Как «русская толпа варваров» сокрушила «непобедимую» прусскую армию
   |
260 лет назад, 30 августа 1757 года, состоялось Гросс-Егерсдорфское сражение. Это было первое для русской армии генеральное сражение в Семилетней войне. И «непобедимая» прусская армия под командованием фельдмаршала Левальда не выдержала натиска «русских варваров» командованием фельдмаршала С. Ф. Апраксина. Решающую роль сыграет удар полков генерал-майора П. А. Румянцева, который он нанёс по собственной инициативе. Пруссаки бежали. Однако, победив в генеральном сражении, Апраксин не развил успех. Он остановил войска, разбил лагерь и бездействовал. Это позволило прусскому командованию спокойно отвести войска и привести их порядок. Более того, в сентябре Апраксин внезапно отходит на другой берег Прегеля и начинает поспешное, как если бы он был разгромлен, а не пруссаки, отступление к Неману. Оправившиеся пруссаки, узнав об отходе русских с опозданием на неделю, преследуют с этого момента русскую армию по пятам на всём протяжении пути до прусской границы. Причины столь позорных действий русского главнокомандующего вызывают споры до настоящего времени. Есть мнение, что они связаны с внутриполитической ситуацией в самой России — Елизавета тяжело болела, могла умереть, и трон должен был наследовать фанат прусского короля Фридриха царевич Пётр. Поэтому Апраксин, делая ставку на победу при петербургском дворе партии царевича Петра, опасался развивать наступление, чтобы не попасть в опалу при новом государе. В итоге успех генерального сражения не был использован, кампанию в следующем году пришлось начинать «с нуля». Сам Апраксин был отрешён от должности, предан суду, и, не дождавшись суда, умер. Таким образом, русская армия имела все возможность нанести решительное поражение Пруссии и завершить кампанию уже в 1757 году. Однако из-за нерешительности и ошибок верховного командования, более занятого придворными интригами, чем войной, этого сделать не удалось, и шансы на быструю победу были упущены. Предистория Семилетняя война (1756-1763) — один из самых масштабных конфликтов Нового времени. Война шла как в Европе, так и за океаном: в Северной Америке, в странах Карибского бассейна, Индии, на Филиппинах. В войне приняли участие все европейские великие державы того времени, а также большинство средних и мелких государств Западной Европы. Не удивительно, что У. Черчиллем война даже была названа «первой мировой войной». Основной предпосылкой Семилетней войны была борьба Франции и Англии за гегемонию в европейской цивилизации (западном проекте) и соответственно мировое господство, что вылилось в англо-французское колониальное соперничество и большую войну в Европе. В Северной Америке происходили пограничные стычки между английскими и французскими колонистами с привлечением обеими сторонами индейских племен. К лету 1755 года столкновения вылились в открытый вооружённый конфликт, в котором начали участвовать и индейцы-союзники, и регулярные войска. В 1756 году Великобритания официально объявила войну Франции. В это время Западной Европе появилась новая великая держава — Пруссия, которая нарушила традиционное противостояние Австрии и Франции. Пруссия, после прихода к власти в 1740 году короля Фридриха II, начала претендовать на ведущую роль в европейской политике. Победив в Силезских войнах, прусский король Фридрих отнял у Австрии Силезию, одну из богатейших австрийских провинций, значительно увеличив территорию королевства и население более чем в два раза — с 2,2 до 5,4 млн. человек. Понятно, что австрийцы жаждали реванша, не собираясь уступать лидерство в тогдашней раздробленной Германии пруссакам и желая отбить богатую Силезию. С другой стороны, Лондон, начиная войну с Парижем, нуждался в «пушечном мясе» на континенте. Англичане не имели сильной сухопутной армии и сосредотачивали имеющиеся силы на колониях. В Европе за Англию, где у неё имелась своя территория — Ганновер, должны были воевать пруссаки. Таким образом, Великобритания в январе 1756 года заключила союзный договор с Пруссией, желая тем самым обезопасить себя от угрозы французского нападения на Ганновер, наследственное владение английского короля на континенте. Прусский король Фридрих, считая войну с Австрией