НАЦИОНАЛЬНЫЙ НАПИТОК

Российский народ поднимает бокалы в честь гражданских, религиозных и военных праздников. Есть среди них и наши доблестные воины.

Чего больше – вреда или пользы – приносило в разные времена нашим ратоборцам спиртное, рас­сказывается в публикуемой ниже статье.

                                     НАЦИОНАЛЬНЫЙ НАПИТОК

Оказывается, русский человек не всегда любил выпить. Например, домосковская Русь пьянства не знала вообще. Древние русичи употребляли лишь слабоградусные напитки собственного приготовления: брагу, мёд, пиво и квас. Опья­нение от них было небольшим и действовало непродолжи­тельное время. Даже завезённое в X веке из Византии вино они разбавляли водой в соотношении 1:3 или 2:5.

Пили  только по большим праздникам - в честь богов Перуна, Волоса, Стрибога и Даждьбога, и на тризнах.  Трудно было увидеть кого-либо, не твердо держащимся на ногах, или держащимся, покачиваясь спьяну, за дерево.  Хмельной мед  на Руси  оставался основным национальным напитком на четыре века. И только в период правления Ивана Грозного началось употребление  крепких алкогольных напитков.

Первый русский царь открыл в Москве «царёв кабак», наподобие тех, которые он увидел на завоёванных землях. Изначально питейные заведения предназначались для опричников само­держца. Но, поняв, какой колоссальный доход они могут принести государству, приказал на­местникам областей «разво­дить» повсеместно «царёвы кабаки». В них закуски не подава­лись. Одновременно вышел запрет для простого народа на домашнее изготов­ление хмельных «питей». Так, на Руси стал формироваться «северный» стиль «пития» - потребление алкоголя преи­мущественно в виде крепких напитков (водки, самогона) большими единовре­менными дозами, то есть залпом, до­шедший и до наших дней.

КОНТРОЛЬНАЯ ДЛЯ КОМАНДИРА

Всем известно, что царь Петр Первый не только лю­бил спиртное, но и заставлял пить свое окружение. Но сколь снисходителен был государь-реформатор к захмелевшим участникам царских пирушек, столь же беспощадно он бо­ролся и с распространением винопития среди простого или, как тогда говорили, «подлого» народа, включая, разумеется, нижних чинов армии и флота. Для пьяниц изобретательный самодержец придумал даже медаль «За пьянство». Она отливалась из чугуна и весила 17 фунтов (6,8 кг) и вешалась виновному на шею перед совер­шением экзекуции. Наказание было жестоким: битье батогами, розгами или кнутом, долгое си­дение в яме, денежные штрафы. Все эти кары распространялись и на служивых людей. Исклю­чение негласно было сделано лишь гвардии. Кстати, в сло­бодах двух гвардейских полков – Преображенского и Семенов­ского – при Петре появились первые на Руси вытрезвители, созданные не где-нибудь, а пря­мо при кабаках. Если служака напивался «до потери сооб­ражения», его «обирали всего» (т. е. раздевали) и укладывали в особый чулан, чтобы проспался, а при пробуждении «увещевали словестно», вернув все изъятое, за вычетом стоимости выпитого.

Кабацкие головы и цело­вальники в городах, где стояли военные гарнизоны, обязаны были соблюдать «винные ста­тьи по кабацкой части». Им предписывалось смотреть, «что­бы никто из солдат через силу не пил и от безмерного питья до смерти не опился». В случае гибели служивого от перепоя недосмотревшего кабатчика облагали большим штрафом в пользу жены и детей жертвы «зеленого змия».

В 1705 году царь издал указ князю кесарю Ромада­новскому, ведавшему, наря­ду с прочими обязанностями, провиантским снабжением, не допускать на театре военных действий к полкам шинкарей, продающих вино. Таким об­разом, алкогольная политика Петра I в армии покоилась на двух китах: с одной стороны, прилагались некоторые усилия к нераспространению пьянства, а с другой - водке и пиву при­писывалось значение продукта целительного и даже способ­ствующего лучшему усвоению лекарств. Вот что писал с театра Северной войны генерал фель­дцейхмейстру Якову Брюсу, прося ускорить присылку под­вод со спиртным: «Без вина и пива лекарства давать раненым пользы мало». Утвержденный государем Адмиралтейский регламент требовал больных в госпиталях ежедневно поить кружкой водки и чаркой вино­градного вина. Алкогольные напитки входили в обязательный рацион отправлявшихся в за­граничный поход войск: в сутки воину полагалось сначала 2, потом 1 гарнц (3,27 л) пива и 2 чарки водки (около 320 г.)

