О давнем. Место взросления

1. О школе

Вспоминаю дорогую моему сердцу школу. Это случается не часто, совсем изредка, т.к. пока нет времени на осмысление тех далёких лет, прожитых в её стенах. В этих залежах воспоминаний хранится много недооценённого и непознанного и потому закрытого, что без внимания отлёживается в памяти – пусть будет так, значит, не дозрело. Сейчас же, от меня требуется всего лишь только с краю легонько стряхнуть пыль прошедшего времени и коснуться в нём некоторых воспоминаний.

При этом моя ручка тяжелеет, подбирая нужные выражения и слова. Она, память, может сейчас, спустя, многие годы, не только выдать детские воспоминания и ощущения прожитого, но и по-взрослому оценить те давние реальности.

Школа 46 находилась в посёлке Менделеева, проще, на Старой площадке. Там она долго служила как мне, как и другим детям, глубоким и важным источником вхождения в русло самостоятельной жизни.

В большом посёлке, восточной окраине нового города, она была одной из трёх и построена по типовому проекту. К ней вела от Хорпинского шоссе узкая и короткая асфальтированная уличка, обрамлённая с одной стороны двумя маленькими кирпичными жилыми домиками и миниатюрным кубом районной больнички с другой. Тупиковым зданием на ней стояла наша школа по всей своей ширине.

Дальше, за её, невидимым с фасада, небольшим спортивным полем, была открытая всем ветрам болотистая местность, заросшая голубичником. (Здесь от близлежащих деревянных стандартных домов, где проживала и я, пролегал так, на всякий случай, в основном для рабочих, прямой стрелой, дощатый тротуар. Он вёл коротким путём на некоторые местные производства, сгруппированные около Нижнего лесосклада, просто называемого «Перевалкой», расположенной на реке Амур.) Безлюдье. С весны на весь тёплый период отсюда раздавался окрест многотысячный лягушачий хор.

Можно сказать, что это обширное место, ягодник, находилось в распоряжении школы. Зимой усилиями учителей и старшеклассников по этому, засыпанному снегом полю, прокладывалась  чётко просчитанная по длине, петля лыжни. Здесь шли тренировки и соревнования, невзирая на погоду – мороз и ветер…

Школа – процесс не забываемый. К ней я чувствую глубокую давнюю привязанность и перефразируя поэта, скажу: «Люблю, но странною любовью!.. Но я люблю…», и это правда, невзирая ни на что.

Не помню, как пришла я в четвёртый класс сюда первый раз, но некоторые события этого года учёбы крепко поставили памятный рубец. Незадолго до этого мы семьёй приехали из г. Куйбышева (ныне Самара). Я, конечно, была ребёнком, но сразу увидела всю неустроенность быта строящегося города: редкий асфальт дорог, деревянные тротуары, отсутствие громад зданий, крытых рынков, магазинов, мраморных прилавков в них и витрин… Всё своё бывшее окружение я помнила долго, здесь мне его не хватало. Уже в прошлом осталась женская школа, класс виолончели в музыкальной, другая культура человеческого общения.

Попала в класс Александры Герасимовны, она мне понравилась и училась я с удовольствием, «на отлично». Меня выбрали в пионерской организации председателем, что-то я там организовывала тогда, поскольку знала много песен, детских национальных танцев и пр., начала заниматься  уроками на пианино, которые вела школьный учитель пения Мария Григорьевна. Вроде всё входило в норму, постепенно привыкала. Но затем стало происходить рядом со мной что-то непонятное и непривычное. Меня вдруг стала провожать из школы после уроков группа учеников соседнего класса. Я знала, что там учились дети, переведённые из школы № 33 (известное место; где она стояла, мы старались обойти стороной из-за драчливой детворы), сейчас её расформировали, поскольку  старое деревянное здание разрушилось от времени. Мальчишки и девчонки, которых я совсем не знала – человек десять, сбившись в тесную кучку, шли следом, на расстоянии, почти до моего дома.

Сначала это делалось молча, но через некоторое время, они уже поджидали меня у дверей школы, из рук выхватывали портфель и, кидая его между собой, что-то выкрикивали. Около моей улицы портфель бросали на землю, и группа, как бы, сделав своё дело, удалялась восвояси. Этот натиск продолжался долго: и осень прошла и зима наступила – всё то же, я постоянно чувствовала весь их негатив и слышала дружные крики: «Фролиха, кролиха!» Я ничего не делала в ответ, шла себе, шла…, потом поднимала свой несчастный портфель. По-взрослому до сих пор не понимаю причин их агрессии. Тогда все жили одинаково бедно: одно пальтишко, шапочка, платье да фартук, больше ничего другого у меня и не было. А они, эти дети, были из домов частного сектора, наверное, сытнее жили при своём хозяйстве и огородах. Так что же их возмущало во мне и почему они так развлекались? Ответа пока нет.

