|
|
(по рассказу сына В.А. Фиалковского)
Начну нехитрый свой рассказ
Про то, что слышал много раз
Во время дружеских бесед-
Отцовских наставлений.
Он и внукам не во вред –
Пример нравоучений.
В селе Бердюжье он родился.
Где родился, там и рос.
Десять классов отучился,
Полон лирики и грез.
Был в авангарде молодежи:
Городки, лапта, футбол,
В волейбол играли тоже,
После и в театр пришел.
На злобу дня спектакли ставили,
Когда и классику давали,
Героев, предков наших славили –
Всегда был отклик в клубном зале.
Веселых, озорных моментов
много помнил наш отец.
Правдиво сыгранным моментам,
Таким, где погибал боец,
Зал шумно сопереживал.
Пример: спектакль один из многих,
Где смерть героя он сыграл,
Вызвал в зале шум тревоги.
Брат Андрей, мой дядя, встал
И после выстрела, падения
«Убили Сашку!» – закричал.
А вот пример его радения
За закадычного дружка,
Что тоже связано со сценой.
Перед спектаклем их кружка
Отец в гримерке вдохновенно
Входил в очередную роль,
Когда его дружок Бобровский
Влетел, превозмогая боль,
От удара. Фиалковский
В гриме и не сняв парик,
Унять пытался хулигана.
Тот к уговорам не привык,
Махался кулаками рьяно,
Лез в драку и не утихал.
Тогда-то батя ему «врезал».
Перевернувшись через тын, тот убежал,
А утром трезвый
Отцу пожаловался так:
«Какой-то рыжий здоровяк,
Приезжий, кажется, не наш,
Взял меня «на абордаж».
Теперь ищи его, свищи,
До сей поры башка трещит».
Убедительно играл,
О бате я бы так сказал.
Это в качестве вступления.
А теперь про становление
Нрава воина, бойца.
В школу взрослых вдруг отца
Директором поставили.
Через год направили
Комсомольничать в райком.
Там прослыл он знатоком
Пионеров, детских душ.
А вскоре после зимних стуж –
В родной школе педагог.
Только год пробыть там смог,
Поскольку подлежал призыву.
Три года значился служивым,
Красноармейцем авиабазы.
Это, по его рассказам,
Прототип десанта был.
Потому-то проходил
Он с парашютом подготовку
По крыльям самолетов ловко
Научился вниз скользить,
Чтобы в воздухе парить.
Страх присутствовал, конечно,
Но на стадии конечной –
Восторг от прелести полета.
И петь, вовсю орать охота.
В нас победителей растили,
И слова девизом были:
«Ну, кто ж еще, если не мы».
Много всякой кутерьмы
В пределах города бывало.
В округе много войск стояло.
Меж нами часто были стычки.
Коль засветились наши «лычки»,
То командир нам шанс дарил,
Спрашивал, кто победил.
Если мы, то нам прощалось,
Если нет, то оставалось
Три монетки из кармана
Тянуть, что было без обмана –
Десять, три, одну копейку.
Вот такую-то лазейку
Командир предоставлял,
На гауптвахту отправлял
Соответственно монетке –
Сутки, трое, десять в клетке...
Питания достаточно,
Но однообразное.
Продукт один – горбуша,
Но блюда были разные.
К этой красной рыбе
Теперь влечения нет.
Выработал стойкий
К ней иммунитет.
Продолжу дальше об отце...
В феврале, где-то в конце,
Шел еще первый год войны.
Бойцов с восточной стороны
Перевезли в Саратов.
Вчерашние солдаты
Учились на политруков.
Без задорин и сучков
Закончив обучения круг,
Вновь испеченный политрук
Был отправлен на Кавказ
Ротным комиссаром.
И вот опять его рассказ.
Обладая даром
Ярко все живописать,
Он все наглядно описать
Нам с братом постарался.
«Я с ребятами добрался
До Красноводска эшелоном.
За Каспий двигаться вагоном
Нет пути. Добираются туда
Только баржи да суда.
Перегрузились и вперед.
Благополучным был «поход».
Снова поезд и теплушки.
Ждут нас вражеские пушки.
Разгрузились только ночью,
Ушли на километров пять.
И тут увидели воочию,
Как немец начал вдруг стрелять,
Бомбить округу здешних мест.
Их агентов, видно, жест.
Марш-бросок, пред нами Терек,
Вброд шагаем на тот берег.
Быстрое течение и вода, как лед,
Мокрые, уставшие, но мы идем вперед.
Команда – «окопаться»,
И в землю мы врастаем,
Не в силах подниматься,
В окопах засыпаем.
А утром встать не можем –
Шинель к земле пристыла.
Мороз идет по коже,
Но все ж берется сила...
Марш-броском очередным
Позиции меняем
И с напарником одним
Убежище копаем.
Неподалеку сена стог,
Комфортным будет сон.