В конце ХIХ века между передовой частью русских во­енных медиков и военным ми­нистром разгорелся нешуточ­ный спор о роли спиртного в службе защитников Отечества. На Пироговском съезде в 1899 году все врачи секции военной медицины, кроме одного, выска­зались за отмену казенной вин­ной порции – знаменитой чарки – и даже за строгий запрет на водку в вооруженных силах. Был приведен пример, когда из 450 опрошенных петербургских мастеровых–алкоголиков 255 из них привыкли к спиртному на военной службе.

С конца ХVIII столетия до 1908 года водка отпускалась в военное время строевым ниж­ним чинам 3 раза в неделю по чарке (160 г) нестроевым – 2 раза в неделю; в мирное время – по праздникам (не менее 15 чарок в год), а также по усмотре­нию командира для «поддержа­ния здоровья» в ненастье, после длительных маршей, учений, парадов.

Начальники всех рангов считали хорошим тоном угощать отличившиеся подразделения и отдельных солдат за свой счет, благо водка стоила недорого. То же самое происходило и на флоте. Причем, если Морской устав Петра I определил ма­тросу 4 обязательные чарки в неделю, то с 1761 года чарочка моряку подносилась ежедневно. Разрешено было взамен винной порции брать ее денежное воз­мещение (6 коп.) Официально считалось, что алкоголь придает дополнительные силы в трудной походной жизни, придает муже­ство и храбрость.

В «Памятке новобранцу», высочайше утвержденной в 1875 году государем, был осо­бый пункт «Водка. Польза от умеренного ее потребления и вред от излишнего». Казенная винная порция рассматривалась как незначительная и не могла быть вредной ни здоровью сол­дата, ни решению задач, кото­рые решали войска. Прозрение наступило тогда, когда была проиграна Русско-японская во­йна 1904 - 1905 гг. Стало ясно, что отдельные баталии русски­ми были проиграны только из-за того, что в войсках наблюдалось повальное пьянство солдат и офицеров. Об этом официально было доложено Николаю II. Вско­ре в недрах генштаба родился документ за № 309 «О мерах против употребления спиртных напитков в армии». В аттеста­ции офицеров появилась графа «Отношение к спиртному». Она нередко портила карьеру даже тем лицам, которые, скажем, перед обедом «пропускали» рюмку–другую водки.

             СУХОЙ ЗАКОН ПО-РУССКИ

С начала Первой миро­вой войны император Николай II издал указ о прекращении продажи водки в стране на все время боевых действий. Военный министр Сухомлинов представил царю план закрытия питейных заведений  в районах мобилизации войск. Надзор был поручен министру внутренних дел Маклакову.

Опасения были не напрасны. С введением сухого закона рос­сийскую глубинку, откуда были взяты под ружье около миллио­на человек, охватил дикий раз­гул пьянства. К примеру, летом 1914 года нападению мобили­зованных подверглись в общей сложности в 33 губерниях 230 питейных заведений, пере­ставших торговать водкой. Они напоследок, образно говоря, желали погулять по-гусарски. В ходе пьяных погромов только с 19 июля по 1 августа погибли 505 запасников и 105 должност­ных лиц. Особенно печальные события потрясли Барнаул: тол­па запасников штурмом взяла винный склад, а затем целый день наводила ужас на город, круша все и вся. При усмире­нии беспорядков тогда погибли 112 человек. Генерал Оськин в своих мемуарах пишет, как ему приходилось стрелять в воз­дух, чтобы заставить команды построиться. Пьяные погромы повторились и во время после­дующих военных призывов 1915 и 1916 годов.

Несмотря на недовольство значительной части населения политикой насильственного отрезвления, государь был полон решимости довести ее до победного конца. Так, 28 сентября 1914 года он сообщил великому князю Константину Константиновичу, почетному председателю общества трез­вости, что «уже решил запре­тить государственную торговлю водкой в России навсегда». Это было тем более мужествен­ным шагом с его стороны, что в юности числясь офицером лейб-гвардии Гусарского полка, Николай Александрович сполна отдал дань его «молодецким» традициям. Распространенной гусарской забавой было при нем питие водки «аршинами» (рюмки составлялись вплотную на аршин – 71 см.) К сожале­нию, эти ограничительные меры со спиртным сразу привели к широкому самогоноварению.

