Не расспросила

Я никогда не писала о войне.
Нет, писала, конечно: сочинения в школе по литературным произведениям.
Сейчас часто пишу по воспоминаниям участников войны - документальные зарисовки.
А однажды, к 20-летию Победы в 1964 году, когда мне было 11 лет, я сочинила стихотворение - на конкурс, объявленный где-то в далекой столице Москве, то ли по радио, то ли в какой-то газете. Не помню - много времени прошло. И стихотворение помню лишь небольшими отрывками. Оно не сохранилось - было в той моей первой детско-юношеской тетради, которую я сожгла. Избавилась от детства.

Когда ко мне вдруг пришло такое стихотворение, я испытала огромную радость. Это было мое первое стихотворение. Я его тщательно переписала, несколько раз, чтобы не было ни одной помарки. И поняла: надо же кому-то почитать, узнать мнение - можно или нет отправлять стихотворение на конкурс. Учителю? Это была Осипова Надежда Петровна. Она только-только еще начала преподавать нам в пятом классе литературу и русский язык, и я ее стеснялась. Марии Михайловне - своей первой учительнице? Нет, не могла - она имеет других учеников... Мы всем классом тогда ревновали ее к этим новым школьным пришельцам. Мама тогда не была у меня авторитетом в науках. Да и в тот момент в жизни и в быту в целом.

С раннего детства я больше тянулась к отцу, чем к маме. Он многому меня научил. Столярничать и пользоваться всеми своими инструментами: рубанком, фуганком, угломером, коловоротом, уровнем, не говоря уже о молотке и стамеске. Он научил меня, держа молоток за краешек рукояти, уверенно и четкого забивать гвозди. Отец научил меня малярному делу - как правильно подбирать (от поверхности), разводить и размешивать краску, выбирать и отмывать кисти, покрывать краской нужную площадь. Его уроки даром не прошли. Но хоть и выросла я, выражаясь образно, под верстаком, однако он еще научил меня прекрасно играть в шахматы. Он неплохо владел искусством шахматной игры. Будучи способной ученицей, я достаточно быстро овладела навыками этой интересной игры и как-то обыграла отца. Для нас это была такая неожиданность. Я торжествовала - по-детски искренне и непосредственно. Он утратил настроение и сказал:
- Не люблю, когда так играют. Ты играешь нечестно.
- Но так можно играть! Я все сделала правильно.
- Правильно, но не честно,  - сказал отец.
И перестал любить со мной в шахматы играть. И с того момента в наших отношениях наступил перелом. И главным человеком для меня стала мама.

А тогда, легко записав свое первое стихотворение, я побежала к отцу. Его мнение было главным.

- Папа, я сочинила стихотворение. О войне. Можно я тебе прочитаю!
- Читай, дочка.
- Только дай слово, что смеяться не будешь?!
- Даю.
- И еще, дай слово, что честно скажешь, что оно - хорошее. 
Помолчав, добавила:
- Или - плохое.
- Даю честное слово. Мне уже интересно послушать.

Помню, что отец лежал да диване: прилег после работы ненадолго, а я устроилась сидя на полу у его головы. И начала читать. Кое-какие строки у меня в памяти остались, но целиком стихотворение я уже не помню. Оно было очень длинное и обо всем сразу. Это я помню.

- Война, война, война
Эта весть в две минуты
Советский Союз облетела... 

Так начала я и так начиналось стихотворение.
Отец внимательно слушал.

- Нет, я не видела войны,
Я только родилась на День Победы,
Не видела разрушенной страны,
Военные не испытала беды.
Но я знакома с бедами людскими,
С последствиями злой войны.
Я знаю для нее одно лишь имя
И это имя - имя сатаны.

Читала я стихотворение с выражением, проникновенно. Дальше я перечислила, помню три ситуации, как последствия войны.

- Но есть у нас сосед
Такой же как все люди.
Руки вот только правой нет
И никогда не будет.
Меня он в детстве часто брал
своей единственной рукой
И высоко так поднимал
Над самой головой.
Однажды я спросила "Дядь,
А почему рукав пуст твой?"
"Война вот захотела жизнь отнять,
Отделался - рукой"
Он уходил, а я смотрела вслед.
Я ничего тогда не понимала.
Но в память врезался его ответ.
И даже как-то грустно стало.

Не остались в памяти другие слова еще о чем-то таком детском и военном...
Там  были  слова, обращенные к матерям:

- А если не встанете дружно,
Значит снова придет она,
Эта грязная и ненужная,
Ненавистная всем война!

Заканчивалось стихотворение четверостишием, где первая строчка была из начальной части стихотворения:

- Нет, я не видела войны
Не испытала тяжесть поражений ... 

Не могу вспомнить окончание стихотворения. Оно было яркое... 

