КОРОНОВИРУСНЫЙ ФАКТОР ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКИ

   2020 год начался и продолжается под знаком пандемии, вызванной  короновирусом COVID-19. В нашей стране на памяти ныне живущего поколения ветеранов были и другие вспышки заболеваний, не менее опасных, например холеры в 1970 году или черной оспы в 1959 — 1960 годах. Однако они не смогли оказать на общественную и хозяйственную жизнь нашей страны влияния, соизмеримого с произведённой нынешней эпидемией.

    Для начала пробуем определить, чем же является нынешний короновирус на фоне других опасных инфекций. Сама собой напрашивается отсылка к классификации особо опасных болезней, составленной всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ).    

    По информации ВОЗ в первую группу патогенности входят: чума, геморрогические лихорадки, геморрогический колибактериоз, оспа и хронический энцефалит. На современном уровне лечения лихорадка Марбург дает от 25 до 90% летальных исходов, Эбола — в среднем 65%, Ласса — 50%, аргентинская — 16%.

     Рассмотрим вторую группу патогенности, которая включает инфекции либо значительно менее заразные, либо значительно менее вирулентные. Эта группа начинается с сибирской язвы, со средней летальностью 50% без специфического лечения, но которая слабо заразна, поскольку это, прежде всего, болезнь скота. Далее идёт холера со средней летальностью 1,8 -  2,6%. Сап, туляремия, бруцеллёз — 2%. Сыпной тиф, когда-то очень опасный, сейчас 1%. Дальше энцефалиты, другие лихорадки, вирусные гепатиты, бешенство, ящур, СПИД, респираторные синдромы, их несколько. Короновирус на предпоследнем месте в списке инфекций второй группы с летальностью около 2,5%.

   Среди заболеваний, которые непосредственно являются причиной смерти, лидирует ишемическая болезнь сердца.  Затем инсульты. После них — хроническая обструктивная болезнь лёгких (ХОБЛ), далее СПИД, рак лёгких, диабет и замыкает первую десятку довольно многочисленные вирусные легочные заболевания, к которым относятся атипичная пневмония и короновирус. После них в списке причин смерти идут ДТП. Как видим, COVID-19 по мнению мирового медицинского сообщества, далеко не самая опасная и смертоносная болезнь.

   Автор сам является очевидцем  имевших место за последние 60 лет эпидемий в нашей стране. Поэтому сравнивая обстановку в СССР во время наиболее напряжённого в смысле распространения инфекций «холерного» 70-го, с нынешней «короновирусной»,  обнаруживаем как общие черты, свойственные подавляющему большинству вспышек болезней, так и существенные различия.  В качестве общей черты выступают достаточно решительные и последовательные действия советских, а затем и российских  властей при проведении ограничительных мероприятий. Оценку эффективности современных мер производить пока рано, поскольку основные последствия пандемии будут ясны не ранее, чем к концу 2020 года.

   Что же касается различий, то наиболее значимым и очевидным из них является несовпадение как по содержанию, так и по объему информационного освещения эпидемиологической обстановки в стране и в мире. Следует отметить, что в советские времена эпидемиологическая ситуация и, особенно её освещение в средствах массовой информации, жёстко контролировалась властями.

   Так например, несмотря на то, что в Керчи в 1970 году почти два месяца действовал жёсткий карантин, коснувшийся не менее 160 000 человек, газета «Керченский рабочий» ни разу не употребила слова «холера». Воздерживались от упоминаний о конкретных заболеваниях и другие СМИ. Имели место лишь материалы о санитарно-гигиенических аспектах борьбы с некоторыми «острыми желудочно-кишечными заболеваниями».

    Другое дело наше время, когда информационное пространство, инструменты его формирования и функционирования принципиальным образом изменились. Появился глобальный интернет с персональным доступом для пользования им практически каждым человеком, социальные сети, где все желающие могут не только ознакомиться с новостями и комментариями к ним, но и высказать свое мнение по тому или иному поводу. Скрывать или замалчивать какую либо информацию от граждан, охваченных глобальной сетью, стало просто невозможно. Исключением являются КНДР и, отчасти, Китай, где интернет подвергается контролю со стороны властей.

