«Стрелочник»

Воспоминания   полковника ФСБ  Г.К. Бирюкова

         Конституция СССР 1977 года превращала национальные языки союзных республик во вторичные. Языком межнационального общения должен был быть русский. Общественность Грузии выразила несогласие с такой постановкой вопроса. В Тбилиси  состоялись массовые демонстрации и митинги протеста.

         В них приняли участие студенты  и учащиеся старших классов. Весной 1978 года массовые студенческие демонстрации привели к тому, что  грузинский язык был признан государственным. Партийное руководство республики не было готово к такому массовому протесту населения и считало эти выступления спонтанными.

         Вместе с тем, языковая направленность и сплоченность демонстрантов свидетельствовали о наличии организованной группы, которая явилась инициатором и вдохновителем массовых протестов. Демонстранты выходили с лозунгами в защиту родного языка, об этом говорили и распространенные в городе листовки. Шок номенклатуры привел к тому, что из всех участников демонстрации 12 апреля 1978 года был арестован лишь один их участник – кинооператор «Грузия – фильм» Автандил Имнадзе, осуществлявший съемку событий того дня.

         В начале декабря  1978 года в Тбилиси кинорежиссер Автандил Имнадзе был приговорен к 5 годам лагерей строгого режима и 4 годам ссылки по статье 71 часть IУК ГССР (антисоветская агитация и пропаганда).

         Срок отбывал в Пермских лагерях. Указом ПВС ГССР от 31.07.1980 года срок был снижен до трех лет. 18 марта 1981 года убыл в ссылку в Хабаровский край. Ссылку отбывал в северном Тугуро-Чумиканском районе, где я работал в ту пору начальником районного отделения УКГБ по Хабаровскому краю.

         Полученные мною материалы наблюдательного дела на Имнадзе характеризовали его как злейшего врага советской власти, и мне предстояло осуществлять за ним контроль, и попытаться оказать на него положительное влияние.

         В течение месяца ничего предосудительного в его поведении не отмечалось. Имнадзе был трудоустроен в РСУ Чумикана и проживал в общежитии. Жалкий вид и убогая одежда вызывали сострадание к этому южному человеку, оказавшемуся в   холодных краях,  и никак не сочетались с образом серьезного врага.

         Через некоторое время я пригласил его в отделение КГБ для знакомства. Имнадзе был бледен и истощен. Он выглядел напуганным, настороженным, и как мне показалось, не ожидал от этой встречи ничего хорошего. Я разрядил обстановку анекдотом:

         «Крайний север, третьи сутки пурга. Двое чукчей в чуме достали последнюю юколу, закончилась чайная заварка. Тоска… один говорит другому: а давай анекдоты рассказывать. Давай, только не политические, однако, а то сошлют к чертовой матери…»

         Имнадзе преобразился и стал сравнивать свое положение с обитателями чума. На мой вопрос: как в наше время можно стать политическим заключенным, он ответил, что до сих пор сам не осознал своего положения. Беседа принимала доверительный характер.

        «Я только сейчас понял, - сказал он, что оказался «стрелочником». Мое участие в демонстрации спецслужбы Тбилиси расценили как вызов советской власти, хотя оно сводилось к документальной съемке происходящих процессов. Я не готовил и не распространял листовки, не руководил действиями демонстрантов и не принимал в них участия. Меня же обвинили во всех этих грехах и осудили, как самого удобного и подходящего для этой цели человека.

         Я узнал, что массовые выступления готовил дружеский круг студентов Тбилисского государственного университета, родители которых занимали ответственные посты в Грузии, и называть их имена по известным причинам я не мог. Лидирующее положение в студенческой среде занимала дочь моего шефа – директора  студии «Грузия- фильм» Резо Чхеидзе – Тамрико Чхеидзе, которая непосредственно занималась распространением  листовок с призывами выйти на демонстрацию. Когда спецслужбы Грузии поняли, что от меня невозможно добиться желаемого результата, на меня было заведено уголовное дело и реализовано в декабре 1978 года».

         Я спросил Автандила, не мог бы он теперь дать оценку своим действиям и назвать истинных виновников происшедших событий?

         Он дал согласие и выразил готовность подтвердить  сказанное в письменном виде. Я пообещал   организовать встречу с известными ему сотрудниками КГБ Грузии.

         О результатах работы было проинформировано руководство УКГБ края, которое связалось с коллегами в Тбилиси. Через несколько дней в Хабаровск прибыли сотрудники КГБ Грузии. Я привез в Хабаровск Автандила, поселил его в той же гостинице, где  проживали они, предупредил его о предстоящей встрече  утром следующего дня. С прибывшими сотрудниками КГБ Грузии   провел обстоятельную беседу и сообщил о предстоящей встрече.

          В назначенное время Имнадзе  в гостинице не было. У меня появились сомнения в его порядочности. Дежурная по гостинице сообщила, что «наш гость» ушел из гостиницы в 6 часов утра, оставил ключ от комнаты и не предупредил о времени своего возращения. Около 11 часов в холле гостиницы появился Имнадзе, облаченный в шубу из собачьих шкур. Он извинился за опоздание и сказал, что ему было бы стыдно появиться перед земляками в тюремной робе,  да и в Чумикане он уже испытал без теплой одежды все прелести северной зимы. Поэтому съездил на рынок и купил себе шубу.

       Весь оставшийся день Автандил провел в комнате своих земляков. На утро коллеги поблагодарили меня за помощь, сказали, что до последней минуты сомневались в благополучном исходе встречи с Имнадзе, но вопрос в итоге решен положительно и согласовано с руководством  его освобождение. Имнадзе выехал с ними в Грузию.

         Позже я узнал, что он проживал в Тбилиси, работал кинорежиссером на студии «Грузия-фильм». 

На фотографиях:

1. Бирюков Г.К. - автор статьи

2. Автандил Имнадзе

3, 4 г. Тбилиси, Дом Правительства. 1978 год