Отец посмотрел на меня с гордостью. Но он так смотрел всегда. В дошкольном возрасте именно он отправлять меня стоять на табурете перед гостями и петь: "Расцветали яблони и груши...". Старательно  на его просьбы я выводила слова его любимых песен.
Но сейчас, в момент чтения стихотворения, я уже была "себе на уме" и просто так похвалу не принимала: надо было доказать, что сделано и в самом деле что-то хорошее. Отец убедил меня, что стихотворение надо послать на конкурс.

Мы отправили. Но ответа или какой-то иной реакции на него не было. И я года два-три не записывала стихи, которые постоянно роились в голове по разным поводам. Решила тогда, что не надо их записывать. Но периодически то и дело возникала потребность записать летающие вокруг рифмованные слова, что я и делала, не смотря на свою первую неудачную попытку обнародовать свою тягу к стихотворному творчеству. 

Но вернемся к цели этого повествования:  я пишу о своей личной войне - о своем ее восприятии, той войны Великой Отечественной, родившаяся в день подписания акта капитуляции между СССР и Германией, только через восемь лет. Или восприятии  Второй Мировой? Долго не осознавала разницы. А разница была. И касалась она моей семьи. Моего отца.

Я написала тогда стихотворение о Великой Отечественной, ибо о другой войне  и не говорили. А те, кто воевал здесь, на Дальнем Востоке - они героями не считались. К таким и мой отец относился. Я знала, что у него было насколько медалей. После его смерти, наступившей в 1975 году от тяжелой болезни, медали хранились не у меня и сейчас они утрачены.

Тогда же в 1964 году я знала, что среди его наград  есть медаль "За победу над Японией" и медаль "За боевые заслуги". Я у него спрашивала:
-  Почему у тебя нет медали "За победу над Германией?"
-  Потому что я в той войне не участвовал.
-   Вот бы была, - мечтательно протягивала я: героев той войны чтили...
Отец улыбался и говорил:
-   У дяди Ильи есть!

Дядя Илья был муж моей бабушки. Любимой бабушки Мареи. Эта бабушка - родная тетя моего отца. У меня не было родных бабушек. Они ушли из жизни очень давно, задолго до моего рождения. Одна - Анна, ушла из жизни в 24 года, со слов бабушки Мареи. Об этом я узнала уже после смерти отца. Он мало рассказывал о себе нам, детям, специально. Мы лишь слышали урывки  разговоров между родителями о тех их добрачных годах. Говорили они много о себе - вот бы записывать! Но нам не было тогда это интересно.  Я знала из этих разговоров, что в семье были репрессированные,  а отец мой вырос в детском доме города Москвы. Вторая бабушка Христина, ушла из жизни в 53 года от тяжелого крестьянкого труда: "Упала с зарода" - пояснила мне моя мама.

Так в свои 43 года моей любимой и единственной родной бабушкой стала тетя моего отца - Марея. Ее муж - Илья, был со мной всегда суров. Он с самого начала моей жизни - как только я научилась говорить, запретил мне называть себя дедом. Самое интересное, я этот спор взрослых или разговор помню хорошо.
-  Я ей не дед, - говорил Илья.
-  Но как же она будет говорить на тетку Марею - бабушка, а на тебя - дядя? - поинтересовался мой отец.
-  Пусть зовет дядя Илья!
И обратившись ко мне, лет полутора - меня тогда из больницы привезли, и я пряталась от грозного деда за ножку стола, сказал:
-  Зови меня - дядя Илья, я тебе - не дедушка!
Сразу после таких грозных слов я горько заплакала, и все принялись меня успокаивать.
- Ну вот, напугал ребенка! - сказала бабушка.
- Нет, дядька, это неправильно, - сказал мой отец и стал с той поры у меня на долгие годы авторитетом. 

Илью я так и звала до самой его смерти - дядей.

Этот дядя Илья - участник Сталинградского сражения. Чаще всего о войне и том самом страшном сражении в своей жизни, Илья говорил с моим отцом. Илья, как правило, плакал и приговаривал: 
-  Нет, ты представь, Саша, с винтовкой против танка. И спрятаться некуда от гусениц. Он на тебя едет, ищешь малейшее углубление, чтобы лечь между гусениц - голову в плечи... Страшно!
- Не прав был Сталин, не прав...
- Нельзя было по-другому, дядька, нельзя! Я его не оправдываю, но тут - понимаю.
- Ничего ты не понимаешь, Сашка: ты - с винтовкой, представь, против танка.. , Илья опять вытирал слезы. 

Такие споры были у них всегда: один - за Сталина, другой - против.
Нет уже ни Сашки, ни Ильи лишь могильные холмики.. И к тому, и к другому ходим мы на родительский день одинаково.

Я стала женой офицера и довольно быстро поняла: медаль "За боевые заслуги" просто так не дают. Вот бы расспросить, что же такое совершил мой отец, которого никто в стране, в том числе и я, не считали героем той войны - Второй Мирой?
Не расспросила. Не считала...

Пысина Галина Александровна, старший советник юстиции (полковник в отставке), член Союза писателей России, председатель Совета ветеранов прокуратуры Хабаровского края, член СВГБ по ДВ региону