Трагедия беженцев
 |
Трагедия первая. Великая война А началось все в Первую мировую войну, во время Великого отступления 1915 года. Не скажу, что в этом была нужда, скорее наоборот, война еще была относительно цивилизованной, но пропаганда уже работала, и люди боялись. Боялись немцев и австрийцев и бежали на Восток, по сути, в никуда. Нельзя сказать, что государство не делало ничего, еще 14 сентября 1914 года создан Комитет Великой Княжны Татьяны Николаевны для оказания помощи пострадавшим от военных действий. И он работал в меру сил и возможностей. Но к такому не готовились, только Варшаву и лишь в сентябре 1914 года покинуло 260 тысяч человек. А с весны 1915 года количество беженцев начало расти кратно. И делились они на несколько групп – стихийные, организованные и принудительные. Стихийными считались те, кто покидал свои дома в зоне боевых действий с целью вернуться после окончания боев. Таких было много, но какого-либо яркого следа они не оставили. Люди уезжали, как правило, на несколько десятков километров, дабы вернуться через месяц-второй домой, когда все утрясется, и та или иная сторона в этой местности возьмет верх. Такие беженцы сталкивались со значительными трудностями, только если возвращение становилось невозможным. Им пытались оказывать помощь, но... До 30 августа 1915 года не существовало даже закона о беженцах, и только после года войны его подписал Николай II: «Беженцами признаются лица, оставившие местности, угрожаемые неприятелем или им уже занятые, либо выселенные распоряжением военных или гражданских властей из района военных действий, а также выходцы из враждебных России государств». Чем легализовал еще один вид беженства – вынужденное. Еще в 1914 году в прифронтовой зоне начался поиск врагов: «…в громадном большинстве даже не беженцы, а выселенцы, так как покинули свои родные места не по собственной воле, а по распоряжению и под давлением военных властей». Всего с прифронтовых губерний было выселено 500 тысяч немцев и 1 миллион евреев по подозрению в прогерманских настроениях. Немцев, большинство из которых занималось сельским хозяйством, выселяли в депрессивные губернии, например в Вятку, а евреев – в пределах черты оседлости. Дабы остановить вакханалию принудительного выселения, пришлось издавать приказ Верховного Главнокомандующего № 524 от 26 июня 1915 года: «Я не допускалъ и не допущу никакихъ послабленій, но предваряю, что на всякое подпольное обвиненіе лицъ ни въ чемъ неповинныхъ или только носящихъ нерусскую фамилію и честно несущихъ службу, во славу Царя и Родины, Я буду смотрѣть, какъ на недопустимую попытку внести смуту въ рядахъ нашей доблестной арміи или среди населенія театра военныхъ дѣйствій». И только этим удалось остановить поиск «пятой колонны» и «врагов народа». Тем не менее – из общего числа беженцев в 5 миллионов, каждый третий – вынужденный. Добровольные же беженцы – это те, кто бежал с занятых противником территорий. Из нерусских национальностей чаще всего беженцами становились латыши. Беженцам помогали, вдоль основных трактов создавались врачебные и питательные пункты, бараки для отдыха. Только на станции Сухиничи в сентябре 1915 года бесплатный горячий обед получили 33 500 человек. После размещения беженцам был положен паек (продовольственный и квартирный) в размере 7 рублей на взрослого и 3,5 рубля на ребенка. Помимо того, полагалось 20 рублей в год на одежду. Но с учетом огромной нехватки средств, скоро начали хитрить. Так, в Нижегородской губернии средства на одежду выделяли только в губернском центре, снимали с работающих и тех, кто отказался от любой работы, все виды пайка... А дальше грянула революция, и всем стало не до беженцев. Трагедия вторая. Гражданская война О беженстве же в годы Гражданской войны говорить тяжело: только в эмиграцию внешнюю уехало более 2 миллионов человек, о беженстве внутреннем четких цифр нет. Бежали с окраин в центр, и наоборот – с центра на окраины, бежали от большевиков и к большевикам, в 1921 году бежали от голода... Помощи, в связи с полным параличом государственности, почти не было, только на уровне местного самоуправления. Так, в Екатеринодаре, в который при стотысячном населении прибыло 40 тысяч беженцев, и красные, и белые пытались расселять их по деревнях. Бесполезно. В деревнях горел свой конфликт между казаками и иногородними. Началось недоедание, полыхнули тиф и холера, беженцы голодали и проживали в непригодных для этих целей помещениях. В итоге ни красные, ни белые, сменявшие друг друга, ничего лучше, чем эпизодические раздачи продуктов и запрет на въезд в город некоренных жителей, придумать не смогли. В других городах было не лучше, только в Екатеринбург и лишь в 1918 году прибыло 50 тысяч беженцев, в Челябинск – 150 тысяч. Ни разместить, ни прокормить их местные власти не могли. Все вышеизложенное беженство – политическое, когда люди бежали от неподходящей им власти, благо выбор был богатый. А было еще беженство голодное: 1. Горожане бежали к родственникам в деревни, где была еда. Число не поддается учету, никакой регистрации в принципе не проводилось, от слова вообще. Только население Петрограда уменьшилось в два раза. 2. Крестьяне с голодающего Поволжья бежали куда глаза глядят. Например: «…голод 1921 года произвёл колоссальный сдвиг беженцев с Поволжья. Горская республика не избежала этого общего движения, сюда из всех местностей направлялись значительные группы голодающего населения». Ложные слухи об «изобилии хлеба» привели туда голодающих с Поволжья, Ставрополья, Дагестана. К концу июня 1921 года в Горской республике находилось 22 тысячи беженцев, в июле – на 16 105 больше, в августе к ним присоединились ещё 10 тысяч, в декабре 13 тысяч человек. Если первая волна переселенцев оказалась относительно «благополучной», то прибывшие позже были полностью истощены и больны».
А последним аккордом беженцев первой четверти XX века стала эвакуация Владивостока осенью 1922 года, когда город покинуло 19 тысяч человек. Многие из них до войны жили в столицах и Западных губерниях. Урок Стронув лавину высылкой подозрительных национальностей, Российская империя с беженцами в итоге до конца не справилась. Главной ошибкой стали попытки помогать, а не интегрировать, и отсутствие четкого плана эвакуации. Справедливости для – такого не предполагал никто, ни масштабов войны, ни размеров надвигавшегося явления. Итогом стало обострение социальных противоречий. В годы Гражданской же на уровне властей с явлением не боролись, как из-за слабости самой власти, так и отсутствия ресурсов. Местные усилия разбивались о нехватку всего, а где более-менее налаживалось, туда начинался усиленный приток новых беженских волн, губя на корню все усилия. Выводы власти, надо сказать, сделали, и эвакуация Великой Отечественной войны проходила гораздо более организовано. Но об этом в следующий раз.
Автор: Роман Иванов
|