неизбежной и сознавая ограниченность своих ресурсов, сделал ставку на «английское золото». Он также надеялся на традиционное влияние Англии на Россию, рассчитывая удержать Россию от активного участия в предстоящей войне и избежать, тем самым, войны на два фронта. С этим он просчитался. Русский канцлер Бестужев считал Пруссию злейшим и опаснейшим врагом России. В Петербурге усиление Пруссии воспринималось как реальная угроза её западным границам и интересам в Прибалтике и на севере Европы. Более того, тогда Австрия была традиционным союзником России (вместе воевали с турками), союзный договор с Веной был подписан ещё в 1746 году. Стоит отметить, что в целом эта война не отвечала национальным интересам России. В этой войне русские выступили в качестве «пушечного мяса» Вены, отстаивая её имперские интересы. Пруссия, имевшая сильных врагов, не представляла сильной угрозы для русских. У России были более насущные задачи, в частности, необходимость возвращения Причерноморья с Крымом и русских земель в составе Речи Посполитой (Польши). Заключение англо-прусского союза подтолкнуло Австрию, жаждущую реванша, пойти на сближение со своим традиционным противником — Францией, для которой Пруссия отныне также стала врагом. В Париже были возмущены англо-прусским союзом и пошли навстречу Австрии. Франция, которая до этого поддерживала Фридриха в первых Силезских войнах и видевшая в Пруссии всего лишь послушный инструмент для борьбы с Австрией, теперь увидела во Фридрихе врага. Между Францией и Австрией был подписан в Версале оборонительный союз, к которому в конце 1756 года присоединилась Россия. В итоге Пруссии, ослепленной английским золотом, пришлось воевать с коалицией из трёх сильнейших континентальных держав, к которым присоединились Швеция и Саксония. Австрия планировала вернуть Силезию. России обещали Восточную Пруссию (с правом обмена её у Польши на Курляндию). Швеция и Саксония также были соблазнены другими прусскими землями — Померанией и Лузацией (Лужица). Вскоре к этой коалиции примкнули почти все германские княжества. Начало войны Фридрих решил не ждать, пока вражеские дипломаты разделят между собой его земли, полководцы подготовят армии и начнут наступление. Он атаковал первым. В августе 1756 года он внезапно вторгся в союзную с Австрией Саксонию и оккупировал её. 1 (12) сентября 1756 года русская государыня Елизавета Петровна объявила Пруссии войну. 9 сентября пруссаки окружили саксонскую армию, стоявшую лагерем под Пирной. 1 октября шедшая на выручку саксонцам австрийская армия под началом фельдмаршала Броуна была разбита при Лобозице. Оказавшись в безвыходном положении, саксонская армия капитулировала 16 октября. Попавшие в плен саксонские солдаты были силой рекрутированы в прусскую армию. Саксонский король Август бежал в Польшу (он одновременно были и польским владыкой). Таким образом, Фридрих II выбил одного из противников; получил удобную операционную базу для вторжения в австрийские Богемию и Моравию; перенёс войну на территорию противника, заставив его платить за неё; использовал богатые материальные и людские ресурсы Саксонии для усиления Пруссии (попросту разграбил Саксонию). В 1757 году определилось три главных театра боевых действий: в Западной Германии (здесь противника пруссаков были французы и Имперская армия — различные германские контингенты), Австрийский (Богемия и Силезия) и Восточно-Прусский (Русский). Рассчитывая на то, что Франция и Россия не смогут вступить в войну раньше лета 1757 года, Фридрих планировал до этого времени разбить Австрию. Фридрих не заботился о появлении шведов Померании и возможном вторжении русских в Восточную Пруссию. «Русская толпа варваров; им ли сражаться с пруссаками!» — говорил Фридрих. В начале 1757 года прусская армия вступила на территорию Австрии в Богемии. Прусская армия в мае разбила под Прагой австрийскую армию под началом принца Карла Лотарингского и блокировала австрийцев в Праге. Взяв Прагу, Фридрих собирался идти на Вену и уничтожить своего главного врага. Однако планам прусского блицкрига не суждено было сбыться: на помощь осаждённым в Праге австрийцам пришла вторая австрийская армия под командованием талантливого фельдмаршала Л. Дауна. 