Памяти Павла Халова

В сентябре 2012 года Павлу Халову, известному дальневосточному поэту и прозаику, исполнилось бы 80 лет, если бы…

Павел Халов родился в 1932 году в Ленинграде. Работа его отца, военного инженера, была связана с частыми переездами. В годы Великой Отечественной войны семья Халовых жила в Уссурийске, затем в Хабаровске. Рано началась самостоятельная жизнь будущего писателя. Было трудное военное детство с побегами из дома на фронт, с беспризорщиной. А завершилось всё это детской трудовой воспитательной колонией в Амурской области. Там Павел окончил семилетку.

В 1947 году П.Халов приехал в Хабаровск и поступил на художественно-графическое отделение педагогического училища. Однако не окончил его. Снова, как и в годы войны, потянуло к странствиям, к романтике преодоления испытаний. Он сделал попытку поступить в военно-морское училище, но не прошёл по зрению. Вернувшись в Хабаровск, окончил среднюю школу, затем – военное училище. Несколько лет работал в уголовном розыске.

Ещё в колонии Павел Халов, наряду с рисованием, пытался писать стихи. Эти опыты продолжались и в последующие годы. А в 1957 году вышла его первая поэтическая книжка – «На окраине». А потом были другие сборники – «Если я промолчу» (1959), «Три огонька» (1960), «На краю Азии» (1964). Последний сборник его стихов, - своеобразный итог его поэтического творчества, - «Бессмертник» вышел в Хабаровске в 1967 году.

Поэт много ездил по краю, бывал на Севере, ходил матросом на рыболовецких судах, и эти странствия, встречи с людьми суровых и мужественных профессий не только давали ему запас наблюдений, обогащали впечатлениями, но и помогли определить взгляды на жизнь, на задачи писателя. Об этом сам поэт говорит в стихотворении «Зрелость».

Четыре моря за плечами,
Сто тысяч ветров впереди…
Остались мелкие печали
У океана на груди.

В каютах тральщиков попутных
И на охотском берегу
Взрослей я сделался как будто
И жить, как раньше, не могу…

Бежать к газетчикам приезжим,
Чтоб взять сердца их на «ура»,
С их дружелюбием небрежным
Бесплодно биться до утра.

Мне жалко их… Немного грустно,
Что им о том стихи претят,
Как на зубах хрустит капуста.
В пакетах яблоки скрипят.

Я всё отчётливее слышу,
Как стебли тянутся в зенит
И капля, капнувшая с крыши,
В бездонном воздухе звенит.
Мне всё знакомее с годами,
Что за спиной легли, пыля,
Вот эта, черствая, как камень,
Слегка покатая земля,
Где города стоят на гальке,
Арбузы по морю везут,
И чайки, чёрные, как галки,
С размаху падают в мазут.

Не по рельефу, не по цвету,
Не по названью площадей,-
Я твёрдо помню землю эту
По месту жительства друзей.
И сердце бьётся глуше, строже,
И кровь полней во мне течёт…

Мне говорят друзья: «Похоже,
Что это зрелость настаёт».

Иные радости, печали.
Иное теплится в груди.
Четыре моря за плечами.
Сто тысяч ветров впереди.

С 1959 года П.Халов обращается к прозе и остаётся ей верен до конца жизни. В начале 60-х годов выходят в свет  его повести – «Всем, кто меня слышит» и «Пеленг-307».

«Всем, кто меня слышит» - это повесть о рождении единого, дружного, стойкого коллектива, сплотившегося в суровых испытаниях, о формировании характера, о том, как приходит к человеку зрелость.

Рыболовный траулер «Алмаз» попал в десятибалльный шторм, и долгие часы, проведённые в борьбе со стихией, сроднили его экипаж, людей, которых раньше «ничто не связывало…каждого надо было воспринимать в отдельности».

Отвергая ложные поверхностные представления о «морской романтике», писатель утверждает красоту подлинного гуманизма, силу сплочённого человеческого коллектива.

«Пеленг-307» - тоже повесть о море, о рыбаках. Наряду с трудной судьбой механика СРТ «Коршун» Семёна Баркова, пережившего тяжёлую психическую травму, прошедшего «испытание страхом», писатель прослеживает путь капитана судна Ризнича, эгоиста и честолюбца, идущего на преступление, чтобы сохранить свой престиж и карьеру, пытающегося противопоставить себя настоящим людям. Крах Ризнича в повести вполне закономерен.
Важным этапом в творческом пути Халова-прозаика был роман «Последний циклон» (1966). В нём художник ставит важные и острые проблемы. В книге много персонажей – работники КГБ и лётчики, рабочие и партийные работники, учителя и ученики. Они решают, часто очень непросто, мучительно, главный вопрос, определяющий содержание жизни, - вопрос о чести и честности, о гражданском долге, об ответственности перед самими собой, о гуманизме ложном и подлинном.
Своим романом писатель борется за чистоту и честность в человеческих взаимоотношениях, за то, чтобы все действия и поступки человека определялись высшей мерой – заботой о благе и счастье людей. В этом романе П.Халов обратился к таким проблемам, которые он считает наиболее важными,- это, в конечном счёте, вопрос о том, каким  должен быть человек, каковы основные принципы, определяющие его деятельность, его поведение.

В сущности, эти же проблемы в ином, более глубоком и многогранном аспекте решаются П.Халовым и в романе «Иду над океаном».