    Постперестроечная Россия, ведомая «прорабами перестройки» на поводке «общечеловеческих ценностей», навязанных Западом, оказалась в значительной степени лишённой национального суверенитета в своем информационном и медийном пространстве. Основные игроки, и центры принятия решений, устанавливающие правила игры и формирующие новостную повестку дня в интернете, такие, как Google, Apple, Facebook  и др. а также серверы, контролирующие информационные и новостные сообщения, оказались на Западе, прежде всего, в США. Ущемлению национального суверенитета в русскоязычном интернет-пространстве (Рунете) способствует и сложившаяся на сегодняшний день структура пользователей. Их основную массу составляют молодые люди, не ведающие членства в комсомольских и пионерских организациях. Социализация этого поколения пришлась на время после крушения Советской власти, во многом под влиянием того же интернета и социальных сетей. Многие из представителей юной поросли даже не смотрят телевизор, ограничиваясь мобильным телефоном, либо компьютером или планшетом. Современные социологические исследования свидетельствуют о том, что историческое сознание молодых россиян по большей части неразвито, а зачастую невежественно. Поэтому приходящие из западных СМИ мнения и новости не могут быть восприняты ими объективно и критически. Данная ситуация усугубляется, как правило, отсутствием в рунете своевременно поданной аргументированной альтернативной точки зрения.

   Отечественный обществовед С.Б. Переслегин произвел анализ  отражения «короновирусной» проблемы в мировых СМИ, представляющийся нам весьма показательным. Суть его подхода заключается в том, что пандемия  COVID-19 рассматривается как разновидность социальной катастрофы. Выбирается некоторый набор катастроф, для каждой из них выписывается количество погибших и количество информационных ресурсов, на которых упоминается эта катастрофа. При этом с точки зрения методики важно не изменять вопрос, а также пользоваться одной и той же информационной системой.

   Далее, Переслегиным использован метод, похожий на технику вычисления звёздной величины (светимости) астрономических объектов, построенный на десятичном логарифме, взятом со знаком «минус». При этом разнице в единицу «информационной величины» соответствует различие в 2,512 раза в количестве ресурсов.

    Вводится понятие «эталонной катастрофы», для которой информационный отклик принимается условно равным нулю. Это позволяет определить нормировочную константу. За эталонную катастрофу принята гибель Боинга 747 авиакомпании JALв 1985 году под Токио. Погибло 520 пассажиров и членов экипажа. Выжило 4.  

   Наиболее значимые информационные катастрофы, как считает Пререслегин,  имеют отрицательную логарифмическую «информационную светимость». Их относят к «сверхкатастрофам».

    Абсолютным рекордсменом является Чернобыль, являющийся по мнению Переслегина примером исключительно широко распропагандированной катастрофы. Он полагает, что «пропиарив» Чернобыль, определенные круги резко затормозили развитие ядерной энергетики в пользу так называемых альтернативных источников энергии, а заодно и серьёзно подпортили имидж СССР.

     В результате применения такого подхода С.Б.Переслегин приходит к выводу о том, что имеются простые, «обычные» катастрофы. Наряду с ними существуют катастрофы широко распропагандированные и, наоборот, замалчиваемые. В «пропиаренных» катастрофах количество откликов в СМИ намного превышает количество жертв, а в замалчиваемых, откликов мало, а жертв — много. Так например, при Таньшаньском землетрясении 1976 года в Китае  погибло 600 000 человек, но все они были китайцами, поэтому в западных поисковых системах количество откликов на эту катастрофу значительно ниже нормы.

     Одной из максимально превышающих норму информационного освещения катастроф является атака в 2001 году Всемирного торгового центра в Нью-Йорке.  В чрезмерном информационном освещение конкретных событий авторами информационного анализа  катастроф усматривается корыстный интерес определённых кругов, имеющих возможность влиять на работу СМИ. Как известно, после 11.09.2001 г.  Конгрессом США 357 голосами против 66 был принят так называемый Патриотический Акт, предоставивший администрации широкие полномочия по расширению прав ФБР, в частности по подслушиванию и электронной слежке. Многими американцами этот Акт справедливо расценивается как нарушение четвертой поправки к Конституции Соединённых Штатов. Очевидно, что без мощной пропагандистской поддержки, освещавшей атаку на башни-близнецы,  принятие Акта было бы невозможно.

     Перейдём к короновирусу. По Переслегину он распропагандирован чрезвычайно. Количество информационных ресурсов, где он упоминается, уже превышает (на начало апреля 2020 г..) 29 миллионов, хотя все только начиналось.  Вместе с тем, количество погибших от короновируса пока относительно невелико. Для сравнения, чума 14 века — это 16 миллионов погибших, что составляло значительную часть тогдашнего населения пострадавших стран.