18 июня 1757 года в окрестностях города Колин прусская армия потерпела поражение в решительном сражении. Фридрих отступил в Саксонию. Его положение было критическим. Пруссия была окружена многочисленными армиями противников. Весной 1757 года в войну вступила Франция, армия которой считалась одной из сильнейших в Европе. В весной-летом северная 70 тыс. французская армия под командованием маршала Луи д’Эстре заняли Гессен-Кассель и затем Ганновер, нанеся поражение 30-тысячному ганноверскому войску. Прусский король поручил оборону против Австрии герцогу Бевернскому, а сам отбыл на Западный фронт. Имея с этого момента значительное численное превосходство, австрийцы одерживают ряд побед над генералами Фридриха и захватывают ключевые силезские крепости Швейдниц и Бреслау. Летучий австрийский отряд в октябре даже временно захватил прусскую столицу Берлин. Северную французскую армию возглавил новый главнокомандующий Луи Франсуа герцог де Ришелье. Он принадлежал к партии решительных противников сближения Франции с Австрией и симпатизировал партии сторонников Фридриха при французском дворе. По мнению военного историка А. А. Керсновского («История русской армии») Фридрих просто подкупил Ришелье. В итоге северная французская армия, которая после победы над ганноверцами, открыла себе дорогу на Магдебург и Берлин, не спешила продолжать наступление. Тем временем Фридрих, пользуясь бездействием северной французской армии, 5 ноября в окрестностях села Росбах внезапной атакой наголову разгромил вторую армию французов и имперцев. После этого Фридрих перебросил свою армию в Силезию и 5 декабря одержал решительную победу над имеющей большое численное преимущество австрийской армией под командованием принца Лотарингского при Лейтене. Австрийцы были разгромлены в пух и прах. Пруссаки отбивают Бреслау. Почти вся Силезия, за исключением Швейдница, вновь попадает в руки Фридриха. Таким образом, было восстановлено существовавшее в начале года положение, итогом кампании 1757 года стала «боевая ничья». Русский фронт Русской армии поход был объявлен в октябре 1756 года и в течение зимы русские войска должны были сосредоточиться в Лифляндии. Главнокомандующим был назначен фельдмаршал Степан Фёдорович Апраксин. Он начал военную службу в 1718 году солдатом в Преображенском полк и в царствование Петра II был уже капитаном. Благодаря протекции отчима, начальника Тайной канцелярии А. И. Ушакова (этот хитрый человек смог руководить Тайной канцелярией при пяти монархах) и Б. Миниха сделал быструю карьеру, хотя никакими военными дарованиями не обладал. Апраксин любил роскошь. Был всегда богато одет и усыпан бриллиантами. Русский историк, князь М. М. Щербатов писал об Апраксине: «… малознающ в вещах, пронырлив, роскошен, честолюбив, всегда имел великий стол, гардероб его из многих сот разных богатых кафтанов состоял; в походе все спокойствия, все удовольствия ему последовали. Палатки его величиною город составляли, обоз его более нежели 500 лошадей отягчал, и для его собственного употребления было с ним 50 заводных, богато убранных лошадей». При этом Апраксин умел находить высоких покровителей. Надменный и высокомерный с подчиненными, Апраксин делал всё, чтобы поддерживать своё влияние при дворе. Так, он сделался другом канцлера А. Бестужева-Рюмина. В результате движение Апраксина по службе пошло ещё быстрее: в 1742 году он был подполковником гвардии и генерал-поручиком, в 1746 году генерал-аншефом, при отсутствии талантов к управлению он стал президентом Военной коллегии. В 1751 году был награждён орденом Святого апостола Андрея Первозванного. Когда Россия заключила с Австрией союз против Пруссии, русская императрица Елизавета Петровна пожаловала Апраксина в фельдмаршалы и назначила главнокомандующим действующей армией. Вот такой внешне могучий, но внутри пустой, с гнильцой человек стал командующим главной русской армии. Сам Апраксин всячески старался не предпринимать никаких резких шагов. Кроме того, он был поставлен в тесную зависимость от Конференции — своего рода верховного военного совета, что было заимствованием от австрийцев — ухудшенная копия Гофкригсрата. Членами Конференции были: канцлер Бестужев, князь Трубецкой, фельдмаршал Бутурлин, братья Шуваловы. При этом Конференция сразу полностью