О Марусе Климовой
 |
В Российской империи со времён императрицы Екатерины II обустраивались два незамерзающих внешнеторговых морских порта, которые со временем приобрели мировое значение — Одесса и Ростов-на-Дону. Посему не удивительно, что в обоих городах с тех же времён складывались потихоньку свои криминальные мирки. Окончательный вид порты и окучивавший их криминалитет приобрели к концу XIX в. Не зря тогда же появилась присказка: Одесса — мама, Ростов — отец. При этом Одессу все безоговорочно признавали столицей воровского мира Российской империи. Заодно, в силу существования черты осёдлости, Одесса де факто являлась столицей еврейства Российской империи. Согласно статистическим исследованиям эта двойная столица была третьим по числу жителей городом России — более 403 тыс. человек. Больше были только Санкт-Петербург — более 1 млн 260 тыс. человек и Москва — более 1 млн человек. Киев был меньше Одессы почти в два раза. Этнически одесский преступный мир резко отличался от ростовского преступного мира. В Одессе он был сугубо еврейским, как нигде в ойкумене, — славянские, татарские, кавказские уголовники допускались местными к «работе» только если они были урождёнными одесситами. Да и те предпочитали мимикрировать под евреев. И это притом, что еврейское население составляло лишь треть горожан, а численно преобладали русские. Гастролёров любых национальностей немилосердно гнали прочь, вплоть до сдачи их в полицию. В Ростове-на-Дону преобладали славянские банды*, чужаков там тоже не уважали. _______________________ Революция и Гражданская война тяжело сказались на Одессе. К 1922 г. население города сократилось в два раза по сравнению с последним предвоенным 1913 г. Были разрушены четверть домов, большинство промышленных предприятий… Речь, конечно, идёт не о гибели одесситов. Просто революция отменила черту осёдлости. И если малая часть зажиточных горожан эмигрировала тогда в Европу или Америку, то подавляющее большинство мигрировавших одесситов перебралось на жительство из еврейской столицы Одессы в официальные столицы советского государства — Москву, Петроград и Киев. Там они составили основу новой, советской интеллигенции. Именно одесские евреи оказались тем костяком творческой интеллигенции Москвы, которая с 1920-х гг. и по сей день диктует стране критерии таланта во всех областях искусства и в ведущих направлениях науки. К концу 1920-х гг. ведущей официальной организацией СССР, поддерживавшей еврейскую диаспору, было ОЗЕТ — Общество землеустройства еврейских трудящихся. Несмотря на название, концентрировалась в его руководстве преимущественно еврейская интеллигенция и сочувствующие других национальностей. Ведь первостепенной задачей озетовцев была связь с мировой еврейской диаспорой для выпрашивания материальной помощи. Очень быстро озетовцы стали представлять культурную элиту столиц — т.н. творческую интеллигенцию. А потому без преувеличения можно признать озетовцев родоначальниками советской и современной российской интеллигенции, а Одессу — настоящей её прародиной. Учитывая органическое диффузионное слияние двух национальных культур — русской и еврейской, советскую культуру следует определить как единую русско-еврейскую культуру. Впрочем, рассказ о другом. Если одесская национальная интеллигенция, особенно творческая, покинула родной город, то почти вся уголовщина осталась и процветала. Одесса по-прежнему оставалась криминальной столицей, теперь уже Советского государства. Более того, местная милиция в значительной своей части сотрудничала с криминалом. Вот небольшое документальное свидетельство: «Яркой личностью был… писатель Александр Козачинский, повестью которого “Зелёный фургон” зачитывалась вся страна. И неудивительно, поскольку и милицейский, и преступный мир автор знал не понаслышке. В 1920 году он служил инспектором угро третьего района Одессы, был осуждён на три года концлагерей за должностные