Тайна глиняных змей

 Владимир Васильевич Иванов (Ардашев) родился в 1951 году на Чукотке в семье военного летчика. Окончил исторический факультет Хабаровского педагогического института. Работал журналистом, пройдя путь от корреспондента до редактора и директора СМИ. Член Союза журналистов, действительный член Русского географического общества. Автор публицистических книг «Путь к сердцу дракона», «Эхо Русского зарубежья», «Тайны забытых этно­сов» и др.

Автор и ведущий научно-популярного фильма «Амур — дорога тысячелетий», удостоенного премии администрации Хабаровского края в области литературы и искусства.

В настоящее время — редактор от­дела научно-издательской деятель­ности Хабаровского краевого музея им. Н.И. Гродекова.

Публикаем на нашем сайте очередной его рассказ из книги "Тайны забытых этносов".

Тайна глиняныхзмей

Есть в Приамурье удивительное место, буквально напичканное археологическими памятниками, узнать о которых хотели бы многие. Вот и мой коллега по Хабаровскому музею археологии, Андрей Малявин, давно и настойчиво пытается раскрыть тайны «древнего оазиса» на таёжной речке Девятке, что в Солнечном районе вблизи Байкало-Амурской магистрали.

Места эти удивительны и своеобразны. Даже сейчас, когда экспресс цивилизации с грохотом пронёсся по восточному участку БАМа, долина реки Девятки привлекает милой таёжной грустью и обособленностью. Этакий северный оазис, где люди селились с глубокой древности и где пролегал удобный путь с Нижнего Амура в Якутию и на побережье Охотского моря.

Река Девятка, вытекающая из озера Эворон, и здешнее село Кондон, что означает Драконье, давно известны исследователям. Ещё до революции здесь побывали многие ученые и путешественники, обратившие внимание на богатое этнографическое наследие местного рода Самаров. Попадались им и фрагменты древних сосудов, каменные орудия труда. В тридцатые годы этнограф Е.Р. Шнейдер собрал здесь коллекцию неолитической керамики и шлифованных изделий из камня, которая ныне хранится в фондах Эрмитажа.

С этой коллекцией был знаком и академик А.П.Окладников, который, будучи аспирантом, совершил в 1935 году многомесячную экспедицию по Амуру и открыл две сотни археологических памятников. Вначале шестидесятых годов он работал в Ленинградском отделении Института археологии Академии наук СССР и однажды получил из Хабаровска от тогдашнего директора краеведческого музея В.П.Сысоева интересную посылку. В ней были прекрасно обработанные топоры из нефрита и керамика, причудливо украшенная орнаментом. Коллекцию эту собрали ученики кондонской школы под руководством учителя И.М. Шабурова и передали исследователям. Так что А.П.Окладников был неплохо информирован о потенциальных возможностях здешней территории.

В 1960 году в село на разведку приехали его молодые сотрудники Ю.Мочанов и А.Щетенко, в недавнем прошлом выпускники Ленинградского университета, и первыми из археологов начали здесь профессиональные раскопки. Результаты превзошли все ожидания. Как вспоминает Юрий Алексеевич Мочанов, ныне доктор исторических наук и учёный с мировым именем, было зафиксировано несколько неизвестных для того времени в Приамурье культурных комплексов, в том числе и материальные следы проникновения из Якутии северных кочевников...

Эти и другие научные сенсации были упомянуты в прессе, однако более широкую известность село Кондон получило спустя три года, когда на раскопки прибыл сам Алексей Павлович Окладников. Именно тогда была найдена керамическая статуэтка "Кондонской Венеры", которая нынче хранится в Новосибирске.

Но оказалось, что древнее поселение, раскопанное экспедициями А.П.Окладникова, при всех своих немалых размерах довольно... заурядно по сравнению с десятками огромных селений, разбросанных ниже по течению Девятки, следы которых спустя тридцать с лишним лет обнаружил совсем ещё молодой хабаровский археолог Андрей Малявин.

Почему же знаменитый академик и его ученики остановились буквально в шаге от "оазиса" древней Девятки с её удивительным богатством и разнообразием культур?