попала под австрийское влияние и, «командуя» армией за многие сотни верст от Петербурга, в первую очередь руководствовалась интересами Вены. Зимой-весной 1757 года русская армия завершала сосредоточение в Лифляндии. В войсках был значительный некомплект, особенно в командном составе. Неудовлетворительная ситуация была со снабжением армии, её административной и хозяйственной частью. Кроме того, плохо дело обстояло с моральным духом командования. Русская армия утратила высокий боевой дух, который был со времён побед Петра Великого, но русский солдат, сражаясь со шведами и османами, не раз показывал свои высокие боевые качества. Русским солдатам нужны были только полководцы с «русским духом». Но с этим были проблемы. В России было четыре фельдмаршала: граф А. К. Разумовский, князь Трубецкой, граф Бутурлин и граф Апраксин. Однако все они не были настоящими полководцами, они скорее были опытными царедворцами, не воины, «фельдмаршалы мира, а не войны», — как говорил о самом себе один из них, Разумовский. Пруссаков побаивались, считали чуть ли непобедимыми. Со времен Петра Первого и Анны Ивановны немецкие порядки были образцом для России, немцы — учителями и начальниками. В России Романовых поселилась скверная привычка умалять себя по сравнению с иностранцами (ныне эта болезнь снова сильно распространена по России). А армия Фридриха била австрийцев, французов. После первой стычки на границе, когда три русских драгунских полка были опрокинуты прусскими гусарами, всей армией овладела «превеликая робость, трусость и боязнь» — отмечал участник войны, русский писатель А. Болотов. При этом эта боязнь и трусость в верхах была сильнее, чем среди простых русских солдат. Русская элита, дворянство и офицерство шли по пути европеизации (вестернизации), то есть превозносили всё западное, европейское (включая военное дело), по сравнению с русским. Фридрих II пренебрежительно относился к русской армии: «русские же варвары не заслуживают того, чтобы о них здесь упоминать», заметил он в одном из своих писем. Прусский король имел некоторое представление о русских войсках от своих офицеров, побывавших прежде на русской службе. Они оценивали высший командный состав русской армии не слишком высоко. Фридрих оставил для защиты Восточной Пруссии армию под командованием старого фельдмаршала Иоганна фон Левальда — 30,5 тыс. солдат и 10 тыс. ополченцев. Левальд начал свою военную карьеру ещё в 1699 году, отличился в ряде сражений и в 1748 году был назначен генерал-губернатором Восточной Пруссии. В начале Семилетней войны храбрый и опытный прусский полководец успешно оттеснил шведский корпус, пытавшийся наступать на Штеттин из Штральзунда. Фридрих не сомневался, что в первом генеральном сражении русская «варварская армия» будет повержена доблестными пруссаками. Он даже подготовил проект мирного соглашения с Россией, планируя при помощи русских разделить Польшу. В мае 1757 года армия Апраксина, насчитывающая около 90 тыс. человек, из них — около 20 тыс. нерегулярного войска (казаки, нестроевые, вооруженные луками и холодным оружием калмыки и т. д.), выступила из Лифляндии в направлении реки Неман. Русский главнокомандующий сам был посредственностью, и всецело зависел он Конференции. Он не имел права принимать важных решений без согласия Петербурга. По любому изменению ситуации, даже по всяким мелочам главнокомандующий должен был сноситься с Петербургом. В начале кампания Конференция приказала ему маневрировать так, чтобы можно было идти в Пруссию или через Польшу в Силезию. Целью похода был захват Восточной Пруссии. Но Апраксин до июня считал, что часть его армии будет направлена в Силезию на помощь австрийцам. 