преступления, оправдан, восстановлен инспектором уголовного розыска первого района Балтского уезда. Затем, возмущённый взяточничеством, пьянством и беспределом “красных” милиционеров, он бросает службу и организует банду, которая совершает налёты на районные конторы, поезда и зажиточных хозяев. Атаман пользуется большим авторитетом у бандитов и местного населения — особенно среди немецких колонистов. В конце концов, Александр Козачинский сдаётся своему другу — инспектору угро, будущему писателю Евгению Катаеву*. Бандита приговаривают к высшей мере социальной защиты — расстрелу, который заменяют лишением свободы. В 1925 году Козачинского амнистируют, бывший атаман приезжает в Москву к Евгению Катаеву, работает вместе с ним репортёром в газете “Гудок”. А в 1938 году Козачинский выпускает повесть “Зелёный фургон”, где выводит себя в образе лихого налётчика по кличке Красавчик, а автора “Двенадцати стульев” Евгения Катаева-Петрова делает прототипом сыщика Володи Патрикеева»**. Здесь необходимо признать, что криминальный мир Одессы был искусственно романтизирован талантливыми писателями-озетовцами — И.Э. Бабелем, А.В. Козачинским, К.Г. Паустовским и др. Несведущей публике он по сей день представляется как уютный весёлый бедлам добрых фраеров и бонвиванов. В действительности же это был чёрный беспросветный мрак жестокости палачей и ужаса их жертв. В первые годы революции лидером одесского криминалитета был Мойше-Яков Винницкий (Мишка Япончик), впоследствии воспетый Исааком Бабелем. Собрав собственную банду, с начала 1917 г. он совершил несколько дерзких налётов на одесских богачей, после чего учредил Еврейскую революционную дружину самообороны, в которую пошла записываться одесская уголовщина. Мишка публично объявил, что отныне в Одессе будут грабить исключительно буржуазию и офицеров. Совместно с анархистами он учредил партию анархистов-обдиралистов и попытался официально ввести криминальный мир в политику. Партия Япончика, в частности, требовала прекратить самосуды над пойманными ворами-карманниками. В январе 1918 г. анархисты-обдиралисты поддержали большевиков, что не помешало им продолжать свои криминальные дела. Банда Япончика и грабила, и похищала, и совершала убийства. Так продолжалось всё время смуты, когда власть в городе менялась в среднем каждые два-три месяца, а то и чаще. В начале апреля 1919 г. в очередной раз утвердились большевики. Пользуясь поддержкой своего приятеля Г.И. Котовского, Мишка сформировал из уголовников отряд в составе 3-й Украинской советской армии. Название отряд получил пышное «Непобедимый революционный одесский железный полк Смерть буржуазии». Атмосфера там была такая, что в полк отказались заезжать даже самые ретивые большевистские пропагандисты — никто не желал рисковать жизнью. Достаточно сказать, что в советское время, снимая кинофильмы об анархистах, персонажи обычно наряжали по описанию красноармейцев из отряда Япончика — все в драных тельняшках, а на голове или грязный цилиндр, или ломаная шляпа-канотье. Сам Мишка щеголял в кожаной фуражке, офицерском френче и красных галифе*. Действовал полк в составе 45-ой стрелковой дивизии И.Э. Якира, в бригаде Г.И. Котовского. Большинство его бойцов дезертировали ещё до столкновения с врагом. К началу боев из 2200 «красноармейцев» оставалось 704 самых отъявленных вояк. Это не помешало полку в первом же бою у села Вопнярка (близ Раздельной) разбить петлюровцев. Украинские националисты удрали от еврейских беспредельщиков. Однако не долго торжествовали победители — конец победного дня и ночь. Утром оправившиеся от испуга украинские националисты напали на еврейских беспредельщиков. Последние частью сразу побросали оружие, а частью разбежались грабить окрестные сёла. По ходу дела им удалось захватить поезд, на котором Мишка Япончик вознамерился увезти своих героев в Одессу. 