ВЛАСТЬ В КЁНИГСБЕРГЕ В АПРЕЛЕ 1945 ГОДА

НАЛАЖИВАНИЕ СОВЕТСКОЙ ВОЕННОЙ  АДМИНИСТРАЦИЕЙ МИРНОЙ ЖИЗНИ В РАЗРУШЕННОМ ВОЙНОЙ МНОГОТЫСЯЧНОМ ГОРОДЕ

Перед решающим штурмом 30 марта командующий 3-м Белорусским фронтом маршал А. М. Василевский подписал приказ о создании в Кёнигсберге временных органов власти: управления военного коменданта и 8 военных комендатур. Первым военным комендантом стал генерал-майор из штаба фронта М. В. Смирнов. Военные комендатуры вступали в город в передовых боевых порядках полков, каждая со своего направления.

Задачи, если кратко, были таковы. Не допустить уничтожения промышленно-хозяйственных объектов, складов. Организовать приём и учёт освобожденных из лагерей советских граждан (они назывались у немцев «восточные рабочие»). Взять на учет немецкое гражданское население (более 100 тысяч человек). Запустить объекты жизнедеятельности города. Провести его зачистку от оставленных здесь фашистских диверсионных групп. Не допустить возникновения и распространения эпидемиологических и иных опасных заболеваний.

Остановлюсь на деятельности 4-й военной комендатуры, которую возглавлял гвардии майор Буряков. Её граница проходила через Южный вокзал, Ленинский проспект до моста, захватывала остров Канта и Октябрьский. Обследование территории начали с элеватора на Шенфлизе и Орудийном заводе (завод «Электросварка» и фирмы). В цехах оказались готовые орудийные стволы, шестиствольные минометы, лафеты. Там же в одном из подвалов служебного здания взяли группу солдат с младшим офицером. Затем обнаружили спиртзавод. Некоторые цистерны оказались с прострелянными отверстиями, через которые выливался спирт. Пришлось забивать их деревянными пробками.

На мясокомбинате (Аллея Смелых) в охлаждаемых камерах нашли мясные полуфабрикаты, фарш. В убойном цехе обнаружили огнестрельное устройство, которое использовали для забоя скота. На Аллее Смелых-72, где ныне стоит десятиэтажка, сразу за ней территория ДСК и корпус немецкого склада. В нём на первом этаже оказались готовые орудийные стволы, лафеты, минометы и др. На верхних этажах обнаружили в консервации пилы, топоры, косы, серпы, лопаты и другое хозяйственное имущество.

Обследовали Кафедральный собор. Штукатурка с росписями на религиозные темы на большей части площади была разбита или отвисала большими листами. По полу разбросаны толстые рукописные книги в твердом зеленом переплете. На гробнице Канта армейские шутники написали мелом: «Теперь ты понял, что мир материален?» Под собором с южной стороны оказался большой сухой подвал. В нем нашли склад медикаментов. На стеллажах – коробки, пакеты и другие упаковки. Помню, что там были пенициллин, сыворотки. Позже военные медики все вывезли.

Запомнилась Унтерхаббергштрассе, начинавшаяся от перекрестка современных улиц Дзержинского, Октябрьской и Песочной. На ней размещались вплотную друг к другу кафе, фотостудии, парикмахерские, пивные, небольшие магазинчики. Из подвалов шел смрадный тяжелый дух. На улице Богдана Хмельницкого был расположен женский монастырь. Здания его составляли большой квадрат, в середине которого находилась кирха – нынешнее здание нашей филармонии. Позже мы обнаружили тайный ход, который привел нас в обширные двухъярусные подвалы кирхи. Здесь оказались запасы различного военного снаряжения, автоматы, фаустпатроны, тюки, рулоны тканей с советскими этикетками.

10 апреля, в первой половине дня, я был в районе бункера Ляша у здания университета, где находился гарнизон, не согласившийся капитулировать. Университет блокировали танком и самоходкой. Подошла машина с радиоустановкой, вынесли динамик на вершину развалин, и немец-антифашист зачитал ультиматум. Через некоторое время гарнизон выкинул в окно белое полотнище. Сдалось в плен около 50 человек. В подвалах университета оказались запасы провизии: консервы, бочки с вином, хлеб, обернутый в три слоя пергамента, с клеймом 1939 года.

Нас удивило большое количество брошенных в городе велосипедов. Каждый военный в итоге имел велосипед, а то и мотоцикл. Были случаи, когда кучи велосипедов и мотоциклов оказывались заминированными. Мы об этом знали и были осторожны. Цепляли за ближайший велосипед проволоку, заходили за угол, тянули и… иногда раздавался взрыв.

Были случаи мародерства и насилия. Но когда об этом становилось известно командованию, виновники преступлений жестоко наказывались трибуналом. Карались связи с немецкими женщинами. Было объявлено, что специально оставлены венерические больные. В первые несколько месяцев, чтобы выехать из Кёнигсберга, надо было представить справку об отсутствии венерических заболеваний.

Управление районом и связь с населением осуществлялись через назначенного бургомистра. Жителям было объявлено, кто он и где находится. В четвертом районе бургомистром была женщина. Она хорошо говорила порусски, так как до войны работала в германском посольстве в Москве секретарем-машинисткой.

Мы, представители власти, работали по 18 – 20 часов в сутки. Надо иметь в виду, что не было электроэнергии, водопровода, рабочей канализации, газа. Сейчас, отмечая 77-ю годовщину апреля, мы сами изумляемся, сколь велика была тогда физическая и моральная нагрузка.

На фото:

1-2. Калининград - здание бывшей районной военной комендатуры № 2 на улице Нарвской.

3-4. В этом здании на проспекте Мира с апреля 1945 года размещалось Управление военного коменданта города-крепости Кёнигсберг.

Пётр ЧАГИН, председатель общественного комитета ветеранов военных комендатур 1945 года

«Ветеран янтарных рубежей», №2 (40) апрель 2022 г.

Газета ветеранов органов безопасности по Калининградской области