25 июня (6 июля) 1757 года 20 тыс. вспомогательный корпус под командованием генерал-аншефа Фермора при поддержке русского флота взял Мемель. Это послужило сигналом для решительного наступления русской армии. Апраксин с главными силами направился в направлении Вирбаллена и Гумбинена. Соединившись с корпусом Фермора, 12 (23) августа армия Апраксина направилась на Алленбург. Всё это время Левальд располагался в хорошо защищённой позиции у Велау, ограничившись посылкой наблюдательного отряда. Однако, узнав о движении Апраксина на Алленбург, в глубокий обход позиции прусской армии, Левальд направился навстречу русским, собираясь вступить в решительное сражение. Расположение войск. Силы сторон 14 (25) — 16 (27) августа 1757 года армия Апраксина переправилась на левый берег реки Прегель юго-западнее Норкитена и расположилась лагерем между реками Прегель и Ауксина. Позиция была удобной, надёжно защищённая естественными препятствиями: с севера — Прегелем, с востока — Ауксиной, с юга и запада — лесом. Из лагеря было лишь три выхода по небольшим прогалинам и полянам. Пехота располагалась в лагере вытянутой линией, правый фланг — у селения Вейнотен, центр — у села Даупелькен, а левый фланг примыкал к Ауксине близ замка Шлосберг. Конница находилась перед флангами, на правом — перед селом Вейнотен, на левом — на другом берегу Ауксины, у села Зитенфельде (Ворпилен). Наиболее открытым был левый фланг, в то время, как центр был закрыт труднопроходимым густым лесом, а доступ к правому флангу затруднялся прудами и болотами, между которыми находились лишь узкие проходы. Места были лесистые и болотистые, в целом обычные для русских. На этой позиции Апраксин простоял до 29 августа. При этом он умудрился за это время не произвести ни разведки местности, и не знал ни местонахождения, ни действий противника. Хотя располагал многотысячной массой иррегулярной кавалерии (казаки, калмыки), которая, по сути, и должна была решать задачу дальней разведки и передового охранения. Опытный прусский полководец Левальд не был таким расслабленным и выслал несколько небольших отрядов, которые столкнулись с передовыми русскими частями. Прусский главнокомандующий выслал и один крупный отряд — кавалерию во главе с генералом Шорлемером. Правда, прусская разведка не смогла выявить все русские силы. Так, Шорлемеру не удалось рассмотреть левый фланг русской армии у Зитенфельде. А Апраксин 29 августа выдвинул к Зитенфельде авангард под началом генерал-поручика Ливена и 2-ю дивизию генерал-аншефа Лопухина. Таким образом, получилось так, что обе армии вступили 19 (30) августа 1757 года в сражение, не имея полных сведений о расположении и силах противника. Накануне сражения в составе прусской армии Левальда находились 22 батальона пехоты и 50 эскадронов кавалерии, всего 25-28 тыс. человек. Прусская артиллерия состояла из 35 полевых и 20 тяжёлых орудий. Под началом Апраксина были 89 батальонов, 40 гренадерских рот, 46 эскадронов регулярной и 119 сотен нерегулярной конницы, всего приблизительно 55 тыс. человек. Русская артиллерия включала в себя 154 полковых и 79 полевых орудий, а также 30 «секретных» шуваловских гаубиц («единороги»). «Единорог» был изобретён в 1757 году русским артиллеристом М. В. Даниловым совместно с С. А. Мартыновым и поставлен на вооружение графом П. И. Шуваловым. Своим названием орудие обязано фамильному шуваловскому гербу — изображению фантастического зверя-единорога. «Единорог» был универсальным оружием: он был короче обычных пушек и длиннее мортир. При этом шуваловские «единороги» стреляли бомбами, как мортиры, превосходя последних по дальности в два раза, и ядрами и картечью, как пушки. В отличие от обычной пушки, «единороги» имели меньшую массу, большую скорострельность, большую мощность заряда и могли стрелять по навесной траектории. Правда, превосходство русской в живой силе и артиллерии не удалось использовать из-за условий местности, характера самого сражения и ошибок русского главнокомандующего. Поэтому в бою участвовала только часть русской армии. Сражение Из-за того, что главнокомандующий не организовал разведку, сражение для русских войск началось неожиданно. Апраксин, не подозревая о близости главных сил врага, приказал утром 30 августа выступить, по одной версии — на Алленбург, по другой — чтобы дать пруссакам сражение на открытой местности за Гросс-Егерсдорфом. Внезапно для себя русские войска, пробиравшиеся через поляны и прогалины защищавшего их до этого лесного массива, оказались при выходе из леса лицом к лицу с идущими в наступление пруссаками. Прусская армия была в боевом порядке, готовая к сражению. Эффект неожиданности был полным. Апраксин всё объяснял утренним туманом, но как можно было на войне обходиться без передовых и фланговых охранений? Однако, дозоров впереди не было. Русская