Один такой случай. Повесть

–Товарищ следователь, ну, товарищ следователь, ну, какая я пьяная? Поймав взгляд понятых из своих соседей- сельчан, Оксана тут же уточнила:

 –Не буду отрицать: выпила. 23 февраля. День Советской Армии. Что, не имею права выпить? Имею!

 –А дети, почему голодные? Смотри, сидят, как один: волчатами смотрят на тебя! – вступила с нею в диалог.

 –Это они вас боятся и на вас так смотрят. Дети! Вы боитесь эту тетю? На вопрос матери дети дружно отрицательно покрутили головой из стороны в сторону.

 –Что вы сидите такие грустные? Кушать хотите? Сейчас сварю. Пойду у тети Наташи займу хлеба, сковороду, нажарю вам картошки. Вы что такие?

 –Папу убили, – ответил старший, 8-летний мальчик.

 –И что? – пьяным голосом по-философски вопросила мать, – пусть не лезет. Приревновал он, видите ли!

 –Слушай, мать, слова подбирай! С детьми разговариваешь, – оборвал Оксану участковый.

 –Товарищ следователь, товарищ, – опять принялась за свое Оксана, – вы забираете моих детей? Не отдам! Я не пьяница. Немного выпила. Ну, и что, продуктов нет. Они не хотят есть. Не голодные.

 –Детей я забирать не буду. Это не входит в мои функции. Но за ними уже едут. Из ДКМ. И представление я уже написала, от руки. Пишу, что не справляешься ты со своими материнскими обязанностями: пьешь.

 –Не пью! Выпиваю.

 –Не работаешь.

 –Работаю. Я – в декрете.

 –Гуляешь по деревне с каждым встречным.

 –Вот уж, это ложь. Ревновал меня покойничек. Но я ни-и-и с каждым встречным.

 –Детей не кормишь.

 –Кормлю. Утром вот картошку варила. Вон в той кастрюле. Там много было. На весь день. Видите, пусто, всё съели.

 –Вижу, что пусто. Детей без отца оставила.

 –Нет, вы давайте конкретно. Я, что ли, оставила? Чего он на нож полез? Сам полез. Я ж всё видела. Нечего было на нож идти. Сам он. А Петька, что? Парень хороший, ласковый, – пьяная женщина захихикала, – не то, что мой... Она махнула рукой.

 В окно было видно, как перед воротами дома остановилась автомашина «ГАЗ-67», из которой вышли три женщины: из ДКМ Рая в форме, из комитета образования и из отдела опеки. Женщины друг за другом по тропке в снегу направились к дому.

 Я буду выполнять роль представителя прокуратуры, осуществляющего необходимый в таких случаях надзор за соблюдением законности при временном изъятии детей у матери.

 Оксана, почуяв неладное, как волчица, пересела к детям. Взяла на руки младшую девочку, стала гладить её по голове, перебирая воздушные волосики пальцами. Девочка на ласку прижалась к материнской груди.

 Дверь распахнулась. На пороге инспектор Рая в форме сотрудника милиции.

 –Не отдам! Не отдам, – закричала Оксана.

 Участковый молча подошел к ней, забрал ребенка, передал на руки Рае, затем громко произнес:

 –Так, дети, быстро одевайтесь. Вот эта тетя Рая сегодня вас покормит, и весь вечер будет вашей мамой.

 При этих словах Оксана заплакала навзрыд, приговаривая, какая у неё несчастная вдовья доля, какая она остаётся сиротинушка, одна на целом свете. Дети испуганно смотрели на мать, но молчали, сбились в кучку и стояли, прижавшись друг к другу. Старший снимал с вешалки одежду каждого и по очереди одевал младших братьев и сестер.

 –Товарищ следователь! Товарищ следователь, что мне делать? Как мне жить без детей? Мои любимые-е-е, – голосила Оксана. Из неё выходило спиртное, через крики и слезы, осознание потери: мужа, детей, семьи...

 –Я буду зарабатывать. Я докажу.

 –Кому ты собираешься доказывать и что? Ты себе, прежде всего, докажи, что без водки хоть день проживёшь. Да без кобеля сельского! – вмешалась в вопли Оксаны соседка тетя Наташа, она же и понятая, по случаю.

 –Докажу, докажу, – рыдала мать.

 –В общем, так, Оксана. У тебя на всё про всё шесть месяцев. Не приведешь себя в божий вид, не видать тебе твоих детей. Усыновит кто- нибудь, не найдешь потом. До свидания!

 Мы вышли на улицу из этого грязного неухоженного дома, в котором как будто никогда не проживала женщина. Я подняла глаза к небу. Оно хмурилось, и было обложено ровной пеленой дымчатых облаков. Морозно. Скоро пойдет снег и станет теплее.

 Прошло два года. Я находилась за своим рабочим столом, когда в дверь постучали:

 –Можно к вам? – вежливо и тихо спросила милая на вид женщина, в пальто по фигуре и вязаной шапочке.

 –Я вас вызывала?

 –Нет, я сама пришла.

 –Проходите. Присаживайтесь. Вы что-то хотели?

 –Мне нужно, чтобы вы подписали моё заявление.

 –Заявления я только разрешаю, а не подписываю.

 –Вы не помните меня? Я – Оксана. Помните? Моего мужа зарезал мой полюбовник. Вы у меня детей забрали.

 –Я забрала? Я не забирала – там комиссия приезжала. Так это вы, Оксана? Вас не узнать!

 –Вот и корешки расчетные из совхоза привезла. Смотрите, по 350 рублей средний заработок. Мои грамоты. Подпишите заявление, что вы не против, чтобы мне детей вернули.

 –А их не усыновили за это время?

 –Нет. Я всё время к ним ездила. Выпивать сразу бросила. Отрезвили меня тогда ваши слова: «приведи себя в божий вид». Детей навещала, заботилась, просила администрацию, не отдавать никому на усыновление. Люди там хорошие. Подпишите заявление!

 –Не нужна вам моя подпись. Вам и так детей вернут, если вы изменились. Надеюсь, навсегда?

 Такой случай стал в моей практике единственным.

Пысина Галина Александровна, старший советник юстиции, член Союза писателей России, член СВГБ по ДВ региону