Коммунисты Восточной Европы. Они не стали «странными» союзниками
       |
Капитулянты и попутчики После кончины Сталина у советского руководства вплоть до перестройки была тяга к странным союзникам, порой совершенно необъяснимая. Только в последние годы стало понятно, что мало кого из коммунистических лидеров стран Восточной Европы, с которыми обнимался Хрущёв и целовался Брежнев, можно было действительно считать «верными ленинцами». Впрочем, большинство советских руководителей, признаем, тоже таковыми не были. Не потому ли и началось с Хрущёва такое откровенное предпочтение, которое Кремль отдавал «лояльным попутчикам»? И это при том, что не только в СССР были и те, кто противостоял как «попутчикам», так и «капитулянтам» Советский Союз принёс на алтарь победы в Великой Отечественной и в целом во Второй мировой войне совершенно беспрецедентные жертвы. Однако беспрецедентными в мировой истории стали и бездарная утрата её успешных для державы итогов и последующий исход СССР из Восточной Европы. В своё время всё это совершенно справедливо назвали бы капитулянтством. Многие годы СССР фактически сам себя разрушал и "самовытеснялся" из Восточной Европы. Это удивляло даже одного из самых последовательных антисоветчиков — Збигнева Бжезинского. По его мнению, "вскоре после Сталина власть в Москве и на местах оказалась в руках всё менее компетентных деятелей. Заботившихся разве что о собственной власти любой ценой. А идеология быстро превратилась в ширму для карьеристов и льстивых чиновников, что всё больше высмеивали в анекдотах. Тот же критерий, естественно, возобладал вскоре и в Восточной Европе". В такой трансформации, по оценке Бжезинского, "не могло быть места приверженности коммунистической идеологии, что изначально расшатывало СССР и многих его союзников". И "неудивительно, что ввязывание Москвы в гонку вооружений, хоть и в основном и успешную для СССР, не сопровождалось должными мерами по укреплению гражданской экономики и особенно её потребительского сегмента". Едва ли можно оспаривать такие оценки. Кстати, в том же духе неоднократно высказывались власти КНР (в Пекине об этом не молчат и по сей день), а также Албании, Северной Кореи, многие компартии развивающихся и капиталистических стран. Эти настоящие коммунисты сумели сохранить свои партии, большинство из которых возникло после небезызвестного XX съезда КПСС. Они, кстати, действует и поныне, в отличие от почивших в бозе попутчиков КПСС. Нельзя не напомнить, что о мелкобуржуазных попутчиках жёстко высказывался ещё Ленин задолго до Октябрьской революции. Но особую популярность это хлёсткое определение приобрело во время Гражданской войны в Испании, когда на стороне республики оказались представители самых разношёрстных политических сил. В итоге внутренние противоречия, отсутствие единства стали едва ли не главной причиной поражения «красной» Испании. Мы огласим не весь список… Поляк, словак, болгарин Что касается странных, мягко говоря, союзников Москвы, то стоит особо напомнить о политической и личной судьбе хотя бы нескольких руководителей стран народной демократии с середины 50-х годов до конца 80-х. Из числа тех, кто не хотел быть ни попутчиком, ни капитулянтом. Напомним заодно, что имена коммунистических деятелей, которые не боясь критиковали наследников «вождя народов» и их идеологические виражи, замалчивались и при Хрущёве, и при Брежневе. Власти резонно опасались поражения в публичной полемике с такими деятелями, а позднее они стали интересны уже только историкам. Поляк Первым назовём Казимежа Мияля (1910-2010), участника обороны Варшавы (1939 г.) и Варшавского восстания (1944 г.), героя Польской Народной Республики. Будучи с начала 1948 г. членом ЦК ПОРП (Польской объединённой рабочей партии), в 1949-56 гг. он возглавлял канцелярию перового президента народной Польши (1947-56 гг.) Болеслава Берута. Как известно, Берут внезапно скончался в Москве вскоре после ХХ съезда КПСС (см. «Почему у польских политиков обострился пограничный синдром»). Мияля после этого сразу отодвинули на вторые роли, в ничего не решающие экономические ведомства. Тем не менее, опытный политик продолжал открыто высказываться не только о коллаборационизме довоенных и эмигрантских властей Польши, но и против хрущевского антисталинизма. Политику руководства Польши после Берута, как и новый «оттепельный» курс КПСС, Мияль открыто называл прямой изменой делу Ленина. Несмотря на исключение в 1964-1965 гг. из ЦК и из самой ПОРП, К. Мияль не смирился, основав полулегальную сталинско-«маоистскую» Коммунистическую партию Польши и был её генеральным секретарём с 1965 по 1996 годы. В 1966 году он был вынужден эмигрировать и до 1983 года жил в Албании и КНР. Мияль публиковал свои воззрения в СМИ, выступал в радиопрограммах Пекина и Тираны