ТАК И БУДЕМ ОБИТАТЬ В НОРАХ?

Время от времени в средствах массовой информации появляются сообщения о наступившем, якобы, долгожданном переломе в экономике. Однако населением эти сообщения встречаются с большим сомнением. И есть отчего сомневаться. Налогоплательщик, как принято в настоящее время именовать население, (у многих язык не поворачивается применить термин «гражданин») понимает, что без коренного перелома отношения законодателя к нему, налогоплательщику, никогда не начнется процесс устойчивого подъема экономики на основе частной инициативы.

Если обернуться назад, в историческое прошлое, мы обнаружим, что небо над налогоплательщиком никогда не было безоблачным. Случались прояснения, да и только. На Дальнем Востоке такое «прояснение» связывают с началом столыпинской аграрной реформы. Третья и четвертая волны переселения крестьян в Приморье и Приамурье (по классификации известного историка и краеведа Ю.В.Аргудяевой – это 1906-1917 годы)  проследовали в более благоприятных условиях. Еще бы! Крестьянские наделы часто превышали 100 гектаров (предусматривалось выделять 18 га на «душу мужского пола»). Да еще помимо отведенных участков, крестьяне пользовались свободной землей по своему усмотрению, чему способствовало обилие свободной земли. Современники отмечали, что такие традиции формировались также в Сибири ХVIII– XIXвеков, где крестьяне отличались зажиточностью, в особенности, старообрядцы.

Но и в те времена правительство пресекало свободное расселение в стране. Даже после земельной реформы 1861 года и приобретения незанятых дальневосточных земель, чинились различные препятствия свободному переселению, и даже было определено уголовное наказание за это деяние. Близорукая государственная политика объяснялась и оправдывалась сиюминутными интересами и боязнью демократических преобразований. Право населения свободно распоряжаться землей всегда было предметом политических спекуляций.

Идея «общинного» подхода к решению социально-экономических проблем, напрямую связанная с крепостнической традицией, по-видимому, так глубоко засела в головы законодателей, что потребуется длительное время для «вызревания» противоположной идеи – признания естественных прав человека.

История помнит, как развивался этот процесс. Большевики, захватив власть, не изобрели ничего нового. Политические репрессии сочетались с не менее жестокими репрессиями экономического характера: единый 60-процентный налог на сельхозпродукцию дополняли налоги с посевной площади, культсборы, займы, самообложение и т.д. Доведенные поборами до отчаяния, уссурийские (бикинские) крестьяне в 1932 году подняли мятеж, который был жестоко подавлен большевиками. Репрессии продолжались вплоть до 1938 года.

Особенностью отечественного «крепостного права» было ограничение свободного передвижения населения по стране, сочетающееся с лицемерными заявлениями о гарантиях прав и свобод, для чего в «конституциях» были скрупулезно перечислены «права». 27 декабря 1932 года ЦИК и СНК СССР принимают постановление «Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и об обязательной прописке паспортов» и «Положение о паспортах», ставшие поработителями многомиллионного крестьянского населения, да и не только крестьянского.  Крестьянам долгое время вообще не выдавались паспорта. Ныне действующие «Положение о паспортах» и «Некоторые правила прописки граждан» были приняты лишь в 1974 году. «Декларация прав человека», подписанная СССР в 1968 году, вступила в силу на территории СССР в 1976 году. Если учесть, что паспорта крестьянам закончили выдавать в 1981 году, легко понять, что реформа крепостного права растянулась в России, с легкой подачи большевиков, на 120 лет! Можно ли считать окончательной эту дату?

Крепостничество нужно отнести к национальному бедствию. Современное «крепостное право» восходит к исторической традиции методами внеэкономического принуждения решать социальные задачи, регулировать или стимулировать желательное для временщиков поведение того или иного «физического лица» или налогоплательщика. В этом смысле намерение законодателей помимо паспортов наделить каждого из жителей России с рождения идентификационным номером учета, как потенциального налогоплательщика, вызывает протест у нормальных людей. Очевидно, что данная мера (клеймо или тавро, как хотите) не явится стимулом самодеятельности населения, а наоборот, как всегда, станет еще одной, может быть, не менее трагической, чем паспортная система, вехой в истории развития крепостнической идеи. Вам не страшно, налогоплательщики, граждане, люди?!