армия в самом начале оказалась в сложном положении: на узких лесных тропинках, забитых повозками, артиллерией. Начался хаос, подходившие сзади части увеличивали тесноту, сутолоку и замешательство. Стоит отметить, что и для пруссаков появление русских войск на их пути было неожиданным. План Левальда предусматривал атаку русского лагеря, в том виде, в каком он представляется ему по результатам рекогносцировок, а не походных колонн противника. Ночью прусская армия покинула лагерь и в четвертом часу утра выстроилась возле Гросс-Егерсдорфа для наступления: в центре 2 эшелона пехоты (10 и 8 батальонов), по два батальона пехоты и кавалерия на каждом фланге, перед каждым из флангов — по три батареи, каждая из 6 орудий. В 4 часа прусская пехота пошла в наступление. Одновременно переходит в атаку и кавалерия на обоих флангах. В результате прусская армия, заранее построенная в боевые линии, получила организационное и огневое превосходство. Не удивительно, сначала пруссаки начали теснить наши войска. Сначала кавалерия принца Голштинского предприняла стремительную атаку по русскому авангарду. 2-й Московский полк, попавший под главный удар, сражался стойко, атаку выдержал. Апраксин запаниковал, и перестал руководить войсками. 30 прусских эскадронов Шорлемера опрокидывают кавалерию на правом фланге русских и заходят в тыл русской пехоте у Вейнотена. Конница принца Голштинского атакует калмыков и казаков на крайнем левом фланге русских и вынуждает их отступить под защиту русских пушек, вскоре, однако, атака её отбита соединёнными усилиями русской пехоты и регулярной кавалерии. Но исход битвы решило сражение в центре. Главный удар прусской армии пришелся по 2-й дивизии генерала В. А. Лопухина, которая не успела закончить построение. Лопухин был храбрым командиром, который дрался с турками и шведами под началом таких известных полководцев как Миних и Ласси. Он не дрогнул, принял удар врага. 2-я дивизия не могла самостоятельно отразить удар прусской армии, но выиграла время для других войск. Лопухин воодушевил своих солдат. Так, инициатива, решительность и храбрость отдельных командиров стала исправлять ошибки командования. Дивизия понесла тяжелые потери, но проявила стойкость и не отступила. Лопухин был тяжело ранен, но остался со своими солдатами. В реляции Апраксина было отмечено: «Главная наша потеря в том состоит, что командовавший нашим левым крылом храбрый генерал Василий Абрамович Лопухин убит, но своею неустрашимою храбростью много способствовал одержанию победы, толь славно жизнь свою скончал, что почтение к своим добродетелям тем ещё вящше умножил. Позвольте, всемилостивейшая государыня, что я, упоминая о нем, не могу от слез воздержаться: он до последнего дыхания сохранил мужество и к службе Вашего императорского величества прямое усердие. Быв вдруг тремя пулями весьма тяжко ранен, однако же, сохраняя остатки жизни, спрашивал только: гонят ли неприятеля и здоров ли фельдмаршал? И как ему то и другое уверено, то последние его были слова: теперь умираю спокойно, отдав мой долг всемилостивейшей государыне». В том же духе писал и другой участник битвы князь А. А. Прозоровский: ««Но за всем тем солдаты не бежали и, будучи уже в расстройке, не преставали стрелять. А особливо побуждены бывши к сему примерною храбростию дивизионного своего командира Лопухина, который взял свое место при Втором Гранодерском полку, удержал фланг онаго и тем все полки остановил. Сей отменного духа начальник, получая в сражении раны, присутствовал до тех пор, покуда ранен будучи сквозь желудок, отведен в сторону. От которой раны чрез несколько часов и жизнь прекратил с духом усердного патриота и храброго человека, ибо, лежа в своем экипаже спросил? «Побежден ли неприятель?», и, как сказали: «Побежден», то отвечал: «Таперь с покоем я умираю», что чрез полчаса и последовало. Действие сие и слово достойны древних времен героев. Таким образом мужество одного начальника может привлечь на свою сторону победу!» Стоит отметить, что подвиг Лопухина был отмечен орденами Св. Александра Невского и Св. Анны, золотой шпагой «За храбрость» с бриллиантами. Народные песни о генерале В. А. Лопухине стали наиболее многочисленными среди песен о Семилетней войне и в дальнейшем были