Сам А.Малявин считает, что академик А.П.Окладников либо... не заметил, насколько феноменален этот археологический район, ограничившись раскопками в селе и небольшой разведкой у озера Эворон, либо у него попросту не хватило времени для поисков. Ученых тогда волновали широкомасштабные задачи, они хотели "застолбить" как можно больше памятников в разных уголках Приамурья. Да и наш регион для А.П.Окладникова был лишь частью его обширных экспедиционных планов, включавших Сибирь, Монголию, Аляску, и сюда знаменитый ученый, живший вначале в Ленинграде, а затем в Новосибирске, приезжал эпизодически, ненадолго, иной раз с многолетними перерывами. Поэтому интерес исследователей к Кондонскому археологическому району быстро пошел на спад, и считалось, что ничего принципиально нового и необычного здесь уже не найти. Понадобилось много лет, чтобы это мнение было опровергнуто открытиями безвестного до того времени студента-заочника Хабаровского педагогического университета Андрея Малявина, только начинавшего работать в Хабаровском краеведческом музее.

Друзья шутят, что если бы сохранились древние языки, существовавшие пять тысяч лет назад в районе озера Эворон, то Андрей Малявин стал бы изучать и их. Но поскольку наречия эти давно канули в вечность, то парень быстро освоил нанайский язык, чем сразу же расположил к себе местных старожилов, узнал от них здешние поверия и топонимику.

А названия в этих таежных местах интригующие: "сусу" — "покинутое стойбище", "кондо" — "дракон", "кайласу гэбуку" — "поклонись сердцу дракона". И уж совсем необычно, загадочно звучит название каменистой осыпи, у которой несколько лет назад стояли лагерем российские и японские археологи: "амба полиэхани" — "черт скатился"!

Действительно, черт ногу сломит в этих сопках, осыпях и буреломах! А на речке Девятке, что под боком, к тому же частые перекаты и отмели, попробуй проскочи их на моторной лодке! Вот такое экзотическое, кишащее змеями и облюбованное медведями место выбрали для раскопок участники международной археологической экспедиции, организованной в 2000 году Хабаровским краеведческим музеем и японским университетом Цукуба.

И место это принесло удачу. Да еще какую! Видно, не зря задабривал духов Андрей Малявин, впервые возглавивший с российской стороны совместную экспедицию и фактически заново открывший для науки этот перспективный археологический район.

Как считает А.Малявин, такого плотного и многочисленного скопления древних поселений нет больше нигде на Амуре. Кроме того, многие из них отличаются огромными размерами, насчитывают сотни землянок, некоторые из которых весьма внушительные. Хабаровский археолог высказал предположение, что большинство поселков носило сезонный характер, там жил один и тот же коллектив и они были построены возле угодий, куда люди переселялись в разное время года. Малявин сделал вывод, что в долине древней Девятки складывался свой обособленный мир сменявших друг друга культур, своеобразная "археологическая локалия", заметно отличающаяся от соседних территорий.

Как показали исследования, в древности берега этой таежной речки неоднократно осваивались волнами пришлого населения, различного по происхождению, традициям и языку. На каких-то этапах этносы жили рядом, перенимая опыт и обычаи друг друга, и не всегда такие контакты протекали мирно: так, одно из поселений раннего железного века, ютившееся на высоком и узком гребне, Малявин определил как военный наблюдательный пункт. Найдены также на отдельных памятниках следы культуры северных кочевников из Якутии. Словом, долина реки Девятки чрезвычайно интересна в археологическом отношении.

Для раскопок выбрали памятник эпохи неолита под условным названием Мари-5. Место это, облюбованное археологами, с весьма загадочной символикой. Находится оно в семи километрах ниже по течению от села Кондон, у подножия той самой каменистой осыпи, "откуда скатился черт", или "амба полиэхани", как говорят местные жители. Раскопки здесь начались в 1999 году. Вначале с Малявиными работала небольшая группа хабаровских школьников, а через год экспедиция получила статус международной и к россиянам присоединились японские археологи из университетов Цукуба, Токио, Си-манэ, Минокамо.

Почему же японские археологи вдруг заинтересовались этим памятником и, оставив на время раскопки в районе озера Удыль, где также работали совместно с хабаровскими коллегами, переключили внимание на исследование Девятки? Дело в том, что руководитель зарубежной группы профессор Хирофуми Като, ознакомившись с результатами исследований А.Малявина, сделал вывод, что открыт действительно археологический феномен, имеющий важное значение для науки. Так возник совместный проект Хабаровского краеведческого музея и университета Цукуба, по условиям которого японская сторона берет на себя финансирование экспедиций, проведение химических анализов находок, а также публикацию статей россиян в японских научных изданиях на японском, русском и английском языках, что дает материалам раскопок широкую международную огласку, а сами археологические находки на реке Девятке, независимо от того, кто их сделал — русские или японцы, станут собственностью Хабаровского краеведческого музея. Так был сделан важный шаг в дальнейшем исследовании древнейших культур Приамурья, которые академик А.П.Окладников в свое время назвал "культурой амурских ихтиофагов", то есть "поедающих рыбу", рыбаков, стало быть.