на польском и русском языках, а также на тамошних политико-идеологических мероприятиях. Работы и выступления Мияля тех лет нелегально, и разумеется, не слишком тиражно распространялись в Польше и СССР. Отставной политик весьма аргументированно обвинял Москву и Варшаву в "намеренном отходе от социализма", "растущей некомпетентности сверху донизу", "нарастающей коррупции", "идеологической примитивности". Что в совокупности, как считал Мияль, и привело к известным событиям в СССР и Польше на рубеже 80-х и 90-х годов. Характерно, что возглавляемая Миялем ортодоксальная компартия (а она состояла в основном из рабочих и инженерно-технических работников) пережила и ПОРП, и КПСС. В 1983 году Казимеж Мияль нелегально вернулся из Китая в Польшу, где вскоре был помещен в тюрьму почти на год. До 1988 года он находился под домашним арестом, но маршал и президент Войцех Ярузельский всё же «уберёг» Мияля от КГБ, требовавшего его выдачи. И даже новые власти Польши не решились ни репрессировать Мияля, ни запретить компартию, восстановленную в 2002 году. Словак Не менее сложной оказалась судьба ровесника Мияля, министра юстиции и обороны Чехословакии Алексея Чепички. Он тоже воевал, был участником антинацистского подполья и узником Бухенвальда, успел дослужиться до генерала армии. Он тоже герой — Чехословакии, а ещё и доктор права. Но умер в обветшалом доме престарелых в предместье Праги… Внезапная (почти как у поляка Берута) кончина основателя ЧССР Клемента Готвальда (14 марта 1953 г.) сразу после похорон Сталина и развёрнутая с осени 1956 г. кампания против «культа личности» Готвальда привели к «понижению» А. Чепички, определенного на пост… главы Госпатента республики (1956-1959). Он, как и К. Мияль, резко осуждал послесталинскую политику СССР и ЧССР и особенно антисталинскую истерию в большинстве соцстран. В 1963-1964 гг. Чепичку исключили из КПЧ, лишили наград и воинского звания, и он до конца жизни пребывал под домашним арестом. Операцию «Дунай» 1968 года Чепичка называл «дискредитацией социализма и политическим банкротством Москвы». Приведём вкратце его мнение по упомянутым вопросам: «Миллионы людей победили фашизм и в считаные годы восстановили свои страны с именем Сталина, с верой в Сталина. И вдруг его «ученики» обличали Сталина вскоре после его внезапной и, как выяснилось, насильственной кончины. Всё это вмиг деморализовало зарубежных коммунистов, СССР, большинство соцстран. И вскоре там ускорилась эрозия социализма, усиливая безыдейность и некомпетентность партийно-государственных систем. Тщетно пытавшихся еще и устранить авторитет Сталина, даже ошельмованный. Параллельно ускорилось внедрение в руководящие органы откровенных врагов социализма и СССР. Потому уже к середине 1980-х социализм и компартии стали в тех странах лишь вывесками». Болгарин Аналогичный пример можно найти и в истории Болгарии. Генерал армии Вылко Червенков (1900—1980) был в годы войны одним из руководителей Коминтерна и возглавлял компартию Болгарии в 1949—1954 годах. С 1950 по 1956 годы был председателем правительства страны, а затем — первым заместителем премьера. Генерал Червенков осуждал хрущевский антисталинизм с той же аргументацией, что и Мияль и Чепичка; в 1956 году он даже посмел возражать… против переименования города Сталина в Варну (обратного переименования, как можно понять). В 1960 году Червенков пригласил главу Албании Энвера Ходжу и премьера КНР Чжоу Эньлая, открыто критиковавших хрущевскую политику, посетить Софию, за что вскоре и был отправлен в отставку. Наконец, за высказанную им в ноябре 1961 года фразу «Вынос саркофага со Сталиным из Мавзолея — позор не только для СССР, но и для социалистических стран, мирового коммунистического движения» Червенкова исключили из партии. Болгарским коммунистам хватило здравого смысла восстановить экс-премьера в БКП в 1969-м, но без права занимать какие-либо должности даже на районном уровне. В свете событий XXI века особенно актуальны высказывания Червенкова о внутренних делах Советского Союза. Именно он недвусмысленно предостерегал советское руководство: «В руководстве СССР с ХХ съезда преобладают выходцы с Украины, большинство из коих — коммунисты лишь по наличию партбилета. Передача Крыма Украине ещё более усиливает её влияние на советскую политику, включая экономическую. Основное промышленное строительство в СССР, в отличие от сталинского периода, — тоже на Украине. Потому есть риск подмены общесоюзных интересов украинскими. А затем неизбежен новый, уже антигосударственный всплеск украинского национализма, который будет инспирирован всё более влиятельными в Москве украинскими властями». Где не забыли 19-й год Но даже в этом списке венгерские «большевики» занимают особое положение. О неординарном стиле руководства главы компартии Венгрии