Особенно приятно памятен пятый класс. Окончание учебного года мы отмечали торжественно, грандиозным вечером уже со всей школой, как взрослые. Для этого на втором этаже школы были расставлены стулья, образована сцена для концерта. Впервые я слышала школьных исполнителей, какие чудесные голоса были (!), они трудно отличались от известных в народе певцов. Валерий Пляскин, ученик девятого класса успешно исполнял многие популярные в то время песни. Среди них, например, «Огонёк». Аплодировали ему – руки устали. Две десятиклассницы также очень отличились, они пели на два голоса лирические, задушевные песни, по-взрослому звучали их голоса. А новая, неизвестная нам «англичанка», оказалось, что она преподаёт в вечерней школе, декламировала стихи. Она была очень красива в своём строгом светлом костюме, смотрелась актрисой. Зрители были в восторге  от неё и хлопали, отбивая руки.

После концерта начались танцы. Стулья раздвинули. Появились какие-то взрослые весёлые шумные парни, оказалось, что они также окончили нашу школу, но только вечернюю. И тут началось непередаваемое веселье. Наши модно одетые незамужние учителя порхали как бабочки в танцах с выпускниками.

Многие молодые судьбы удачно изменились тогда. Вячеслав Голованов, будучи тогда тоже выпускником вечерней школы, красавец и умница, не отходил весь вечер от красивой «англичанки». Уже позже, во взрослом возрасте, я узнала, что Вячеслав после окончания юридического факультета, работал судьёй Ленинского района города, а женат он был на той «англичанке», с которой я их видела на вечере. Также сложилась и семейная пара нашей Елизаветы Васильевны и выпускника вечерней школы Игоря, этому способствовал тот же вечер.

Похоже, он был судьбоносным и для других, более молодых выпускников. Мы, маленькие девчонки, заметили, что видный для многих школьников Женя, весь вечер не отпускал руки своей одноклассницы… Известно, что они после школы успешно закончили ВУЗы: он – Политехнический Комсомольский-на-Амуре, она – Медицинский Хабаровский и поженились. Так, можно сказать, в школе № 46 состоялась семья Хорошиловых, фамилия, которая стала известной сначала на Авиазаводе, затем в городе, поскольку Евгений Николаевич занимал должность, отвечая за весь курс многолетней политической работы с населением. Была там ещё одна пара выпускников, которая, не расставаясь, проводила этот вечер – друг Жени Виктор также танцевал только со своей одноклассницей, позже они составили семейную пару. Виктор всю жизнь проработал на Авиазаводе им. Ю.А. Гагарина на управленческой должности в Отделе Главного Технолога.

Иногда, в своих снах, я подхожу к двухэтажному школьному зданию, не признавая ни его цвета, ни других внешних примет, зная, – это школа. Так бывает во многих семьях, когда их члены от долгого совместного житья, редко или мало замечают перемен у своих родных: старения, взросления, красоты и пр., т.е. – всё, что незаметно даёт каждый день. У меня со школой – тоже всё, как всегда постоянно, без изменений, она была и осталась членом моей семьи.

Я открываю тяжёлую дверь с торца здания, поднимаюсь на три ступеньки и попадаю в длинный широкий коридор, образованный классными комнатами справа и гардеробом, туалетами слева.

Мой класс неизменно, на протяжении четырёх лет примыкал к стене парадного, никогда не открываемого, входа. Я сажусь за третью парту около больших окон – моё место и вижу почти всех одноклассников. Юрка Юхненко, на четвёртой, уже приготовился дёргать меня за косу. Если еще сохранились мои косы, значит, это наш шестой.

Скоро каникулы, на улице уже тепло, на большой перемене идём играть в «выжигательный круг». Мальчишки крепко бьют мячом, не надо попадаться. Петька Шевелёв всегда хохочет. Он ездит в школу на велосипеде, на нём он вечером приезжает и на молодёжную сходку на Хорпинское шоссе, где сбор для всех желающих, там горят фонари – единственно освещаемая улица на посёлке. Мальчишки катают девчонок на рамах. Взрослеем. Симпатии, симпатии у всех в глазах – весна и впереди лето.