Кем же были древние жители этих мест? За давностью лет мы уже никогда не узнаем, на каких языках они говорили, как вытесняли или ассимилировались с более древним населением долины Девятки и когда сами канули в вечность. "Это не наша культура", — с грустью говорил Валерий Валентинович Самар, человек пожилой и опытный, которого, увы, уже нет. Он пользовался у археологов большим уважением. И даже он, знавший любой окрестный ручей или пригорок, не мог порой расшифровать то или иное название: "Так говорили всегда, а каков смысл... не знаю".

Да, загадочны и неисповедимы пути-дороги предков. И даже в рыболовстве, своем основном промысле, жители здешних мест отличались от тех, кто пришел с запада, с верховьев Амура, из Забайкалья. Об этом говорил еще академик А.П.Окладников, заметивший, что в инвентаре неолитических поселений Приамурья нет такого изобилия рыболовных орудий, как, скажем, в неолите Прибайкалья: например, крючков для ловли рыбы или наконечников гарпунов. Отсутствие их археологи объясняют тем, что крючки и гарпуны выделывались, как правило, из кости и дерева, а эти материалы в условиях влажного амурского климата и кислотных почв бесследно исчезли. Зато в Приамурье найдено очень много крупных просверленных камней, использовавшихся как грузила для сетей или в качестве палиц и кастетов, предназначавшихся для добивания крупных рыб, пойманных в сети.

Еще при раскопках в селе Кондон участники экспедиций Окладникова находили великолепно отшлифованные блесны из блестящих минералов, а также почерневшие от копоти гальки, с помощью которых березовым варом заделывали швы лодок-берестянок. Значит, и отдельный рыбак мог быть отличным добытчиком. И все же способы ловли рыбы были в основном коллективными, с помощью неводов, сплетенных из крапивы и конопли, особенно в период нереста лососевых, которых добывали не на самой Девятке, а на реке Горин или даже на Амуре, за сотню километров от родных стойбищ.

Рыба не только кормила, но и одевала местных жителей. Поэтому в орнаментах часто угадываются символы, связанные с рыболовством, а на древней керамике находят изображения сетей, чешуи и змеиных голов. Вообще, "змеиная" тематика, ставшая позднее "драконьей", пронизывает всю мифологию здешних мест. А уж топонимику тем более. Одно название "муйки омони" — "змеиное гнездовье" чего стоит! Или упомянутый выше "поклон сердцу дракона"?! Ради этого "поклона", принесшего сенсационные научные открытия, и работает на Девятке каждый полевой сезон хабаровский археолог Андрей Малявин.

Но вернемся к сопке, откуда "скатился черт" и где велись раскопки неолитического поселения Мари-5. Четыре тысячи лет назад этот поселок состоял из двух десятков небольших, до пяти метров в диаметре, круглых полуземлянок. Найдены здесь и три огромные западины, окруженные валами: все, что осталось от хранилищ или даже "общинных домов", где собирались сородичи.

Вначале археологи раскопали одну из небольших древних мастерских, где нашли большое количество изделий из камня. Среди них тщательно обработанные наконечники стрел, скребки, ножи из прозрачной породы и очень много керамики, причем один крупный сосуд треснул, когда им еще пользовались, и чьи-то неведомые руки пытались починить его — трещины с обеих сторон были аккуратно просверлены и, очевидно, стянуты кожаными шнурками.

Затем была раскопана огромная хозяйственная постройка, видимо, культовое сооружение или хранилище. Очаг в центре отсутствоал, зато найдена серия небольших кострищ по окружности ближе к несохранившимся деревянным стенкам. Конструкция постройки уникальная: это было наземное сооружение без привычного котлована, окруженное насыпным валом в форме четкого круга. Керамики здесь множество, но сосуды были явно не кухонными, без нагара. Они богато орнаментированы различными символами-оберегами и, возможно, предназначались для культовых ритуалов. Найден фрагмент сосуда, на донышке которого древний умелец мастерски вылепил голову змеи — вполне может быть, что этот горшок использовался для хранения змеиных ядов.