с 1947 по Матьяша Ракоши, которому в 1956 году не удалось предотвратить скатывание страны к гражданской войне, неоднократно писалось на наших страницах («Деяния Никиты-чудотворца. Часть 4. Венгерский гамбит»). Но революционные традиции, характерные для венгерского рабочего движения после неудавшейся революции 1919 года, не удалось сломать никому. В Венгрии среди коммунистов существовала очень сильная оппозиция соглашателям с Москвой и лично с дорогим Никитой Сергеевичем. Её организатором выступил Андраш Хегедюш (1922-99), сподвижник Ракоши, которого просто сослали в СССР за осуждение ХХ съезда КПСС и хрущёвской политики в отношении Венгрии. Ещё в 1942 году, когда сотни тысяч венгров воевали на Восточном фронте, то есть на советской земле, Хегедюш не пожелал «играть патриота» и вступил в подпольную компартию Венгрии. Он возглавил партячейку в Будапештском университете и вскоре после войны стал секретарём правящей Венгерской партии труда. Вплоть до восстания 1956 года он был премьер-министром Венгрии, постоянно настаивая на прекращении антисталинской кампании как у себя в стране, так и в СССР. А. Хегедюш считал такую пропаганду "сокрушительным ударом по социализму и Восточной Европе", но вряд ли это могло многое изменить. В октябре 1956-го он едва избежал расстрела венгерскими боевиками, сумев перебраться в расположение советских войск. Вернуться в Венгрию ему разрешили только два года спустя с условием не возвращаться в её госструктуры. Хегедюш преподавал социологию в Институте экономики венгерской АН, но в его лекциях регулярно "проскальзывали" идеи, которые никак нельзя было считать просоветскими. Так, он осуждал «инициированное Яношем Кадаром замалчивание антифашистского подполья в Венгрии и его участие в освобождении страны от фашизма». Некоторые венгерские кинематографисты вспоминают, что А. Хегедюш в середине 60-х предлагал написать сценарий многосерийного документально-художественного фильма об антинацистском сопротивлении в Венгрии. Но власти отвергли этот проект. Воззрения бывшего руководителя, его неприкрытый «сталинизм», конечно, не устраивали ни Москву, ни Будапешт. Потому Хедегюша перевели на малозначимый пост заместителя заведующего Комитета статистики Венгрии, что не помешало, а, скорее, помогло ему создать и возглавить Институт социологии при венгерской АН. К тому же он успешно преподавал в Университете экономики имени Карла Маркса. Нельзя не отметить, что после отставки Хрущева доверие к "хрущевцу" Яношу Кадару в Москве было весьма проблемным. Но только вплоть до операции "Дунай", которую Кадар поддержал без колебаний. А вот Андраш Хегедюш в сентябре 1968 г. публично осудил ввод войск, не только советских, а всего Варшавского договора в Прагу. К тому же он выступил за коллективный диалог просоветских социалистических стран с КНР и Албанией. Судя по всему, Хегедюш, которого до этого неожиданно вытащили из опалы, сам же поставил крест на своём вполне возможном возвышении. Ведь многие исследователи тех событий не исключают, что именно его кандидатуру в Москве рассматривали как альтернативу Кадару. Тогда же, в 68-м, последовала отставка Хегедюша со всех должностей, а в 1973 г. его исключили из правящей ВСРП: Кадар спешил избавиться от опасного конкурента. И в том 1973 году А. Хегедюш установил контакты с поляком К. Миялем и занялся организацией ортодоксальной компартии в Венгрии. В качестве места для штаб-квартиры партии планировался город Сталинварош, где оппоненты Кадара не желали признавать обратного переименования в Дунауйварош. Первичная ячейка новой партии на 90% состояла из сподвижников Ракоши, а также рабочих и инженеров Сталинварошского металлургического комбината. Её члены предлагали публичную дискуссию с СССР и КПСС, распространяя в стране политико-идеологические материалы из КНР и Албании. Но власти оперативно пресекли "повтор" партии Мияля в Венгрии. И всё же в 1982 г. уже весьма пожилого Хегедюша восстановили преподавателем в Университете экономики им. Маркса. Но вскоре упрямый коммунист Хегедюш снова стал осуждать "ползучее внедрение капитализма в Венгрии", за что был в очередной раз уволен из Университета (1989). В начале 90-х он опять пытался создать просталинскую компартию Венгрии, но спецслужбы повторно упредили проект. Хотя уже и без последствий для Хегедюша: власти считали первичным злопамятство венгров в связи с советским вторжением в 1956 г., а не их симпатии к коммунистам, не так важно, ортодоксальным или не очень.
Авторы: Алексей Чичкин, Виктор Алексеев Использованы фотографии: library.vu.edu.pk, wikipedia.org, historyweb.dennikn.sk, syl.ru На фото: 3. Ещё недавно весь мир умолкал, когда говорил Бжезинский 4. Казимеж Мияль. Его не случайно ценил великий кормчий 5. Алексей Чепичка 6. Валко Червенков 7. Андраш Хегедюш
|