очень популярны в армии во время Отечественной войны 1812 года. За место, где пал Лопухин разгорелась ожесточенная схватка. Пруссаки захватили израненного русского генерала. Но затем он был отбит своими солдатами и умер у них на руках. Повторную атаку на том же направлении русские не смогли сдержать и оказались прижаты к лесу, где их расстреливала прусская артиллерия. Правда, и прусские войска несли тяжелые потери от огня русских орудий. Шуваловские гаубицы производили в рядах наступающих особо жестокие опустошения. Неоднократно бой на краю леса переходит в рукопашную. Нашим войскам в центре грозил полный разгром, но тут в дело вступила бригада генерала П. А. Румянцева (будущий граф Задунайский, один из самых прославленных русских полководцев), которая и решила исход битвы. Румянцев находился в Норкиттенском лесу с пехотным резервом. Он видел стремление своих солдат помочь товарищам, сам стремился вмешаться в сражение, но так и не дождался необходимого приказа со стороны Апраксина. В итоге Румянцев проявил инициативу и повел свои полки на помощь истекающей кровью 2-й дивизии. Участник похода русской армии в Пруссию Андрей Болотов писал: «Проход им был весьма труден: густота леса так была велика, что с нуждою и одному человеку продраться было можно. Однако ничто не могло остановить ревности их и усердия. Два полка, Третий гренадерский и Новгородский, бросив свои пушки, бросив и ящики патронные, увидев, что они им только остановку делают, а провезть их не можно, бросились одни и сквозь густейший лес, на голос погибающих и вопиющих, пролезать начали. И, по счастию, удалось им выттить в самонужнейшее место, а именно в то, где Нарвский и Второй гренадерский полки совсем уже почти разбиты были и где опасность была больше, нежели в других местах. Приход их был самый благовременный». Продравшись сквозь лесные заросли, бригада Румянцева нанесла неожиданный удар во фланг и тыл пехоте Левальда. Пруссаки не выдержали русской штыковой атаки и начали пятиться. Это позволило русскому центру оправиться, построиться и перейти в контратаку. В рядах первого эшелона пруссаков возникает замешательство, передающееся и второму эшелону. Дрогнув, прусские батальоны начинают отход. Болотов: «Нельзя изобразить той радости, с какою смотрели сражающиеся на сию помощь, к ним идущую, и с каким восхищением вопияли они к ним, поспешать их побуждая. Тогда переменилось тут все прежде бывшее. Свежие сии полки не стали долго медлить, но, давши залп и подняв военный вопль, бросились прямо на штыки против неприятелей, и сие решило нашу судьбу и произвело желаемую перемену. Неприятели дрогнули, подались несколько назад, хотели построиться получше, но некогда уже было. Наши сели им на шею и не давали им времени ни минуты. Тогда прежняя прусская храбрость обратилась в трусость, и в сем месте, недолго медля, обратились они назад и стали искать спасения в ретираде. Сие устрашило прочие их войска, а ободрило наши. Они начали уже повсюду мало-помалу колебаться, а у нас начался огонь сильнее прежнего. Одним словом, не прошло четверти часа, как пруссаки во всех местах сперва было порядочно ретироваться начали, но потом, как скоты, без всякого порядка и строя побежали». На флангах наши войска также побеждали. На левом фланге отличились донские казаки. Ложным отступлением они подвели прусскую конницу под огонь пехоты и артиллерии, а затем также перешли в контратаку. Вторая атака конницы принца Голштинского отбита, как и первая. Свежие части из резерва 3-й дивизии атаковали на правом фланге кавалерию Шорлемера, тот вынужден с потерями отступить. Только левый фланг пруссаков, прикрываемый кавалерией Шорлемера, отступил в полном порядке. Остальные войска прусской армии бежали в беспорядке и даже панике, их затем пришлось долго собирать. Итоги Таким образом, первая решительная битва русской и прусской армий завершилась победой наших войск. Битва началась с того, что центр русской армии (дивизия В. А. Лопухина) был атакован превосходящими силами противника. Апраксин не наладил разведку и не знал о подходе главных сил противника. Несмотря на отсутствие всякого руководства со стороны растерявшегося Апраксина, русские войска, благодаря мужеству солдат и инициативе отдельных