    В итоге, рассчитав значение соотношения количества информационных ресурсов и жертв катастрофы по логарифмам, получаем истинное значение 9,6 а расчетное 4,4, что соответствует информационному усилению значимости катастрофы в 117 раз. Таким образом, информационный след короновируса более чем в 100 раз превышает значение ущерба, который COVID19 реально должен был оставить в нашей культуре.

     Какие же силы побудили хозяев мировых СМИ, к которым принято относить и интернет-ресурсы, уделить пропаганде ситуации с короновирусом столько внимания? Попытаемся не столько ответить, сколько подойти к пониманию ответа на этот вопрос.

     За последние несколько лет можно было наблюдать довольно много случаев, когда представители западных, прежде всего англосаксонских, правящих кругов, с большей или меньшей эффективностью пытались использовать сфальсифицированные или чрезмерно раздутые события или новости в подконтрольных информационных ресурсах  для решения своих политических  задач. Тут и «дело Скрипалей», инспирированное британским премьером Тэрезой Мэй, и якобы имевшее место вмешательство российских хакеров в американские выборы в 2016 году. Все обвинения эмоциональны, но бездоказательны, основаны на доводах, по словам Мэй, «хайли лайкли» (от английского highlylikely-весьма вероятно). Несмотря на бездоказательность, если дело происходило на территории, полностью подконтрольной инициаторам пропагандистской акции, в предыдущих примерах это было в США и Великобритании, все по умолчанию считалось доказанным. Проверить истинные обстоятельства, на которые ссылались «пропагандисты», никто бы не позволил. Но когда дело происходило не в столь «стерильных» условиях, система англосаксонского оболванивания публики начинала давать сбои.

     Взять хотя бы деятельность так называемых «белых касок» в Сирии после 2015 года. Эта организация руководилась и финансировалась через фонд MaydayRescue, основанный кадровым сотрудником британской разведки Джеймсом Ле Мезюрье. По первости, им никто не мешал, и каски якобы обнаружили следы применения армией Асада химического оружия против оппозиционеров. Весь Запад им тут же «поверил» на слово,  экспертов-крючкотворов из ОЗХО (Организация по запрещению химического оружия) слушать не стали.

      Трамп ударил «Томагавками» по сирийским правительственным войскам. Из примерно полутора сотен ракет до цели долетели около двадцати, точно никто не знает. Но шуму было много, поскольку как бы справедливое возмездие со стороны «всемогущих» американцев наступило. Дальше, однако, все пошло не так, как предполагали инициаторы.  Российская и сирийская дипломатия стала задавать  в ООН американцам и их союзникам на Ближнем Востоке неудобные вопросы, выяснились свидетельства наличия причастности Технического комитета ОЗХО к фальсификации данных расследования.

     Видимо, напряглись наши и сирийские спецслужбы. О предстоящих операциях «белых касок» по фальсификации ими химических атак со стороны правительственных войск, различные СМИ стали объявлять заранее, с указанием конкретных мест и технических средств, предполагаемых к использованию. Нашлись и «отравленные» мирные граждане, участвовавшие в съемках, которые производили «каски». Эти кадры должны были подтвердить сфальсифицированные действия правительственных сил, якобы использовавшие химическое оружие против оппозиции. «Пострадавшие» дяди и мальчики откровенно рассказывали на камеру, что принимали участие в постановочных сценах у «белых касок» за печенье и несколько долларов. В таких обстоятельствах пропагандистский эффект от операций  стал не просто нулевым, но отрицательным. За все пришлось ответить руководителю «белых касок», сотруднику британских спецслужб Джеймсу Ле Мезюрье. В ноябре 2019 года он был обнаружен мертвым под окнами свей квартиры в Стамбуле. То ли выпал, то ли вылетел как голубь мира, да и кто теперь разбираться будет. Ладно, что позорно не удавили шарфиком как Борис Абрамовича Березовского, как-никак Ле Мезюрье был боевой офицер и орденоносец.

     Столь пространное отступление от короновирусной темы сделано автором для того, чтобы продемонстрировать, что реализация пропагандистских замыслов с использованием сфальсифицированных или, как сейчас принято говорить, фейковых информационных поводов, дело довольно сложное и рискованное, требующие соответствующих кадров и объективных возможностей. Для советских спецорганов подобные операции не являются чем-то новым или неизвестным. В КГБ занимались ими давно и успешно, используя при этом термин «активные мероприятия». Правда,  у нас таких провалов с гибелью руководителей акций, как произошло с Ле Мезюрье, не припоминается.

