончил школу в одном из райцентров Хабаровска три года назад. Работы не нашел (да особо и не искал). В армию его не взяли, потому что к моменту призыва Валерий плотно сидел на конопляной наркоте, и скрывать это стало невозможно. Отца у парня не было – в зимнюю стужу пьяным замерз на улице. Мать, прежде работавшая в торговле, тоже стала попивать, сильно сдала, и на прибыльные места ее уже не брали. Семья погрязла в нищете.

«Травка» есть – хорошо!

Валерий уже не помнил точно, как и когда выкурил первый «косяк», кажется, классе в седьмом, за компанию с приятелями. Но большинство  курильщиков попробовали и всё, а Валерий втянулся.

К девятнадцати годам у него не было ни приличной одежды, ни «мобильника», ни компьютера, никаких иных атрибутов молодежного престижа. И девушки у него тоже не было – кто на такого позарится?! Но он будто не замечал всего этого. Имел единственный критерий своего благополучия: наличие или отсутствие наркоты. Пробовал он и колоться, но на такое «удовольствие» требовались большие деньги, которые взять было негде. Зато конопля, хоть милиция и наркоконтроль ее нещадно истребляли, росла себе привольно в укромных уголках. Надо было только знать, где. Валерий знал.

Каждую осень он отправлялся по реке на старой лодчонке с хилым мотором, оставшейся еще от отца. На островах, в заросли которых не углубляются даже случайные рыбаки, таились вожделенные «пятаки» созревшей дикорастущей конопли. Валерий, объезжая острова, «затаривался» под завязку. Гашиш и гашишное масло готовил прямо у себя в квартире. Благо, мать бывала дома редко, а если и бывала, спала пьяная или ей с похмелья не было дела до того, чем занят сын. Ворчала только иногда, что задушил своим ацетоном.

Валерий обеспечивал себя наркотиком до следующего сезона. Хватало и на то, чтобы поделиться с такими же наркошами, в основном подвязавшимися в роли «шестерок» у местных уголовников. Эти самые уголовники и обратили в конце концов внимание на Валерия и его конопляные «вояжи». Как-то к парню подошел местный «авторитет» и велел «затариваться» не только для себя. Валерию  надлежало постоянно собирать коноплю, перерабатывать ее по усовершенствованному рецепту и сдавать «уполномоченному» от братвы. «Не боись, не обидим, - пообещал авторитет. – Может, человеком станешь. А то ходишь, как чмо».

Конопляные «пираты»

Валерий приступил к своим новым обязанностям. Урки его, хоть и не облагодетельствовали, но, действительно, не обидели. У парня появились деньги.

Но в одиночку справляться с «оборотами», которые от него требовались, стало не под силу. Валерий предложил поучаствовать в заготовках двум своим знакомым из числа криминальных «шестерок». Теперь они втроем постоянно бороздили Амур на старенькой «Казанке», на борту которой масляной краской криво намалевали название «Пират». Но самая страдная пора – осень. Время заготовки поспевшей конопли совпадало со временем кетовой путины. А путина, которую местные жители окрестили за повальное пьянство и разнузданность словом «фестиваль», - дело святое. Выписывают официальные лицензии или нет, но народ валит на реку, полощется с сетями, уворачиваясь от рыбинспекции. Лодки снуют туда-сюда день и ночь. На этом фоне путешествия Валерия сотоварищи за «дурью» внимания не привлекали.

Однако шило в мешке не утаишь. Сотрудники милиции и местного наркоконтроля взяли компанию на заметку. А вскоре Валерия задержали с поличным, когда он у себя дома, по обыкновению, готовил гашишное масло. Возбудили уголовное дело, а обвиняемого отпустили под подписку о невыезде.

Но братва требовала по-прежнему «трелевать паль». А с братвой Валерий считался (потому что боялся) куда больше, чем с любым следствием. И вновь отправился на промысел. Его сообщники, зная, что он уже «под колпаком», ехать отказались.