4 августа 1919 г. на станции Вознесенск поезд с бандитами был остановлен спецотрядом большевиков под командованием уездвоенкома М. Синкжова. Мишка вышел, чтобы переговорить по душам, но его попытались арестовать. Бандит вырвался, намеревался бежать, однако был застрелен на месте. Прочих уголовников, находившихся в поезде, арестовали: тех из них, кто был уличён в разбое, позднее расстреляли; кое-кого из арестованных засадили в лагеря за бандитизм, но некоторые сбежали и укрылись на одесских малинах. Уничтожение отряда Мишки Япончика нанесло тяжелейший удар по криминальному миру Одессы. Бандиты на время затихли. Этим-то и задумали воспользоваться в центральных структурах ВЧК. Ф.Э. Дзержинский решил, что пришло время покончить со столицей российских уголовников. Одесским органам правопорядка, не раз уличённым в сотрудничестве с городскими бандитами, Дзержинский давно перестал доверять. Ведь дело доходило до того, что бандиты, сидевшие в одесской тюрьме, с согласия начальника тюрьмы и начальника одесского уголовного розыска, по ночам выходили на свободу, грабили прохожих и квартиры, а к утру возвращались на нары. Преступники непременно получали свою толику от добычи, но основную часть дохода распределяло между собою милицейское начальство. Разобраться с одесским криминалитетом председатель ВЧК поручил москвичам — сотрудникам МУРа (московского уголовного розыска). К началу 1920-х гг. муровцы доказали свою способность решительно, жёстко и жестоко подавлять бандитизм. Они преуспели с этим в Москве, после чего законспирированные под банды группы муровцев стали направлять по всей стране в места особого разгула уголовщины. Задача у них была одна — выявлять и ликвидировать главарей банд и их обслугу. Первой в марте 1920 г. в Одессу направили группу Фёдора Яковлевича Мартынова в составе 79 человек. В течение месяца муровцы провели т.н. Одесский рейд. Часть чекистов проникли в местные банды под видом гастролёров. Встретили их скверно, но это не помешало выяснить малины нескольких шаек. Затем их заманили в ловушку — грабить управление водного транспорта. Там бандитов поджидала засада. Всего муровцам удалось тогда ликвидировать около восьмидесяти бандитов, в том числе восемь главарей. Так что успех был относительный. Группа Мартынова отбыла прочь не солоно хлебавши. Следующий заход был сделан в октябре-ноябре 1920 г. Зачистка началась с массовых облав в самых бандитских районах города — на Молдаванке, Сахалинчике, Больших Мельниках и на Пересыпи. В Холодной Балке произошёл настоящий войсковой бой. Батальону милиционеров противостоял отряд бандитов в сто человек с двумя пулемётами и несколькими десятками ручных бомб — гранат, не считая прочего огнестрельного оружия. После такого организованного сражения милиционерам разрешили свободный (без следствия и суда) отстрел бандитов и воров. После операций 1920 г. одесский высший криминалитет категорически запретил контакты с гастролёрами. Да и со своим ГубЧК отношения у бандитов значительно осложнились. И хотя к началу 1922 г. практически все главари одесских уголовников были вычислены и взяты под негласный контроль, точной информации о том, что творится в бандитском мире города, чекисты не имели. Никак не могли вычислить самого опасного бандита тех лет — по кличке Бриллиант. Обычно в Одессе в каждом районе города был свой авторитет — «хозяин». Бриллиант оказался первым и единственным криминальным авторитетом в истории, перед которым пасовал весь город. При этом в лицо его никто не знал — Бриллиант убивал всех свидетелей своих злодеяний и напрямую не общался с работавшей на него бандой. И тогда для выявления главного бандита в город была заслана особая «шайка» муровцев: они объявились как разведгруппа только-только эмигрировавшего из России в Румынию батьки Нестора Махно. Возвращения батьки братва действительно ожидала к лету 1922 г., так что появление банды гастролёров вполне подходило под уже имеющуюся информацию. Для большей достоверности в группу впервые была включена