     С учетом вышеизложенных соображений, посмотрим, как развивалась глобальная ситуация в информационной сфере, связанная с короновирусом. Как известно, первая вспышка заболевания произошла в китайском Ухане в конце 2019 года. На тот момент взаимоотношения США и КНР находились в состоянии острого торгового и пропагандистского противостояния. Информационная машина американцев и их союзников быстро раскрутилась, интенсивно используя вирусную тематику для создания в СМИ негативного имиджа Китая. Раздувание трудностей, испытываемых КНР при борьбе с эпидемией, попытка представить китайцев «плохими парнями», скорее всего и стали причиной чрезмерной освещаемости проблемы со стороны западного новостного мейнстрима. Но затем инфекция стала проникать и в другие страны. Стали болеть японцы, корейцы, американцы, европейцы и т. д. ВОЗ объявила о короновирусной пандемии. Болезнь, стоявшая на первом месте в новостной повестке внешней политики  западных стран, в одночасье превратилась в первый номер внутренних новостей.

      В таких условиях информационное освещение мировыми СМИ короновируса не только не  уменьшилось, но стало более востребованным и нарастало, поскольку оказалось в центре жизненных интересов населения многих стран. Страсти по короновирусу, первоначально раскрученные американскими СМИ для давления на КНР, переросли в мировую истерию, затмив все другие новости. Пандемия COVID19 захватила мировое информационное пространство, стала развиваться по своим законам, потеряв управляемость, в том числе со стороны начавших её субъектов информационного производства. Под влиянием гипертрофированного информационного воздействия на население ведущих держав короновирусной повестки, социально-экономическая обстановка потеряла статическую устойчивость, потребовала от властей принятия экстренных мер для поддержания стабильности.

     Информационное освещение заболеваемости короновирусом в теоретическом плане может быть рассмотрено в рамках понятия «отчуждение», разработанном марксизмом. Суть идеи заключается в том, что продукт, производимый пролетарием, отчуждается от производителя и противопоставляется ему, усиливая его же эксплуатацию. Похожим образом  и информационный продукт, в случае с освещением распространения COVID19  западными СМИ, подвергся отчуждению в глобальной информационной среде. Получив команду от хозяев СМИ, преследовавших свои трефовые интересы, наёмные «чернильные кули» раздули информационный пузырь. В определённый момент, в силу объективных причин короновирусная тема вышла из-под контроля лиц её затеявших, начала развиваться другими игроками в направлениях, далеко не всегда выгодных Западу. Таким образом, произошло отчуждение первоначально задуманного информационного эффекта, который стал вредить своим создателям.

     Наряду с этим, события, связанные с пандемией совпали с целым рядом кризисных явлений в мировой экономике и политике. Прежде всего, это американо-китайское противостояние в финансовой и торговой сферах. Его содержание составляет борьба за лидерство в мировой экономике. Явного перевеса нет пока ни у одной из сторон. Первоначально пострадавшие от эпидемии китайцы приняли весьма жесткие административные меры и купировали вспышку болезни в Ухани. Ущерб, нанесенный вирусом хозяйственной системе Поднебесной, оказался некритическим. Пострадавшая от карантина  экономика быстро восстанавливается.

     Другое дело в США. Страна накануне президентских выборов оказалась в состоянии острого политического противостояния между демократами и республиканцами. Обе стороны, мягко говоря, не имеют никакого «презента» от информационного раздувания короновирусной тематики. Ажиотаж вокруг пандемии заставляет администрацию Трампа принимать ограничительные карантинные меры, угнетающие экономику страны. Наложившееся на эпидемию падение мировых цен на углеводороды, последовавшее за экономическим спадом, прежде всего в Китае и Индии, больно ударило по производителям сланцевой нефти в США. Большинство из них вряд ли переживут этот кризис, поскольку себестоимость сланцевой нефти оказалась существенно выше биржевой мировой цены. Оказалась под угрозой целая отрасль американской экономики с квалифицированными рабочими местами. Так, вирусное паблисити вышло Трампу и республиканцам боком.

     Не лучшим образом данная информационная кампания обернулась и для демократов. А ведь это именно они контролируют самые влиятельные мировые информационные ресурсы. Наиболее пострадавшими от короновируса в США являются мегаполисы, прежде всего Нью-Йорк и Лос-Анжелес. Их население традиционно голосует за демократов. В этих мегаполисах сосредоточено значительное количество люмпенизированных элементов, о которых поэт Самуил Маршак в стихотворении «Мистер Твистер» образно говорил как  о «неграх//малайцах// и прочем сброде». Медицинской страховки у них нет, а четырехдневный курс лечения от коронавируса стоит около 74 000 долларов США. Поэтому их никто не лечит. Отсюда и огромные цифры умерших от новой инфекции в Америке. Американский истеблишмент по усопшим особо не грустит.  Практика избавления от «лишних» людей для него большой моральной проблемы традиционно не представляет. Вспомним, хотя бы раздачу предками нынешних правителей США индейцам отравленных оспой одеял. Демократы, находящиеся у власти в наиболее пострадавших штатах и мегаполисах, исправить ситуацию в лучшую сторону объективно не могут, поэтому теряют голоса и влияние.