За примерами не надо далеко ходить. Пройдите по берегам Амура или любого его притока на российском берегу. Вы обязательно повстречаете хижины и землянки, скрытые в укромных местах, обнаружите следы разрушенных построек и обвалившихся нор, «самовольно»  вырытых населением – не пришельцами, а «хозяевами страны». Но почему украдкой, по-воровски, и кто разрушил?

Читатели помнят из сочинений путешественника В.К.Арсеньева, как ревностно-бережливо относилось коренное население и русские путешественники к постройкам, встреченным в тайге. Никому и в голову не приходило разрушать их. Но большевики установили свои порядки. По сообщению военного изыскателя, подполковника К.В.Алексеева, в 30-х годах изыскателям предписывалось разрушать фанзы, встреченные в тайге, чтобы не укрылся «враг народа», чтобы не паразитировал «асоциальный элемент», чтобы не обогатился отшельник, украдкой откусив кусочек от огромного, зачерствелого пирога, на бескрайнем «общенародном» столе.  В 60-70-х годах, по-видимому, по этим же причинам даже сжигали стожки сена, скошенного населением самовольно, «не в установленном месте». Ретивыми службистами разрушались или сжигались хижины, землянки, норы,  «самовольно» вырытые населением в местах рыбной ловли или сбора дикоросов. Старообрядцы, проживавшие в 30-х годах на берегах Амура, говорили:

-Обещали, что земля будет ваша, а когда пришли, оказалось: земля наша, а на земле ничего не моги тронуть; вода наша, а в воде ничего не смей взять, пей ее и только. Но землю есть не будешь…

Чего стоят современные «садовые товарищества» – уродливая консистенция и зеркало личного бесправия! Ну не желают люди обитать в такой тесноте! Зато все «на виду» и «под контролем». Случись что… И вновь в средствах массовой информации экзальтированными журналистами-гуманистами перепевается старая большевистская байка о негуманном садоводе (либо крестьянине, кулаке-мироеде), «жадно»  защищающем свою собственность всеми доступными способами защиты, и бедном воре - неимущем пролетарии, в чем он совсем не виноват. Причем, собственность носителя «буржуазной психологии», оказывается, добыта тяжким трудом, да это не в счет.

Свободное расселение на незанятых территориях во все времена являлось началом роста личного благосостояния, условием развития страны и т.д. До каких же пор наш народ так будет унижать себя: в преддверии XXIвека промышлять в землянках и норах, таиться в хижинах? Пусть будут и шалаши (у каждого свои пристрастия), но зачем их разрушать? Не лучше ли пойти навстречу «пожеланиям трудящихся», заявленным в форме «самовольного» строительства и узаконить такую практику? Единственной платой при этом вменить такому застройщику в обязанности содержать в чистоте и порядке прилегающую территорию. Мы уверены, что взамен нор появятся прелестные охотничьи домики, а вместо равнодушия – чувство ответственности и уважения к чужой собственности, подкрепленное законом о ее неприкосновенности. То же самое касается непосильных налогов, приводящих лишь к увеличению полицейского и налогово-карательных корпусов, еще большему разрастанию бюрократического аппарата государственного контроля и учета.

Все это звенья одной цепи – свидетельство утери чувства здравомыслия законодателем, поддавшимся гипнотическому воздействию различных зарубежных методик, схем и путей развития. А все так просто: ничего не надо выдумывать, надо лишь дать возможность населению свободно развивать свою инициативу, строить дома, кто где пожелает, садить деревья и, как итог уверенности в неотъемлемости своих прав, растить детей: чем больше, тем лучше для страны.

А. М. Мурашев,

краевед, путешественник, член Приамурского

географического общества