Алексей Песков: «Чтобы знания не уходили в стол…»

Как молодой учёный сделал открытие, изучая торф, и стал директором Института тектоники и геофизики ДВО РАН.

В Институте тектоники и геофизики им. Ю.А. Косыгина ДВО РАН в Хабаровске произошли кадровые перемены. Возглавил научное учреждение 34-летний учёный, специалист в области палеомагнитных и петромагнитных исследований, кандидат геолого-минералогических наук Алексей Песков.

В День российской науки корреспондент газеты «Приамурские Ведомости» встретилась с молодым учёным.

- Каким же образом жизненный путь вас привёл в Институт тектоники и геофизики?

 - Красиво было бы сказать, что изначально выбрал путь учёного, но это не совсем так. Я родом из Николаевска-на-Амуре, там ряд предприятий занимаются добычей золота. Мой отец был дорожным строителем и часто брал меня в кабину бульдозера, работая на карьерах. Мне всё было интересно. Возможно, это и повлияло на выбор специальности, я стал горным инженером по специальности «Открытые горные работы», окончив в 2008 году ТОГУ.

На пятом курсе с одногруппником попал в Институт тектоники и геофизики на подработку, а после окончания вуза  пригласили в штат на должность ведущего инженера.

 В первый рабочий день сели в вертолёт и улетели на полевые работы на месяц в тайгу.  Нужно было изучить определённую территорию на Алдано-Становом щите, отобрать образцы горных пород. Это своего рода романтика, когда за 200 км нет ни одного человека, одни нетающие ледники.

- Академик Юрий Косыгин считал, что никакие самые блестящие возможности и умения не дают морального права быть лидером, руководителем в науке, для этого необходимы собственные весомые и признанные результаты. Что вы можете назвать своими весомыми результатами?

 - Можно назвать разработку модели формирования Сибирского континента в древнее время. Для этого исследовал горные породы, сохранившие палеомагнитные сигналы с помощью специального оборудования.

К слову, у нас в институте есть уникальный криогенный магнитометр – таких на всю Россию  четыре. Его датчики работают в режиме суперпроводимости, за счёт гелия достигается температура 4 кельвина – минус 269 градусов по Цельсию. Таким образом, мы работаем в четырёх градусах от недостижимой наукой температуры.

Чтобы вы понимали, исследования магнитных сигналов пород проводят по всему миру в специальных лабораториях. Сотрудники многих стран изучают различные тектонические блоки в составе континентов, занося результаты в мировые базы данных. На их основе выстраивается реконструкция развития планеты, вычисляются скорости и конфигурации движения континентов. Так, мы можем спрогнозировать, каково будет движение континентов через 100-200 лет. Озеро Байкал, например, – это рифт (впадина. – Ред.), когда-нибудь на этом месте разъединятся континенты.

В палеомагнитных исследованиях есть и практическая значимость. Почти все месторождения драгоценных металлов в мире приурочены к стыкам тектонических плит и блоков. Не всегда эти места видны глазу. Создавая реконструкции, мы можем прогнозировать области поиска глубинных полезных ископаемых.

- И что же вы открыли?

- У нас изучаются физико-химические свойства пород, определяется содержание полезных ископаемых. Например, в ЕАО в месторождениях, где из года в год находили исключительно фосфор, было установлено наличие золота и платины в сложных формах. О технологиях и методах их добычи задумываются наши сотрудники совместно с сотрудниками родственного нам Института горного дела ДВО РАН.

Сейчас активно проводятся работы по модернизации метода предупреждения цунами в лаборатории сейсмологии – направление, волнующее жителей Приморья и Сахалина.  В настоящий момент до 50% срабатываний системы определения надвигающегося цунами ложные. Чтобы система давала более точный прогноз, сотрудники с помощью GPS-датчиков изучают помимо магнитуды вероятность смещения земной коры.

Обновление приборной базы для физико-химических исследований позволило проводить экзотические для нашего института исследования.