Из истории вопроса

ФЛОТСКАЯ ЧАРКА

Со времен парусного флота в России существовала традиция — выдавать нижним чинам во время плавания ежедневную чарку водки (1/100 часть ведра, 0,123 литра, т.е. 120 граммов). В то время, когда на парусных судах авральные работы были особенно тяжелы, в особенности в штормы, алкоголь являлся возбуждающим средством. Во время простоя судов, в промозглой зимней Балтике, алкоголь спасал моряков от воспаления легких и тяжелых простуд.

Обычная чарка давалась в два приема — две трети перед обедом, одну треть перед ужином. Сам процесс выдачи чарки был обставлен на кораблях с определенной торжественностью. Боцман дудкой давал сигнал — «к вину». Баталер выносил емкость с водкой и по списку выкликал фамилии нижних чинов. Закусывать чарку чем-нибудь не полагалось. Непьющие получали деньги по статье (за не питое вино) в размере 2 р. 40 коп. в месяц.

У этой традиции были противники и приверженцы. Последние считали ее установившимся морским обычаем, не подлежащим отмене. Противники указывали на негативные стороны этого явления. В этой «чарке» и таится корень того неисправимого пьянства, которым страдают моряки, попадая после плавания в портовые города. Накануне Первой мировой войны, когда парусные или паро-парусные суда во флоте окончательно отошли в область преданий, в газетах велась активная дискуссия передовых флотских врачей на тему отмены чарки. Предлагалось отменить ее, сохранив денежное содержание, но выдавать его на руки только по окончании службы, чтобы матрос по возвращении в деревню имел на руках 140-150 руб. (огромные деньги для условий села начала XX века).

ЦАРСКАЯ  ЧАРКА

До революции в царской армии, «хлебное вино» (то есть водку) выдавали не только в военное, но и в мирное время. Была даже уставная команда «К чарке». В военное время его полагалось отпускать строевым нижним чинам по одной чарке (160 г) три раза в неделю, нестроевым — по две чарки в неделю. В мирное время — только по праздникам (15 чарок в год) и «по усмотренью командира для поддержания здоровья, в ненастье, после продолжительных маршей, учений и парадов». А за особые заслуги можно было получить двойную дозировку, причем церемония «представления к чарке» проходила официально, торжественно, перед строем.

До 1900 года в армейских артикулах был даже пункт «О пользе умеренного употребления водки». Неудивительно, что часть солдат в армии втягивалась в выпивку, тем более, что водка часто использовалась как награда за что-либо. Правда, можно было отказаться от чарки и получить компенсацию — 6 копеек.

В РЕВОЛЮЦИОННОМ УГАРЕ

Первые недели после сверше­ния Октябрьского переворота сотни тысяч людей представили свободу как возможность вволю попить, погулять, пограбить чужое добро. Для армии это была катастрофа. 1 марта 1917 года в Кронштадте пьяные офицеры перебили не­сколько десятков офицеров во главе с адмиралами Виреном и Бутаковым. В июле волна пьяных погромов с участием бесчинство­вавших «защитников Отечества» сотрясла Елец, Новочеркасск, Липецк и еще добрый десяток городов России.

Самые страшные события произошли в уездном городке Острогожске Воронежской об­ласти.15 сентября солдаты 2-го кавалерийского запасного полка громили винный склад. Случил­ся сильный пожар. 46 человек сгорели заживо во время взрыва цистерны со спиртом, 60 - ранено выстрелами охраны.

Свержение Временного пра­вительства в Петрограде бурно праздновалось революционным гарнизоном. Слух о богатых вин­ных складах царской семьи собрал к ним многотысячную толпу, не расходившуюся несколько дней. Охранявший склады караул сам стал «дегустировать» их содер­жимое. Лев Троцкий приказал уничтожить все запасы спиртного в городе.

Волна пьяных погромов ка­тилась по Советской России не­сколько месяцев подряд. Лишь 19 декабря 1919 года вышло постановление Совета Народных Комиссаров РСФСР, запрещав­шее производство и продажу на­питков крепче 12 градусов.

Хотя официально крепкие напитки продолжали оставаться под запретом, бойцы и коман­диры РККА охотно употребляли реквизированную у крестьян самогонку, что считалось военной добычей. Крымский обком РКП (б), например, в сводке для Мо­сквы за ноябрь 1920 года о поло­жении на полуострове после из­гнания войск Врангеля сообщал: «Особенно со стороны кавчастей часты случаи разгрома винных погребов, что вынудило власть на местах выдавать винные пайки красноармейцам во избежание дальнейших погромов».