Во сне вижу лица одноклассников редко, не знаю почему. Помню почти всех. После восьмого класса многие ушли из школы во взрослую жизнь: мальчишки, рабочие косточки, окончив училища, разошлись по разным заводам: Васю Перминова видела за токарным станком на Авиазаводе; другие, в основном, уехали из города. Десятый закончили: Саша Носков, красавец, думала, звезду достанет в жизни (ан, нет!) – пошёл пожары тушить; Алексеенко, тяжеловес, неожидаемо поступил в военное училище (удивил!); Сергей Миронов (симпатизировал мне безответно) – пошёл в Армию, вернулся, попил пивка у «бочки» да и закончил институт Культуры, а потом, после работы физруком, стал директором нашей школы! Молодец.

Больших звёзд с неба никто не сорвал, но класс был положительно спокойный, позитивный. Девчонки также, институты закончили, но у всех всё скромно, руководят только мужьями. И это факт, факт непреложный, стандартный для школы, можно сказать, женское руководство семьёй…

А всё пошло из детства, из равноправия в воспитании мальчишек и девчонок, прежде всего в школе. Думаю, что и, в том числе, из-за особенностей нашего обучения на уроках труда.

Здесь не признавались гендерные различия, полная уравниловка в возможностях. Нас всех учили пользоваться режущими инструментами по дереву и металлу: ножовками, рубанками, напильниками, слесарными тисками и т.д. Мы сколачивали почтовые ящики из фанеры (для торговли), знали разновидности резцов и свёрл, умели работать на токарных станках, т.е. нарезать резьбу на болтах и гайках и т.д. Этому нас обучил преподаватель труда Игорь Васильевич, бывший выпускник школы, впоследствии муж  «англичанки» Елизаветы Васильевны (человека утончённого, бесконечно ответственного и преданного школе, позже ставшей её директором). Учил он нас долго, жёстко и на производственной базе Центральных ремонтных мастерских, т.е. серьёзно. И секретов «мужского» труда от девчонок не было. Не совсем понятно, зачем так нас обучали, ведь профориентации тогда не было и в помине, но навыки подобного физического труда и отношения к нему формировались и остались у всех на всю жизнь и, конечно, отразились в ней.

Ничего безрезультатного не бывает в жизни...

2.Маргарита Николаевна

Как каждый обыкновенный человек, проживший значительное количество лет и имеющий объемный багаж своего опыта, я часто вспоминаю, сравниваю и сопоставляю определенные события в своей жизни, а также в жизни близких и чужих людей. При этом в моей памяти всплывают особенно значимые для меня, начиная с детства, моменты, периоды и этапы взросления, становления, одним словом, развития. Вспоминаются годы, фамилии, имена, лица, голоса. Иногда память поступает неосторожно, даже предательски: выпукло преподносит то, что хотелось бы забыть, как не существовавшее, и почему-то, как скупец, придерживает в своих тайниках доброе, светлое, умное. Но в то же время (наверное, это знает каждый), память всегда хранит свою основную именную матрицу, т.е. движение, последовательность всего нашего жизненного процесса и все сопутствующее ему.

Известно, что самые яркие и длительные воспоминания связаны с детством, когда все познается вновь. Наш «компьютер»  только начинает наполняться информацией, т.е. мозг, как промокашка, впитывает все, что человек видит, слышит и чувствует. Если внимательно проанализировать накопившиеся в нем «файлы», то можно с уверенностью сказать, что ощутимый процент их содержания приходится на годы различной учебы, несмываемой чертой, пронизывающей все остальные входящие. И, конечно, прежде всего, самая заметная краска достаётся  наименованию «Школа».

Понятно, что каждый вступает в школьный процесс маленьким и малознающим человечком, не разбирающимся ни в своих, ни в чужих потребностях, возможностях и желаниях. Но постепенно, двигаясь по ступеням знаний и общений, он постигает свой уровень развития в образовании, в воспитании и приобретении различных навыков и общезначимых ценностей. При этом очень естественно, имеет значение «качество» преподавательского коллектива, который непосредственно влияет и формирует величину и направленность этого уровня.