А вообще это место загадочное. Поселение, как установили археологи, погибло в результате пожара и люди покидали его в панике. Какова причина трагедии, неизвестно. Возможно, напали враги или случился пожар по чьей-то небрежности, а может, и эпидемия, и тогда сами жители сожгли селение и бежали прочь. Потому и находок здесь великое множество, но не только они интересуют исследователей.

"В этой экспедиции, — говорит Андрей Малявин, — мы впервые на Амуре применили методику, направленную не на количество находок, а на восстановление деталей повседневной жизни и быта древних обитателей этого поселка, вплоть до того, кто где сидел, как пользовался утварью, мастерил орудия труда. Раньше эти детали казались археологам второстепенными, уходили на задний план. Теперь же мы больше внимания уделяем быту, что помогает лучше понять мир древних людей, материальный и духовный, их культуру, восприятие окружающей тайги"...

Вот только, добавлю, мы никогда не узнаем, на каком наречии говорили те, древние люди. И как они называли осыпь, откуда "скатился черт". И когда пожаловал сюда мифический Дракон, сменивший еще более древнего Змея.

А вот как выглядели древние жители таёжной долины, археологи могут судить по двум керамическим статуэткам, найденным в здешних местах. Об одной из них, так называемой "Кондонской Венере", уже опубликовано немало статей, а вот статуэтка "Харпичанского мачо", как его в шутку назвали археологи, найдена лишь пару лет назад. И вот как это случилось...

Дедушка «Кондонской Венеры»

Фигурки первобытных людей в Нижнем Приамурье археологи находят редко. Керамическая статуэтка из нанайского села Кондон и ещё одна с острова Сучу, что в районе села Мариинского, — вот, пожалуй, и всё, что обнаружили в экспедициях профессиональные копатели старины. Появляются, правда, сообщения о неких "загадочных ликах" на каменных пластинах, собранных где-то в устье Амура, но достоверность их вызывает сомнение, а ряд находок - и вовсе фальшивки.

Вот почему пятилетней давности находка на реке Девятке в Солнечном районе сразу же попала в разряд сенсационных. Шутка ли, возраст статуэтки семь тысяч лет, и она вдвое старше знаменитой "Кондонской Венеры", керамической фигурки женщины. К тому же обнаружена статуэтка в идеальном, с научной точки зрения, однослойном памятнике, исключающем всякое смешение эпох и культур. И такая удача выпала хабаровскому археологу Андрею Малявину.

Работала его экспедиция в нескольких километрах от поселка Харпичан, на поросших лесом прибрежных террасах. Места эти удивительно богаты на археологические находки. Ниже по течению обнаружены следы полусотни селений эпох неолита и раннего железного века, а выше по реке, в сторону озера Эворон, лопаты археологов лишь изредка тревожили "тьму веков".

Первые памятники харпичанской группы экспедиция А.Малявина обнаружила осенью 2005 года, когда горела тайга и всё было в сизой дымке. Работали в экстремальных условиях. Провели разведку, обнаружили несколько древних западин, заложили шурфы. Для исследований выбрали памятник "Харпичан-4", который и начали раскапывать год спустя.

Вначале помогали хабаровские волонтёры и местные школьники, а ближе к осени остались вчетвером - Андрей и его младшая сестра Эльвира, сотрудница музея археологии Тамара Дьякова и комсомольчанка Мария Черникова, все девушки - студентки, хотя и разных вузов, но одинаково влюбленные в археологию. Не помешала бы и мужская рабочая сила, для тех же носилок с землей, но, увы, энтузиазм бородатых землекопов к тому времени иссяк.

А зря! Чем ближе археологи подступали к основанию древней землянки, тем богаче были находки: керамика, наконечники стрел, украшения... И, наконец, редчайший артефакт - крохотная мужская фигурка-талисман из обожженной глины.

Мужские фигурки из камня, кости и керамики первобытных времён вообще встречаются намного реже, чем женские, а уж в нашем регионе - тем более. Фигурка здешнего "мужичка", конечно, не такого высокого уровня, как у знаменитой "Кондонской Венеры", найденной здесь же, на реке Девятке, четырьмя десятилетиями раньше, но зато вдвое старше. И археологически достовернее, поскольку обнаружена в самом раскопе, а не на его кромке, как в случае с упомянутой "красавицей", и не является поверхностным сбором. Это очень важно для идентификации находки и её возраста. К тому же, в харпичанском раскопе немало органики - крупных фрагментов обгоревшей древесины, костяных бус и прочих находок, по которым в лабораторных условиях радиоуглеродным методом будет уточнена датировка жилища.

