"Стихи - 2016" Александры Ирбе
 |
Саша Ирбе – поэт и режиссер, исследователь литературы XX-ого века, стипендиат "Года литературы 2015", лауреат Грушинского фестиваля в номинации «Поэзия», автор 5 поэтических книг. Окончила Кировский колледж культуры (режиссура), Литературный институт им. А. М. Горького (семинар И. Волгина). Член МГО Союза Писателей России. Подборки стихов выходили в журналах «Литературная учеба», «Юность», «Московский вестник», «Пролог», «Волга – XXI век», «Кольцо А» и др.
Маше
Бывают люди, в ком душевный свет неугомонен и невероятен. И в них - как жизнь не бей - а злости нет; нет грусти, лжи и прочих гнусных пятен.
Вот и подруга светлая моя (тринадцать лет, как мы уже подруги), обид не вспоминая даже дня, спешит ко мне - протягивает руки.
Не больно ей - а больно мне сейчас: что б раньше в жизни не происходило, она в такой оказывалась час, когда и жить. и думать трудно было.
Всегда, как мама, встретит, всё простит, родной сестрой утешит и услышит. (Закат над серой комнатой висит и небо алым блеском солнца дышит.)
Не спросит Маша: что же я была такой далекой, если ей случалось печальной быть, и сущий бред несла, когда ее валила с ног усталость.
Спасибо, Маша, среди всех дорог, идущих по затравленному кругу, тебя, я знаю, присылает Бог, твоей свою протягивая руку.
Другие удивляются, язвя: "Где для улыбки ты находишь силы?!" - Не улыбаться – это грех, нельзя, раз жизнь такою дружбой одарила.
Я УСТАЛ!
«Я устал!» - Кому, какому свету?! . Здесь кричи, хоть тысячам - хоть стам, не дождешься, дядечка, ответу, даже если до смерти устал.
Думаешь, в глазах блатных прохожих есть хоть грош звериного родства?! Не поможет, дядя, не поможет! Твой упрек почти до озорства.
За Садовым душу схоронили, за Могильцы сердуце увезли… Эти люди многое забыли, что б другие люди не смогли.
От Китай-городского проезда до Покровки - сырость мостовых. Дядя, здесь особенность уезда вдрызг живущих – только не живых.
Пясть метро и узость километра до бульваров, ширость - до Кремля. «Я устал!» - здесь для дождя и ветра и других убогих, может, для…
У Москвы церквей необозримо, у людей забот невпроворот. Дядя. им, поверь, бегущим мимо, тоже б приоткрыть сегодня рот,
закричать без дела и без толку (скольким эта фраза режет грудь): «Я устал!» - с отчаянностью волка, хочется весь мир перевернуть.
«Я устал! - кричи, пока есть мочи за нас всех, не смеющих вскричать. Тяжело мне, дядя, стало очень эту жизнь, как заново, начать.
Что поделать здесь идущим мимо времени, пространства, забытья?! Ты кричишь - а мне необходимо! То не ты кричишь сегодня – я!
* * *
Если обнять тебя, можно движенье услышать волн набегающих, чаек внезапный разбег или капель, что с утра тарабанит по крышам, пусть за окном бесконечная морось и снег.
Если тобой, точно шалью под утро, укрыться, руки почувствуют нежность (и нежность в словах), точно сверчок, точно ласточка в небе родится, легкая нежность родится на теплых губах.
И потому каждый миг наполняется тайной. И, засыпая с тобой, то грущу - то молчу. Кажется наша любовь до краев пасторальной или похожей на спящую в храме свечу.
Я, прижимаясь к тебе, без конца удивляюсь: слушаю море… Но в море такая печаль!.. В каждый наш час, точно в тихую вечность влюбляюсь. Но мы не вечны. И именно этого жаль.
Туманность
И будешь ты на берегу залива сидеть-глазеть, как лодки-корабли плывут во тьму, не замечая взрыва, что прогремел в садах твоей любви.
Они плывут - ты смотришься невольно в тугую гладь, где камушки на дне. Тебе потом, я знаю, будет больно и также будет холодно, как мне.
А ты не плачь!.. Все жизни так не схожи, но есть в них неизменное зело: когда - густая дрожь бежит по коже - уходят те, с кем ясно и тепло.
Ты улыбнись!.. Пришла пора смеяться. Сто тысяч взглядов в той воде ночной. Всех тех, кто на земле сумел расстаться - - остаться, породнившись с тишиной.
Но в тишине лежит святая данность: в ней сердце отдохнёт и оживет. Вся наша жизнь - далекая туманность , которой свет исчезнуть не дает.
Из цикла "МЕЧТЫ"
Не знаю, как Вы, а мне часто мечталось об этом: вернуться в тот дом где я в детстве, где все начиналось, где комната с белым окном так обрызгана светом, как будто для тени в ней даже угла не осталось.
В окне было солнечно, в парке скрипели качели и сотни машин вдоль аллеи как птицы летели.
И бабушка часто входила ко мне с пирогами и дедушка часто со сказками и со стихами.
Не знаю как Вы, а я все же мечтаю об этом: вернуться в тот дом (тридцать лет, как уже не срасталось), где я не была ни женой, ни вдовой, ни поэтом, где детство мое будтозайчик на стенке осталось.
Тот солнечный зайчик мне снится сегодня ночами. В бреду просыпаюсь – и желтогозайчика вижу. Но все, что случилось, отныне окутано снами, дай Боже вдохнуть этот сон, чтобы памятью выжить. |