Выстрел в ночи

…Мать не обеспокоилась пропажей сына, никуда не заявила об его исчезновении. Так уж у них было заведено: она пила, а он мотался, где и сколько хотел. Труп Валерия, спустя некоторое время, выловили у берегов соседнего района вниз по течению. В груди у погибшего зияло огнестрельное ранение. Судмедэксперт установил, что в него выстрелили из ружья почти в упор крупной дробью. Лодку вообще не нашли.

По факту убийства возбудили уголовное дело. Особых надежд на его раскрытие не было: поди, разберись, что стряслось на речных просторах. Но оперативники уголовного розыска взялись за работу. И добились кое-каких результатов.

Нашли рыбаков, на табор которых в ту злополучную поездку поздним вечером наведался Валерий. Рыбаки сообщили: мол, гость был укурен до последней степени, аж берегов не видел. Предлагал поменять мешок конопли на пару «хвостов» кеты. Ну, его послали, куда подальше, он и отвалил. Мужики еще подивились, как в таком состоянии можно управлять лодкой, да еще в темноте.

Опера принялись «плясать» от упомянутого табора. Постепенно установили тех, кто стоял по соседству.

…Двое рыбаков около полуночи загрузили лодку добычей и отправились домой. Ночью безопаснее, рыбинспекция меньше бдит. Стояло полнолуние, по реке было видно далеко. Прошли пару километров и заметили впереди две лодки – борт о борт. Походило на то, что  рыбаки на сплаве по неосторожности перехлестнулись сетями. Когда проезжали мимо, даже сквозь рев мотора расслышали крики: между владельцами лодок шла перепалка. Дело обычное:  заплыв испорчен, вот и лаются, виня друг на друга.  Когда отошли уже на приличное расстояние, услышали вдруг позади раскатистый хлопок. Мужики переглянулись, распознав звук выстрела. Но, какое им дело?! Так и поехали дальше.

Пиратская разборка?

Дело об убийстве Валерия пока не раскрыто. Но у оперативников есть версия, в которой они почти не сомневаются.

…Самодельный буй-«наплав» из двух сколоченных накрест досок, поддерживающий противоположный от лодки конец сети, и днем-то издалека не слишком заметен. А ночью его и вблизи не разглядишь, особенно, если, обкурившись, «не видишь берегов». Валерий, не солоно хлебавши, отчалил от рыбачьего табора и погнал свою «Казанку» по направлению к райцентру. В темноте он, наверняка, не увидел чей-то «наплав», прошел рядом с ним и, зацепив мотором веревку сети, намотал ее на винт. В рыбачьей среде такая неосторожность считается непростительным свинством. А тут еще выяснилось, когда подтянулись к зловредной лодке, что в ней сопливый юнец, пребывающий в полуневменяемом состоянии. Естественно, между рыбными и конопляным «пиратами» завязалась ссора.

Кто были те владельцы сети, что сказал или сделал Валерий – остается неизвестным. Но на кетовой рыбалке трезвых почти не встретишь, а браконьеры порой возят с собой охотничьи ружья. Вряд ли погруженный в одурь Валерий во время ссоры отдавал отчет своим словам и поступкам. Быть может, повел себя агрессивно…

После выстрела он, должно быть, упал за борт. Стрелявшие могли затопить   его лодку, чтобы и концы в воду.

Следственно-оперативная группа считает, что дело это не безнадежное. Подозреваемых надо искать среди тех, кто рыбачил в окрестностях. И, возможно, со временем выяснится, так ли всё произошло на самом деле.

…Валерия, которому едва исполнилось двадцать лет, похоронили скромнее некуда. Не нашлось денег. На кладбище приехали только мать, успевшая изрядно выпить с горя, да несколько ее знакомых. Ни приятели-наркоманы, ни уголовная братва, толкавшая Валерия на криминальный «промысел», не явились проводить его в последний путь. По их понятиям, он был пустым местом. Так и отнеслись.

Мать, утирая пьяные слезы, вдруг сказала: «Эх, Валерка!  Жалко. Но добром бы всё равно не кончил».

Говорят, свежая могила Валерия провалилась. Но поправить ее никто не приходит.

Кирилл Партыка.