Что же это за мужская фигурка? Скорее всего, фрагмент украшения, использовавшегося в качестве оберега, его могли дополнять бусины-подвески, когти и клыки тотемных животных, каменные пластинки с профильными изображениями зверей и птиц.

Фигурка весьма реалистична, и расовый тип изображения трактуется однозначно - монголоид, человек азиатской расы. Конечно, проводить аналогию с ныне живущими этносами было бы некорректно, ведь речь идет о глубокой древности, и с тех пор в регионе сменилось множество этносов, а сама долина реки Девятки исстари служила миграционным коридором, по которому с юга на север и с севера на юг проходило множество племен, и для всех таежный оазис становился отчим домом, одинаково щедрым к охотникам и рыболовам.

Как считает Андрей Малявин, территория от поселка Харпичан до озера Эворон еще совершенно не изучена археологами. Здесь много древних селений, и памятники в основном однослойные, с мощным культурным слоем, сохранившимися западинами от древних жилищ, что большая редкость. И, самое главное, памятники относятся к загадочной кондонской культуре, некогда выделенной академиком А.П.Окладниковым, но так и не изученной и существующей почти как миф. То есть никто толком не знает, что это была за культура. И вот теперь у археологов появилась возможность приблизиться к пониманию этой культуры - не просто иметь дело с набором черепков и каменных орудий труда, а понять её многообразие.

Культура эта стоит особняком в Нижнем Приамурье. Дело в том, что другие неолитические культуры Амура - осиповскую, малышевскую и вознесеновскую - можно считать автохтонными, то есть местными, и хотя они разделены тысячелетиями, некоторая преемственность всё же просматривается. Кондонская же культура весьма схожа с так называемой руднинской, что в Приморье. И, по всей видимости, именно из Приморья семь тысяч лет назад на Амур пришли носители кондонской археологической культуры. Причём миграция была не постепенной, а разовой, когда значительная часть этноса по непонятной причине покинула свою территорию и устремилась на север. На Амуре в то время жили другие племена, носители малышевской культуры. Пришельцы поселились изолированными группами - и близ устья Уссури, и в отдаленной от Амура долине реки Девятки. Они так и не смешались с местными племенами, сохранив свою самобытность в течение длительного времени.

Однако, считает Андрей Малявин, нынешние и более древние находки на реке Девятке могут... перечеркнуть эту гипотезу, то есть, вполне возможно, истоки кондонской археологической культуры были всё-таки на Амуре, а руднинская культура в Приморье несколько моложе, и тогда направление миграции будет возвратным.

Кстати, ещё один памятник кондонской культуры найден пять лет назад на берегу речки Обор. В археологическом отношении речка Обор, что в двадцати километрах от Хабаровска, ещё не изучена. И если бы не случайное открытие краеведа Олега Полякова, обнаружившего здесь древние черепки, археологи бы ещё долго обходили стороной эти заболоченные места. Но однажды сельский механизатор, сам того не ведая, зацепил бульдозером древнюю землянку, и археологам Хабаровского краеведческого музея пришлось в срочном порядке снаряжать экспедицию.

Раскопки носили охранный характер и принесли отличные результаты. Был вскрыт редкий однослойный памятник, относящийся к одной археологической культуре. Да ещё какой! Кондонской, считающейся самой загадочной среди культур амурского неолита, привнесённой откуда-то из Приморья в пятом тысячелетии до нашей эры и существовавшей обособленно.

- Прежняя хронология этой культуры была занижена, - считает археолог Игорь Шевкомуд, - а тут сразу "добавили" тысячелетие-другое, попали к самым истокам кондонской культуры, когда характерный орнамент на керамике в виде "амурской плетёнки" только складывался. И вообще множество самых разных находок...

Да, экспедиция оказалась весьма "урожайной", хотя, казалось бы, заболоченная пойма реки Обор и редколесье вряд ли могли привлечь древних охотников и рыболовов. Но это - сейчас, а тогда, в условиях так называемого температурного оптимума, когда климат в Приамурье был теплее, и сама река была полноводнее, и леса побогаче - раздолье для первобытных людей!

В. В. Иванов-Ардашев