     Вирусология и эпидемиология дают несколько сценариев борьбы с эпидемиями, подобными короновирусной. Среди них есть не только предполагающие жесткие карантинные меры, но и такие, при которых ограничения небольшие. Подобный подход основан на использовании феномена популяционного иммунитета. В условиях нынешней пандемии его довольно успешно применяют власти Швеции и Белоруссии. Практика подсказывает, что борьбы с вирусными заболеваниями посредством появления популяционного иммунитета дает удовлетворительные результаты в сравнительно небольших странах с невысокой плотностью населения, именно таких, как те же Швеция и Белоруссия.

     Понимая все преимущества популляционно-иммунитетного подхода, пронырливый премьер-министр Великобритании Джонсон заявил, что его страна последует по этому пути. Однако  при наличии огромного мегаполиса - Лондона, такая политика изначально вряд ли была бы эффективной. В отличие от США, в Великобритании система здравоохранения имеет значительный государственный сектор, которым бесплатно могут пользоваться все подданные королевы. Однако при первом же всплеске короновируса, английское здравоохранение перестало справляться с наплывом больных. Чрезмерно раздутое внимание к эпидемии тут же сфокусировало общественное мнение на несостоятельности системы медицинской помощи в Великобритании. Летальность среди британцев оказалась наибольшей в Европе, что вынуждены были признать официальные органы. Пришлось вводить серьезные ограничения. Так гипертрофированное раздувание проблемы навредило и англичанам. А там и сам Джонсон оказался в реанимации с короновирусом. Идею терпеливого ожидания популяционного иммунитета в Англии похоронили.

   Пропагандистский шум вокруг эпидемии в Китае в конце 2019 года поначалу на умонастроениях  российских граждан особо не повлиял. Страна была занята решением внутренних проблем: сменилось правительство, глава которого в течение многих лет явно не справлялся со своими обязанностями; разворачивалась дискуссия вокруг поправок к Конституции; готовились мероприятия по празднованию 75-летия Победы. Но в начале 2020 года Россия стала ощущать материальные последствия китайского карантина. Рухнули цены на нефть, что уронило рубль и существенно повлияло на платежный баланс страны. Затем пришлось военными самолётами вывозить наших граждан оказавшихся в эпидемиологически неблагополучных государствах. Волна заболевания докатилась и до нашей страны. Власти стали принимать беспрецедентные в новейшей истории меры по предотвращению развития событий по наихудшему сценарию, которые, в целом, оказались вполне эффективными. Возможно, что без информационной экзальтации в мировом масштабе эти меры были бы иными. Но, как известно, история не знает сослагательного наклонения.

    Анализ развития пандемии COVID19 и её отражение  общественным восприятием позволяет говорить о качественно новых аспектах и свойствах глобальной информационной сферы. Скорость распространения новостей и возможность мгновенного доведения их практически до каждого грамотного жителя Земли реализовались в новых качествах коллективного сознания. Носители этого сознания зачастую не способны критически воспринимать сведения, настойчиво струящиеся из каждого утюга. Поэтому СМИ оказались в состоянии, хотя бы и на короткое время, сформировать то или иное массовое представление. Со своей стороны, правящая верхушка вынуждена считаться с мнениями, навязанными  массмедиа электорату.

     Истеблишмент ведущих мировых держав всегда стремился с помощью принадлежащих ему СМИ, а иногда и с помощью спецслужб, формировать коллективные представления по тем или иным проблемам в своих интересах. Такая практика имеет многолетнюю историю. Но сегодня привычные средства не действуют с прежней эффективностью, Нередки случаи, когда окончательный результат пропагандистской кампании прямо противоположен как первичным замыслам, так и коренным интересам её творцов. Информационное освещение короновирусной проблемы обнажило указанный феномен. Он, несомненно, подвергнется самому тщательному исследованию, хочется верить, что мы не отстанем от этого поезда.

Полковник КГБ СССР в отставке

С.В.Мироненко