Рейд особого назначения подразделений внутренних войск НКВД СССР в Западный Китай в апреле 1937 года
 |
Советским военнослужащим не раз приходилось защищать интересы своей страны и ее союзников далеко за ее пределами. Испания, Халхин-Гол, Корея, Вьетнам, Ангола и Афганистан известны всем. Но есть еще немало славных страниц в боевой истории русского воинства, все ещё неизвестных широкой публике. Одна из них – Синьцзянский поход, в котором советские бойцы не только защитили наши границы, но и отстояли территориальную целостность Китая. Беспокойная провинция Западный Китай (или Восточный Туркестан) – Синьцзян всегда играл особую роль в советско-китайских отношениях. Это была своего рода буферная зона между двумя государствами. Хотя бы потому, что данная китайская провинция имела очень протяженную границу с СССР, более двух тысяч километров. Причем из Синьцзяна открывался кратчайший путь к таким глубинным советским регионам, как Казахстан, Западная Сибирь, Урал. Поэтому, окажись в Синьцзяне войска вероятного противника, и в СССР не осталось бы безопасных районов. Вот почему, когда в апреле 1937 года на юге Синьцзяна вспыхнуло антиправительственное восстание, руководство провинции, не имея сил для самостоятельной борьбы с повстанцами, обратилось за помощью к советскому правительству. И помощь была оказана. Уже в июле 1937 года в район восстания с территории СССР было переброшено несколько полков НКВД и Красной армии с артиллерией и бронемашинами, которые поддерживала авиагруппа численностью до 25 самолетов. Три танкиста в халатах В июле 1937 года командир Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения имени Дзержинского войск НКВД (нынешняя ОДОН) комбриг Торощин получил приказ: с соблюдением строжайшей секретности подготовить танковое подразделение для участия в «длительных учениях в условиях горного лагеря». Место и время проведения «маневров» не оглашались. Формирование отдельной сводной танковой роты проходило в сжатые сроки. Её боевой состав 21 танк – весьма мощный бронированный кулак, способный решить поставленные задачи в условиях Восточного Туркестана. И уже в сентябре 1937 года танковая рота выгрузилась в Киргизии на станции Кант. Танкистам сообщили, что они поступают в распоряжение полковника Норейко, возглавляющего одну из двух особых групп войск, которая, как оказалось, уже перешла границу с Китаем и находилась в Синьцзяне. Затем красноармейцев переодели в «обмундирование особого заказа», которое более походило на одежду местного населения, проживавшего по обе стороны государственной границы, – одинакового покроя халаты и шапки характерной для этой местности формы. Так были одеты многие военные формирования повстанцев. Брать с собой в поход какоелибо снаряжение с советской символикой категорически запрещалось. Шайтан-арба – чёрт с телегой Войдя в провинцию Синьцзян, танки сразу же включились в боевые действия. Они поддерживали конную группу полковника Норейко. Благо тактико-технические данные именно этих боевых машин как нельзя лучше подходили для сопровождения кавалерии. Танк БТ-7А – «быстроходный артиллерийский танк» – колесно-гусеничный, со скоростью движения на гусеничном ходу свыше 50 километров в час, на колесном – до 72 километров. Там, где позволяли условия, то есть была твердая почва, траки снимались, и боевые машины на колесах-дисках мчались вперед с огромной скоростью, повергая в дикий ужас повстанцев и местное население. Вооружение почти что не применялось,, так как сам вид стремительно мчащихся в клубах пыли «дьявольских железных колесниц» приводил противника в состояние ступора и действовал деморализующе. Мятежники в открытый бой с дзержинцами не вступали. Сопротивление пытались оказывать только в укрепленных населенных пунктах, которые называли крепостями. Но для танков они не являлись серьезным препятствием. Стальные машины легко пробивали деревянные ворота и рушили глинобитные стены. Завидев, как легко танки врывались в их так называемые крепости, её защитники бросали оружие и, закрывая руками голову, с воплями «Шайтан-арба!» падали на землю. Вспоминая поход в Синьцзян, один из участников той экспедиции подчеркивал, что «финалом оперативнобоевой деятельности конной группы и входившей в ее состав танковой роты было пленение крупной группировки противника у границы с Индией и захват большого каравана с награбленным имуществом (до 25 тысяч верблюдов и ишаков)». Среди трофеев находилось огромное количество ценностей – драгоценных камней, золотых и серебряных изделий. Все это было переправлено в СССР на специально прилетевших с этой целью транспортных самолетах. Посадочные площадки для них спешно готовились дзержинцами: они укатывали грунт траками танков и обеспечивали безопасность при погрузке и отправке самолетов. Возвращение отважных танкистов на родину оказалось не менее сложным, чем сам поход в Синьцзян. Спустя несколько месяцев, в октябре 1938 года в газете «Правда» вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении участников легендарной операции. В нем было ни слова о её истинных мотивах. Текст данного указа был нейтральным и звучал так: «За образцовое выполнение специальных заданий правительства по укреплению оборонной мощи Советского Союза и за выдающиеся успехи и достижения в боевой, политической и технической подготовке соединений и частей Рабочекрестьянской Красной армии и войск НКВД». Поручик НКВД В начале 1943 года центральные власти Китая смогли все-таки вырвать власть у руководства провинции, лояльного СССР. Что сразу сказалось и на положении советского контингента. «Вся пресса как в центре, так и на местах находится под контролем Гоминьдана, которая всячески критикует руководство и порядок, существовавший до 1942 года, восхваляя руководство и гоминдановские идеи, проводящиеся в Синьцзяне после 1942 года... Пресса в своей пропаганде систематически проводит антисоветскую линию, не брезгуя и клеветой на СССР. Выступающие на собраниях уездные руководители, полицейские чиновники, командиры подразделений прямо заявляют, что Советский Союз хотел колонизировать синьцзянские народы, но благодаря вмешательству центрального правительства Китая этим народам удалось освободиться...» – говорилось в одном из сообщений НКВД. Этот антисоветизм не мешал находиться в 1941–1944 годах в городе Хами авиационному заводу, который охранялся 171-м отдельным батальоном войск НКВД, одетым в белогвардейскую форму. Сформированный в январе 1941-го, он был в феврале того же года переброшен в Синьцзян и дислоцирован в его столице – Урумчи, где занимался охраной находившегося там советского авиационного завода и геологических партий, разведывавших недра северо-западной части Китая. У красноармейцев и командиров батальона были звания, принятые в русской армии. Лейтенанты именовались подпоручиками, а майоры – капитанами. Даже политруки имели «старорежимные» чины, причем если лейтенант становился подпоручиком, то политрук, звание которого в Красной армии соответствовало лейтенантскому, почему-то получал более высокий чин – поручика. Задолго до перехода на новую форму одежды в 1943 году здесь носили не общепринятые в Красной армии «треугольники», «кубики» и «шпалы», а лычки и звездочки на погонах. Поэтому, когда в конце 1943 года батальон вернули в СССР, его не стали «переодевать». Таким образом, в течение длительного периода (1933– 1935 годы, 1937–1942 годы, 1944–1946 годы) на территории Западного Китая осуществлялись специальные операции с широким участием частей Красной армии, НКВД, органов государственной безопасности Советского Союза, позволившие не только обезопасить в это непростое время юго-восточные границы нашей Родины, но и сохранить территориальную целостность Китая.
Подготовил Борис АНАТОЛЬЕВ
«Ветеран янтарных рубежей», № 5 (64) – октябрь 2025 Газета ветеранов органов госбезопасности по Калининградской области |