           Из истории вопроса

НЕТ  ПОВЕСТИ ПЕЧАЛЬНЕЕ НА СВЕТЕ

В 1376 году перешедший на службу к Мамаю с левобережья Волги хан Золотой Орды Арапша  (Араб-шах  Музаффар) разорил Новосильское княжество (на верхнем течении Оки и Дона) и направился в сторону Московского княжества.
Весть о приближении татарского войска достигла южнорусских рубежей задолго до приближения противника, поэтому в землях Нижегородского княжества удалось сформировать сильное войско для отпора противнику. Оно  было отправлено на встречу войскам Арапши и встало на реке Пьяна. 
Именно за десять лет до этого события на этой реке Городецкими и Суздальскими дружинами было разбито войско одного из золотоордынских эмиров (правителя Волжской Булгарии) Булат-Тимура, отважившегося предпринять поход на Нижегородские земли. Эта победа придавала собранному войску уверенность в будущей  победе.
Стоявшие на реке  полки не ожидали скорого подхода татарской рати, поэтому расслабились и перестали вести караульную службу, а  из-за сильной жары сняли с себя  доспехи и предались бражничеству. Воеводы разъехались на охоту, оставив «пьяное войско» без руководства.  Такая «деморализация» русского войска привела к страшным последствиям: напавшие неожиданно татары разгромили русское войско, огромное количество хмельных воинов было перебито, а Нижегородские земли  и Рязань  захвачены, сожжены и разграблены. Только спустя четыре года на Куликовском поле Дмитрию Донскому удалось разбить татар.

  НАРКОМОВСКИЕ 100 ГРАММОВ

Сухой закон был окончательно отменен  в Советской России в 1925 году по решению  Сталина. Страна лихорадочно искала средства для проведения индустриализации и коллективизации. Запад денег не давал и вся надежда была на спиртное, на доходы и налоги с ее продажи. Коснулась эта тема и армии. В декабре 1939 года нарком обороны Климент Ворошилов издал грозный приказ «О борьбе с пьянством в РККА» (Рабоче-Крестьянской Красной Армии). Приказ был секретным и дальше высшего и среднего командного звена спущен не был. Но месяц спустя, в январе 1940 года, тот же нарком Ворошилов с санкции Совета народных комиссаров СССР распорядился выдавать по 100 граммов водки ежедневно всем бойцам и командирам, участвующим в боевых действиях против Финляндии. Логика у властей была достаточно странная: на «зимнюю войну» направляли в массовом порядке эшелоны с водкой при упреждающем приказе ее не пить! Однако, как утверждают военные историки, это был оправданный в тех условиях шаг. Красная Армия, несмотря на бодрые реляции военачальников в скорой победе, несла ощутимые потери не только от кинжальных набегов финских лыжников, прекрасно ориентирующихся на  местности, не только от метких финских снайперов, почему-то прозванных русскими ласково «кукушки», но и от жесточайших морозов зимы 1939−1940 годов. Скрывались цифры потерь солдат и командиров от обморожений и болезней и водка в неимоверно трудных условиях «зимней кампании» имела решающее значение в деле сохранения не только боевого духа, но и здоровья советских бойцов.   

Согласно докладу начальника тыла РККА генерала А.В. Хрулева, в короткую финскую кампанию рядовым бойцам было роздано более 10 миллионов литров водки. Командирам и летному составу полагался коньяк. Всего ими было выпито свыше 800 тысяч литров коньяка. В прифронтовом же Ленинграде водка в ту пору стала дефицитным продуктом, очередь за ней занимали с пяти часов утра. Не до конца изучена тема поставки водки на финский фронт, технология этого процесса. Мало кто знает, что советскому  командованию пришлось срочно решать вопросы, которые ни какими уставами не были предусмотрены. Например, пришлось формировать специальные военные бригады по сбору опорожненной посуды: первое время водка подвозилась войскам в бутылках, и на водочных заводах очень скоро возникла острая проблема со стеклянной тарой. Сборщики посуды вернули в тыл около 250 вагонов пустых «поллитровок». Но и сегодня следопыты находят на местах дислокации Красной Армии старые водочные бутылки – и на местах размещения передовых соединений и на отдаленных от передовой бывших артиллерийских позициях, и на болотах, через которые бойцы шли в атаку, и там, где армия развила успешное наступление на финский тогда Выборг.