командиров, героически отбивали атаки противника. Ввод в бой свежей бригады П. А. Румянцева, который бросил резерв напролом через лес и в штыки, привел к перелому в ходе сражения, которое закончилось первым серьёзным поражением пруссаков от русских войск. Потери русской армии — 5,4 тыс. человек, прусской — 5 тыс. человек, 29 орудий (Советская историческая энциклопедия). По данным военного историка А. Керсновского: наши потери до 6 тыс. человек, прусские — около 4 тыс. человек (История русской армии). Первая серьёзная победа над прусской армией значительно подняла русский боевой дух. По свидетельству бывших в армии Апраксина иностранных военных (в частности, австрийского барона Андрэ), такой жестокой битвы еще не бывало в Европе. Опыт Грос-Егерсдорфа показал, что прусская армия не любит ближнего штыкового боя, в котором русский солдат показывает высокие боевые качества. Историк А. Керсновский отмечал: «Эта первая победа имела самое благотворное влияние на войска, показав им, что пруссак не хуже шведа и турка бежит от русского штыка». Заставило это сражение задумать и прусское командование. «Русские варвары», при этом при бездарном главнокомандующем, разбили передовую и образцовую в то время в Западной Европе прусскую армию. Левальд отступил на правый берег Прегеля, открыв дорогу на Кёнигсберг. Однако Апраксин не использовал победу, чтобы развить успех преследованием разбитого противника, не дать ему восстановить и перегруппировать силы, организовать оборону. 7 (17) сентября Апраксин внезапно отходит на другой берег Прегеля и начинает поспешное, как если бы это он потерпел тяжелое поражение, отступление к Неману. Оправившиеся пруссаки, узнав об отходе русских с опозданием на неделю, начали преследование и вышли к своей границе. Это было вызвано тем, что императрица Елизавета Петровна тяжело болела, ждали, что она умрёт. В итоге активизировались сторонники царевича Петра Фёдоровича. Апраксин действовал в интересах придворной партии, ориентировавшейся на наследника Петра Федоровича, который был фанатом прусских порядков, прусского короля и выступал против войны с Пруссией. Кроме того, в русской армии началась эпидемия оспы, которая произвела огромное опустошение в рядах армии. Так, в 1757 г. от болезней погибло в 8,5 раза больше солдат, чем на полях сражений. Сам Апраксин оправдывал отступление хозяйственными причинами, нехваткой продовольствия, изнурением войск и приближением зимы: «Суровость времени и недостаток в здешней земле провианта и фуража, равно как изнуренная совсем кавалерия и изнемогшая пехота, суть важнейшими причинами, кои меня побудили, для соблюдения вверенной мне армии, принять резолюцию чрез реку Неман перебраться и к своим границам приближиться. Сие самое препятствием было над побежденным неприятелем дальнейшие прогрессы производить. … нашед … многие главнейшие и человеческим разумом непреодолимые препятствия от рановременных по здешнему климату ненастей и морозов и не могучи воли Божией противиться, с наичувствительнейшим моим и всего генералитета сокрушением, не в сходство высочайшую вашего величества намерения и в противность нашего искреннейшего желания поступить и сие к границам приближение за лучший к соблюдению армии способ тем паче избрать принужден был, что, удержав Тильзит и реку Неман, також, расположа армию в сей завоеванной Пруссии, так от недостатка провианта и фуража, как и от разделения по частям армии для сбережения завоеванных мест конечная погибель всему войску нанесена была б». В итоге кампания 1757 года окончилась безрезультатно. Новую кампанию пришлось начинать сначала. Когда Елизавета Петровна выздоровела, то 16 октября 1757 года генерал-фельдмаршал Апраксин был снят с должности главнокомандующего, отозван в Петербург и арестован. В 1758 году он умер в заключении. Вместо Апраксина главнокомандующим был назначен генерал Фермор — хороший администратор, заботившийся о людях (Суворов вспоминал о нём как о «втором отце»). Но с другой стороны, нерешительный полководец. Фермор занялся устройством войск и налаживанием хозяйства.
Автор: Самсонов Александр
На фото: 1. Колонии европейских стран и Индии к концу семилетней войны 2. Генерал-фельдмаршал С. Ф. Апраксин 3. Прусский фельдмаршал Иоганн фон Левальд
|
