Сергей Глазьев: У нас чудовищная экономическая катастрофа
 |
Вскоре после того, как Российская академия наук (РАН) начала выступать с программой смены экономической парадигмы в стране, а публично защищать нынешнюю модель пришлось Анатолию Чубайсу, мы стали свидетелями так называемой «реформы» академии по все большему ограничению ее полномочий. Последний инцидент — срыв выборов президента РАН и попытки переподчинить избрание напрямую главе государства. Как считает академик Сергей Глазьев, реформа РАН дает результаты, обратные официально заявлявшимся, но ученые еще могут поставить экономику на правильные рельсы. Сергей Юрьевич, расскажите, пожалуйста, о последних событиях в РАН, что за процессы идут и как академики их оценивают? Реформа, которая была навязана Академии наук несколько лет назад, фактически не достигла своих результатов, а имела прямо противоположный эффект. Ожидалось, что работа ученых будет освобождена от чрезмерной опеки, хозяйственно-бюрократической нагрузки по управлению, однако, на самом деле, произошла очень серьезная бюрократизация работы академических институтов. Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) ведет себя как вышестоящая структура и заставляет ученых писать бесконечные отчеты, которые чиновники этой организации не в состоянии даже понять и разобраться в них. Мелочная регламентация, формализм и сверхбюрократизация очень серьезно мешают научному процессу, усложняя, а не упрощая работу ученых. Что делать в этой ситуации? Я думаю, что нужно вернуться к тем принципам, о которых говорил президент, когда замышлялась реформа, и добиться правильной субординации. Есть руководство Академии наук, оно определяет основные направления фундаментальных исследований, а ФАНО должно быть сервисной организацией, которая работает в рамках обязанностей, определенных президиумом РАН. Все-таки как Вы оцениваете ситуацию с выборами президента РАН — что происходит? Никак не оцениваю. Выборы нам сорвали. Как Вы считаете, тормозит ли реформа РАН модернизацию экономики, создание 25 млн высокотехнологичных рабочих мест — того, к чему не раз призывал президент? Реформа к этому отношения не имеет, потому что если говорить о вкладе РАН в экономическое развитие, то здесь нам остро не хватает механизма коммерциализации научно-исследовательских разработок. Этот механизм должен включать в себя венчурные фонды, банки развития, инвестиционные фонды. Если бы ФАНО занималось созданием механизма внедрения научных достижений в практику, то это было бы очень хорошо. Вместо этого чиновники занимаются мелочной регламентацией по использованию имущества. Здесь можно без чиновников разобраться, как эффективно использовать имущество. А вот задача организации продвижения научных результатов в практику — как раз функция правительственных ведомств, которая сегодня пробуксовывает. Поэтому вопрос о том, почему открытия наших ученых внедряются по всему миру, но только не у нас в стране, это вопрос не к Академии наук, а вопрос к работе Правительства, Центрального банка, которые формируют экономическую политику и ответственны за то, чтобы создавать условия. Кстати, о внедрении разработок и отношении к ученым за рубежом. Пока у нас ограничивают функционал РАН, Китай занялся активным возвращением своих ученых из США, об этом на днях писала китайская пресса. Не пора ли нам заняться тем же? Китай занимается этим давно и успешно, у нас тоже предпринимаются попытки. Но здесь главное даже не финансирование научных работ, а для наших зарубежных коллег существует система грантов, которая стимулирует их возвращение в российские учебные, научные организации, главное — практическая реализация, о чем я уже говорил. Ученому ведь очень важно видеть результат своей работы на практике. Сегодня между фундаментальной и прикладной наукой во многих отраслях знаний фактически барьер стерт, и вчерашние научные лаборатории повсеместно становятся преуспевающими фирмами. Для того, чтобы российские умы не «экспортировались», а, наоборот, возвращались в Россию, очень важно создание благоприятной среды для инновационной активности. Последние месяцы обсуждаются разные экономические стратегии, мейнстрим — это, видимо, стратегия Кудрина, но есть и другие, в том числе та, которую предлагала РАН. Сейчас можно ли сказать, что ученые привлечены к этой работе или, наоборот, оттеснены от нее? У ученых РАН всегда была и есть позиция, основанная на научных знаниях о закономерностях экономического развития. Она, к сожалению, не востребована органами государственной власти уже 25 лет. Те рекомендации, которые последовательно отстаивает академическая наука, доказали свою практическую эффективность, проявились в экономическом чуде Китая, в ряде других стран, где ведется разумная экономическая политика. Наша экономическая политика ведется в угоду компрадорской олигархии, спекулянтам и западному капиталу. Мы следуем по траектории МВФ, у которого задача — не экономический рост, а создание благоприятных условий для движения американского капитала по всему миру. Везде, где МВФ работает, мы видим экономические катастрофы. Наша страна здесь не исключение, а один из типичных примеров следования рекомендациям МВФ, в результате чего снижается инвестиционная активность, падает производство, но зато экономика «успешно колонизируется» западным капиталом. У нас уже больше половины промышленности принадлежит нерезидентам. Если цель заключается в том, чтобы из России сделать колонию для западного капитала, то политика, проводимая на протяжении 25 лет у нас, можно сказать, очень успешна. Но она не имеет никакого отношения ни к национальным интересам, ни к задачам экономического развития. Если цель — экономическое развитие, то что нужно делать? Нужно внедрять не рекомендации МВФ, а рекомендации ученых РАН, которые основаны на понимании закономерностей экономического развития, знании международного опыта и блестяще себя зарекомендовали экспериментально. У нас прекрасный, уникальный в экономической истории эксперимент — мы одновременно с Китаем начинали реформы по переходу от директивной к рыночной экономике. Китай совершил экономическое чудо, сегодня производит уже в шесть раз больше продукции, чем мы, а у нас самая чудовищная в мировой истории мирного времени экономическая катастрофа. Есть наглядные подтверждения, по которым можно говорить, какая концепция правильная, а какая — нет. Хотите сказать, что несостоятельность нашей концепции уже доказана? Несостоятельность либертарианской концепции вашингтонского консенсуса получила экспериментальное подтверждение в России, а концепция интегральной экономической политики, сочетающей планирование и рыночные механизмы, дала блестящие результаты. Что еще нужно для доказательств, я не понимаю.
Автор: Сергей Глазьев |