После нападения Германии на Советский Союз в Государ­ственном Комитете Обороны сочли за благо восстановить эту практику, и с 1 сентября 1941 года военнослужащим действующей армии вновь стали выдавать по 100 граммов водки в день. После победы над Японией в 1945 году эта практика была прекращена. (Сохранилась лишь норма вы­дачи 150 граммов сухого вина в сутки подводникам в автономном плавании.)

В послевоенные годы фрон­товая чарка подверглась резкой критике. Но ряд светил отече­ственной медицины и поныне счи­тает, что, учитывая физические трудности жизни человека на войне и ситуацию постоянного стресса, регулярное потребление алкоголя в умеренных количе­ствах было оправданным, а доза 100 граммов – оптимальной.

ХОДИЛ ТАКОЙ АНЕКДОТ

В 1970-е годы ходил  анекдот. Вопрос: «Чем отлича­ется офицер русской армии от советского?» Ответ: «Офицер русской армии был до синевы выбрит и слегка пьян, советский же – до синевы пьян и слегка вы­брит». Несмотря на регулярно из­дававшиеся министром обороны, командующими округами и фло­тами грозные приказы по борьбе с пьянством, приносившим во­оруженным силам бесчисленные несчастья, в офицерской среде к нему относились снисходитель­но, очевидно, по принципу «Кто не без греха?» Налицо был двойной стандарт: проявляя строгость к военнослужащим срочной служ­бы (им запрещалось употреблять даже пиво), ревнители армейской морали чаще всего закрывали глаза на куда более серьезные погрешности кадровых военных.

Антиалкогольная кампания Михаила Горбачева, начатая Постановлением ЦК КПСС и Со­вета Министров СССР от 7 мая 1985 года, захватила армию и флот. Особенно, когда мини­стром обороны стал Дмитрий Язов. Начинание, безусловно, было благим. Но как легко у нас любую здравую идею довести до абсурда… Так, во всех округах и гарнизонах парткомы с пристра­стием развернули охоту на всех, кто употреблял спиртное. Вместе с кадровыми органами состав­лялись списки пьющих людей. Это были первые кандидаты на увольнение. Случались курьезы. Нередко у иных новоявленных «инквизиторов» у самих руки тряслись с перепоя.

Категорически запрещалось поддерживать старую офицер­скую традицию обмывания зва­ний, наград и прочих знамена­тельных событий. Уличенных в нарушении запрета заносили в черные списки.

По войскам пошла гулять злая шутка: «Лучший нарколог не Чазов (министр здравоохра­нения), а Язов». Населению, в том числе и военным, крепкие напитки выдавались по талонам. Две бутылки водки в месяц на человека. Но во многих воен­ных гарнизонах командование, по собственному усмотрению, лишало военнослужащих этих талонов, заявляя в исполкомах, что у них все офицеры непьющие. В войсках стал популярен само­гон. Антиалкогольная кампания в армии не привела, вопреки ожи­данию, к резкому сокращению числа преступлений и происше­ствий. Статистику портило воз­росшее количество отравлений всякой спиртосодержащей дря­нью. Спустя только два с поло­виной года руководство страны, наконец, поняло бесперспектив­ность своей затеи и отменило антиалкогольную кампанию. В советской истории оно, образно говоря, дважды наступило на одни и те же грабли.

                                     ФАКТЫ – ВЕЩЬ УПРЯ­МАЯ

В истории борьбы государства с пьянством есть изрядная доля ханжества, потому что во все времена царской, что во времена советской России, излюбленный напиток русских давал весьма су­щественные поступления в казну. По данным независимых экспертов, в бюджет страны водка давала не менее тридцати процентов прибыли.

На сегодняшний день в Рос­сии в среднем выпивается около шестидесяти бутылок водки на человека в год. Цифра, надо ска­зать, рекордная. От отравления этиловыми спиртами ежегодно погибает более 28 000 россий­ских граждан. Но несмотря на это, производство алкогольных напит­ков продолжает оставаться для государства крайне выгодным делом. Не случайно в последние годы уже никто не борется со зло­употреблением спиртным.

 Как результат, в первую очередь спивается без­работное сельское население. Отдельные оптимисты успо­каивают рассуждениями о том, что, мол, русский мужик всегда пил крепко. Традиция. Но по­влиять на эту тенденцию нужно и можно.

Карташев Владимир Пантелеевич, подполковник в отставке, военный корреспондент