Но план реальным стать не смог.
На нас со всех сторон
Из орудий стали бить,
Рвались снаряды, мины..
Никогда мне не забыть
Ужасной той картины.
Вспыхнул от снарядов сноп,
Волной метнуло сено.
И окоп, где я залег,
Засыпало мгновенно.
Дым нам не дает дышать,
Берем противогазы,
Резина стала обжигать,
Горит одежда разом.
Пламя мы с нее сбиваем
Накидками, руками,
Но окоп не покидаем –
Кромешный ад над нами.
Метрах в пятистах от нас,
Левее нашей роты,
Окопались в тот же час
Бойцы морской пехоты.
Танки немцев прорвались
К участку их позиций
И «утюжить» принялись,
Не убежать, не скрыться.
Много их там полегло,
Урон их был немалый,
А нам немного повезло –
Бить немцев наши стали
Орудийным артогнем,
И танки отступили.
Вот так мы этим «жарким» днем
В войну впервой вступили.
А дальше фронтовая жизнь,
Бомбежки и обстрелы.
И в окопах обжились,
И в бой бросались смело.
Огонь и воду – все прошли
И двигались на запад.
В наступление перешли,
А враг в режиме драпа
Хоть отступил, но бил по нам
То миной, то снарядом.
Велись и схватки тут и там,
И смерть ходила рядом.
В сентябре я получил
В голову ранение.
В медсанбате подлечил...
Но вскоре воспаление
И отек всего лица.
Тут отправили бойца
В госпиталь, в Махачкалу.
Хирург прошелся по челу –
Извлек осколок каски.
Бинты, лекарства, перевязки
Продолжались три недели.
Только вылечить успели,
Я в свою вернулся часть.
Дней через десять, вот напасть,
Крещение снова боевое,
Опять ранение, пулевое.
Дербент, Баку и Мардакяны –
Там затягивались раны
До исхода января».
А в начале февраля
Он уже на фронте южном.
Здесь он оказался нужным
Зам. командира автороты...
И здесь бывали переплеты.
«На новый двигаясь рубеж,
Рота оказалась меж
Двадцати немецких танков
И огнем заградотряда.
Развернулись на полянке –
Укрываться где-то надо.
Окопы мелкие – не скроют
От гусениц и от огня.
А танки уже землю роют
В километре от меня.
И тут пришло оно, спасение:
Дивизион наших «катюш»
Прервал фашистов наступление
И спас немало наших душ.
Я потрясен был тем эффектом,
Что залп орудий произвел.
По танкам так ударил некто,
Что подчистую немцев смел.
Дым, огонь, над полем грохот,
Немцы в панике бегут.
Под моторов наших «шепот»
Мы продолжили маршрут».
Еще один рассказ запомнил,
Что нам поведал наш отец.
Роту как-то раз пополнил
Снедью разной молодец.
На полуторке доставил
Сахар, хлеб да соль, табак.
И к тому ж еще оставил
Два бочонка. Что да как,
Документов не прислали,
Рискнули мы бочонки вскрыть.
И нечто в виде сала стали
На наших едоков делить.
Маслянистое то нечто
Намазывали на кусок.
Все ясно стало только вечером,
Когда на землю сумрак лег.
Приехали к нам два пилота,
Объяснив – за смазкой.
И смотрели на пехоту
В шоке и с опаской.
Не могли поверить асы,
Что нами съеден вазелин.
Ну, а желудком наши массы
Не пострадали, ни один.
В разгар июня в сорок третьем
Фиалковский в Горьком.
В танкисты скоро уже метил,
Не привелось вот только.
Определили парня в «Смерш»,
Окончил эти курсы
И собой заполнил брешь –
Приволжские ресурсы.
В контрразведку он пришел,
Да так в ней и остался.
Свое призвание в ней нашел,
И в ней он состоялся.
Октябрь сорок шестого –
Отец опять в Тюмени.
И учеба снова,
Новые ступени.
Следственный сотрудник
В работе преуспел,
Небольших и трудных –
Много разных дел.
Веселый и общительный,
С юмором дружил,
Внес он вклад значительный
В тот край, где рос и жил.
Кавалер трех орденов
Советских Красных Звезд
Всегда был дать ответ готов
На малый в службе рост:
«Одно лишь звание – капитан-
Мне Управление дало.
А майор Москвой мне дан.
Я вижу в том немало:
Мой майор – итог проверки.
Для вас проверка – это шок.
Мы – чекисты разной мерки,
Чуешь разницу, сынок?».
Нам с братом очень повезло
С отцом – защитником Отчизны.
Он выжил всем чертям назло
И состоялся в этой жизни.
З. Тихонова
На фото №1 Александр Яковлевич Фиалковский
Газета «Дело Чести», №11 (153), октябрь 2022г.
СОЮЗ ВЕТЕРАНОВ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ
|