женщина — Маруся Климова*. Ходили слухи, будто Бриллиант падок на слабый пол. Однако вряд ли Марию намеревались сделать приманкой как женщину — внешне эта бой-баба на роль соблазнительницы никак не подходила. Бриллианта должно было привлечь иное. Одесской шпане девица представлялась Марусей Климовой, заправлявшей всеми делами в банде благодаря тому, что была любовницей её главаря. И только верхушка криминальной Одессы с ужасом узнала, что настоящее имя женщины Марго Дмитриевская. О Марго историки мало что знают. Зато в Одессе начала 1920-х гг. о ней складывались целые легенды. Коренная одесситка, рафинированная интеллигентка, папина девочка, Дмитриевская была дочерью городского инженера из дворян. В 1919 г. папу расстреляли большевики. Не имея средств к существованию, Марго перебралась жить в бандитский микрорайон Сахалинчик, что возле железнодорожного вокзала. Там она познакомилась с Нестором Махно и стала его постоянной спутницей жизни. Поговаривали, что кровожадностью Марго перекрывала всю «армию» батьки вместе взятую. В 1920 г. настоящая Дмитриевская вместе с Махно эмигрировала в Румынию*. В Одессе Махно по понятным причинам смертельно боялись — могущественный глава украинского крестьянства, он ненавидел евреев и буржуев, был для одесситов кому классовым, а кому и национальным врагом. Однако появление в городе его подруги казалось столь опасным, что город на какое-то время впал в ступор, и проверять легенду Маруси Климовой никто не решился. Сведения о дальнейших событиях отрывочные и не дают полную картину. Дело в том, что и в 2010-х гг. архивные материалы об этой операции ВЧК остаются под грифом «Совершенно секретно». Приходится ориентироваться на то, что просочилось в прессу. Предполагают, что через поддерживавших с нею связь уголовников Климова-Дмитриевская распространила слух, будто благодаря людям Махно имеет доступ к дореволюционной картотеке полиции на одесских бандитов. Ход был точный: Бриллиант явно имел дореволюционное криминальное прошлое и на картотеку клюнул. Чекисты и в самом деле передали Марусе настоящую полицейскую картотеку с бесценной информацией, она же отдала документы Бриллианту, после чего бандит признал женщину своим партнёром. Климовой была положена доля с доходов от контрабанды одесского порта. А вот дальше наступает очередь неразрешимой интриги. Пока что ясно лишь одно: операция по делу Бриллианта сорвалась, после чего бандит навсегда исчез из Одессы. Даже следа нигде не оставил. Известно также, что прослужив тридцать два года в органах госбезопасности на самом опасном фронте сексота — «подсадной уткой», Мария Прокофьевна Климова вышла в отставку всего лишь в чине капитана и без каких-либо правительственных наград. В Одессе же по сей день рассказывают о том, как никому, кроме любовницы, не известный внешне Бриллиант случайно застал Марусю в ресторане с его молодым соперником — бандитом по кличке Червень, который боролся с Бриллиантом за место короля одесских бандитов. Был скандал, была стрельба, но кто кого убил или ранил — не известно. В любом случае, умная тонкая операция муровцев сорвалась явно по вине отчаянно влюбившейся в главаря бандитов Маруси Климовой. Расхожим местом стала история о том, как прославленный полководец маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков, будучи сосланным в 1946 г. на должность командующего Одесским военным округом, задумал покончить с одесскими криминальными авторитетами, воспользовавшись гастролями в городе Л.О. Утёсова. Как видим, Жуков не был первопроходцем в таких операциях и лишь намеревался повторить опыт своих предшественников 1920-х гг. Правда, проку от таких расправ всегда было мало — гидра одесской уголовщины всякий раз возрождалась с новой молодой силой. Отголоском этой истории является прославленный шлягер «Мурка», воспевший страстную любовь сексота МУРа Маруси Климовой и короля одесских бандитов таинственного Бриллианта.
|