 Так, с помощью масс-спектрометра совместно с Дальневосточным медицинским университетом два года проводим анализ состава волос людей, проживающих на экологически загрязнённой территории. Сначала исследовали детей, которые проживали в Амурске близ целлюлозно-бумажного комбината. Отклонения, например, риск возникновения ишемической болезни сердца, влияют на превышение количества элементов в волосах. Так можно на ранних стадиях диагностировать заболевания.

- Наука не стоит на месте, но можно ли на ней заработать?

- Убеждён, что в науку идут не за деньгами. Хотя труд вознаграждается достойно, в зависимости от градаций по званиям, степеням и результативности деятельности. Например, заработная плата младших научных сотрудников может отличаться в два раза, если на одной и той же должности один публикуется в научных изданиях, а другой нет.

Предусмотрены грантовые поддержки для более состоявшихся учёных, поддержка для аспирантов. Например, аспиранты на втором году обучения могут получить миллион двести рублей в год на научные изыскания.

- А какие проблемы, имеющиеся в институте, можно считать самыми злободневными?

- Наблюдается недостаток молодых кадров, хотя  за последние годы их процент в штате постепенно увеличивается.

Дело в том, что ближайшее геологическое образование можно получить во Владивостоке, привлечь же специалистов из Приморья – задача непростая.   

Чтобы решить проблему, институт при поддержке министерства образования и науки края ежегодно проводит олимпиады по геологии для школьников. В качестве приза за первое место отправляем ребят учиться за счёт института во Владивосток. Так, один молодой учёный уже пришёл в наш коллектив.

Сотрудничаем и с местными учреждениями, например, на базе ТОГУ была создана кафедра «Физика Земли и планет».

Вторая проблема – недостаточность финансирования для поддержания работоспособности оборудования. К примеру, в криогенном магнитометре каждые 20 тысяч часов работы нужно менять абсорбер, очищающий гелий, а он стоит порядка 350 тысяч рублей.

Поэтому, если за рубежом его используют в работе весь год, у нас подход более экономичный - формируется график исследований, чтобы большинство работ проводились в одно время.

- Ваше видение будущего института? Планируете что-либо изменить?

- Постараюсь в дела института вовлекать молодёжь, чтобы они обосновывали идеи и предложения. Недавно, например, ребята из Совета учёных создали свой Инстаграм, где делятся с хабаровчанами научными знаниями в простой и доступной форме.

Наш институт находится в первой тройке на Дальнем Востоке по числу публикаций на каждого сотрудника, но цель увеличить публикационную активность есть. Важно, чтобы знания не уходили в стол, а становились достоянием научной общественности, рождали новые идеи. При этом зарубежные журналы в приоритете, так как имеют широкий охват научной аудитории.

 - «Настоящий учёный обязан быть авантюристом. Ведь авантюра – это предприятие с непредсказуемым концом. В науке же никогда нельзя предсказать, к чему приведёт любое новое направление. Когда научная разработка начинает выдавать результаты не хуже фабричного конвейера, она переходит в ведение инженерии и из сферы научных изысканий изымается», - так говорил ваш предшественник, академик Юрий Косыгин. Как к авантюрам относитесь вы  и прибегаете ли к ним в работе?

- Эксперимент позволяет выйти на новый уровень. В качестве примера расскажу, как мы около года назад изучали в Хабаровском крае торф.

В один момент мне пришла мысль просмотреть намагниченность на криогенном магнитометре. Никто ещё в мире этого не делал.

Когда озвучил идею, коллеги отнеслись скептически. «Ты ничего не получишь»», - слышал я.

 Но оказалось, что в торфе экскурс геомагнитного поля (это важно для разработки теории происхождения земного магнетизма. - Ред.) записан лучше, чем в горных породах. Сейчас на эту тему подготавливаем научную статью.

Анастасия РАВСКАЯ

«Приамурские ведомости, №5-2020