Это – произведение многоплановое и густо населённое самыми различными людьми, от маршала до ефрейтора, от большого учёного, выдающегося хирурга до скромной медицинской сестры.
Совершенно естественно и закономерно, что, повествуя о своих героях, писатель постоянно обращается к сфере их трудовой  профессиональной деятельности. Он рассказывает, как ведёт операцию на сердце лауреат Государственной премии профессор Меньшенин, как проходит сложную школу мастерства в суровых условиях Севера военный лётчик-истребитель Барышев, как гонит свою «Колхиду» шофёр Кулик, осваивающий дальневосточные трассы, как работает над портретом подруги молодая художница Нелька…

И вместе с тем на первом плане у П.Халова – человек. Именно человеческие черты характера во всей их сложности и глубине, в движении и развитии представляют главный интерес для писателя.
Несомненное достоинство романа в том, что в нём созданы характеры людей, художник ищет и находит в своих героях, в сложном мире их исканий, раздумий, стремлений прежде всего то, что закономерно для атмосферы  всей жизни 60-х годов.

Героев романа, при всём их многообразии, объединяет одно  - стремление жить по самым высоким нравственным критериям, быть всегда и везде предельно честными, до конца требовательными к себе, всегда жить «на полном дыхании», с полной отдачей. И это – во всём. В труде своём, которому они преданы до конца, до последнего дыхания, и который стал для них в полной мере и смыслом, и счастьем жизни, и величайшим долгом перед государством, товарищами, перед самим собой.

Судьбы героев романа не завершены, автор расстаётся с ними «в пути». Это, видимо, своеобразный приём. Та широкая панорама жизни, которую создал писатель, находится в постоянном движении. Жизнь не останавливается в своём стремительном беге. И думается, вовсе не обязательно доводить до конца каждую индивидуальную судьбу, тем более что, строго говоря, таким концом может быть только  физическая кончина. Человек, кем бы он ни был, не останавливается в своём движении по реке времени, по этапам судьбы своей…

Гораздо важнее другое – умение видеть перспективу, видеть, как в отдельных человеческих судьбах отражается могучая поступь великого народа, пролагающего дорогу к прекрасному будущему.
А для того, чтобы завоевать это будущее, необходимо воспитывать в людях те качества, которые всем ходом повествования утверждает писатель, создать ту атмосферу творческого горения, стремления к новым и новым высотам, которая характерна для романа Павла Халова.

Из рецензии П.Богоявленского.

 Стихи
из сборника «На краю Азии».

На рассвете родятся над бухтой туманы.
На рассвете я выйду из Магадана
По тропиночке горной - на северо-запад…

Низко вытянет стланик мохнатые лапы.
Тяжело пролетит незнакомая птица,
В тишине камыши осторожно вздохнут.
Недовольный медведь над водою склонится,
Капли с морды дремучей в ручей упадут.

Будут горы молчать, высотою маня.
Будет лёгким рюкзак за спиной у меня.

Не сердись, а собраться мне в путь помоги.
На рассвете опять всё начну я сначала.
Ночью ветер принёс хвойный запах тайги,
И дорога под сердцем моим постучала.
Этой ночью тревогой повеяло с гор.
Это ветер ночной мне шепнул – не иначе:
-Есть далёкий распадок – распадок Удачи.
Там желтеет морошка, там ягель кругом.
Прилепился в распадке зелёный фургон.
Там тяжёлые ружья на стенах висят.
Облака над фургоном всю ночь колесят.
Там чубатые парни сидят у огня…

Будет лёгким рюкзак за спиной у меня.

Встреча.

Не сдержать в коленях дрожи,
Хоть каким героем будь:
Глянешь вниз –
мороз по коже,
Глянешь вверх –
мороз по коже,
В облака уходит путь.
Верховым не разминуться, -
Чуть оступишься –
беда.
Встали кони.
Кони мнутся.
Ты – оттуда,
я - туда…
Ну, здорово, чёрт бродячий!
Я тебя узнаю сам –
По сухим твоим,
горячим,
По натруженным рукам.
Потому что нету вьюка,
За спиной винтовки нет.
Вся печаль твоя и мука –
Твой потрёпанный планшет.
Я табак подам привычно –
Нам обычай тот знаком, -
У тебя в ладонях спичка
Вспыхнет жёлтым огоньком.
Ты мне пять минут подаришь,-
Век спешит –
досуга нет…
Дорогой ты мой товарищ!
Дорогой ты мой поэт!

Разойдёмся – кто куда.
Ты – оттуда,
мне – туда.

Где – загадывать не станем –
Нас опять сведут стихи:
У геологов на стане,
У нефтяников Охи…

Где-то бездарь место парит,
Ищет копоти в золе.
Мы идём с тобою в паре
По пылающей земле.
Не шутя, идём по свету,
Два нескладных чудака…
А не спорим с «Литгазетой» -
Просто некогда пока.

На краю Азии.

Эвену В.Громову.

Ещё в пути вожак почуял море.
Он волновался, убыстряя бег.
И дымной пастью вдруг на косогорах
Нетающий хватал железный снег.

Летели нарты, прах взвивая дымом.
Ты к встрече с морем был готов давно.
Но всё ж нежданно и неповторимо
Тебе в глаза ударило оно…

…Рыбачий стан. Кунгасы, бочки, баки…
И грустно и счастливо понимать,
Что и твоим проверенным собакам
Его и в сорок солнц не обежать.

И ты, и я – мы не могли иначе.
Нам родиною Азия дана.
Меня с тобой свела одна удача,
Мечта одна и боль свела одна.

Мы выйдем, притворив неслышно двери.
И помолчим – оно, и я, и ты…
Как пахнут тундрой – ягелем и зверем –
Твои оленьи бурые унты!

Здесь Азия кончается. И глухо
Грозит удачей море и бедой.
И добрая бригадная стряпуха
Картошку моет тёмною водой.
…Пройдёт путина. Ты уйдёшь к оленям.
Но лишь апрель дохнёт издалека,-
Мы сядем здесь же, подогнув колени,
От одного прикурим уголька.