Со временем возможность нашей памяти, наверное, становится избирательнее. И тогда в круг избранных в воспоминания о школьных событиях и школьных друзьях, товарищах и особенно учителях попадают только фигуры значимые, эмоционально выпуклые и всегда важные для нас. Поэтому-то мы помним, прежде всего, своих первых учителей, затем особенно любимых, потом «не стандартных», и, конечно, не любящих нас дорогих наставников, прошедших с нами рядом все школьные годы.

В конечном счете, мы часто имеем всего лишь несколько кандидатур. И это оправдано временем. Я отношусь к таким людям.

Память, пройдя многие этапы накопления, сохранила добрую теплоту обо всех педагогах, обучающих меня. Это произошло, во многом, за счет того, что наши отношения были всегда ровными: я никому не доставляла больших хлопот, училась хорошо и увлеченно, была привлекательной, опрятной и честолюбивой девочкой с задатками лидерских качеств. Мне были интересны почти все предметы школьной программы. И мне были интересны учителя (что могу сказать с полной уверенностью сейчас), просто, как люди разные по красоте, уму, доброте, одежде, образу жизни. И эта разница между нашими дорогими воспитателями  - нам, детям, была видна. Но уважение к себе учитель вызывал, как ни странно, совсем другим своим качеством, а именно – знанием своего предмета, увлеченностью им.

Мне повезло, в своей жизни я училась у педагогов, которые знали, любили свой предмет, и прививали это отношение своим ученикам.  И я многим им обязана.

Но есть среди них те, которые в превосходной степени относились к своему нелегкому труду, отдавая ему все свои творческие и физические силы. Этим они заслуживают особой благодарности.

И, прежде всего, это относится к моему любимому преподавателю  русского языка и литературы – Маргарите Николаевне Шипулиной. Если бы в любое время, в том числе и сейчас, мне был задан простой вопрос: «Имя какого учителя ты можешь назвать, не задумываясь?», то я смогла бы без раздумий произнести это имя своего дорогого учителя.

Для меня встреча с ней явилась не только приобретением уверенных знаний классической литературы, но и постижением традиционно русских духовных ценностей, которые она может дать, познаний глубин культуры великого народа. У Маргариты Николаевны помимо дара преподавания, при всей её скромности и сдержанности было ещё и истинно доброе сердце, она любила детей.

Помню, что Маргарита Николаевна пришла к нам в шестой класс молодым специалистом, направленным в школу № 46 после окончания Педагогического института. (Среди учеников прошел слух, что это был Ленинградский. В то время почти все преподаватели в нашей школе были выпускниками ВУЗов европейской части страны. Это было системой, а не исключением). Маргарита Николаевна обладала своеобразной красотой: стройная, с правильными чертами лица, темноглазая, с маленьким ртом, шатенка, с удлиненными, слегка завитыми волосами. Она выделилась среди других преподавателей своим негромким голосом и спокойной доброжелательностью в общении с нами, учениками.

На её уроках было всегда тихо, и проходили они быстро. Она увлекательно рассказывала, хорошо читала наизусть, занимала нас чтением произведений «по ролям», что нам очень нравилось. Мы придумывали разные предложения на заданные слова, части речи, таким образом, лучше усваивая все направления русского языка и литературы. У неё, как-то, не было «любимчиков» все, казалось, были равны. Она всегда была строга в оценках, обходилась без громких похвал и порицаний. Разбирая наши сочинения и контрольные работы, Маргарита Николаевна спокойно указывала их достоинства и недочеты, а заодно поощряла успехи слабых. Это срабатывало – к восьмому классу «троешники» переросли в «хорошистов».

Я же, в начале её преподавания, почувствовала себя слегка обделённой вниманием, к которому привыкла. Но вскоре поняла, что нахожусь под её негласным контролем и, в какой-то мере, резервом на разные обстоятельства, поэтому, расслабляться мне на уроках не приходилось.

Учила она нас четыре года. За это время  мы узнали ее как скромного и интеллигентного человека, обладающего живым умом и житейской мудростью.

Помимо всего прочего, полученного из общения с Маргаритой Николаевной, для меня лично очень значительно то, что она направила мое внимание на саму себя. Произошло это почти просто. Она в нужной для меня тональности и в своё время оценила, поощрила и озвучила мои литературные способности. (Пожалуй, именно в те далекие времена мой замечательный педагог благословил меня на то, чем я  занимаюсь сейчас и что меня по-настоящему увлекает).

Это случилось в седьмом классе при разборке моего сочинения на вольную, в общем-то, банальную тему «Отдых в воскресенье». Помню общее его содержание до сих пор, работала я над ним вдохновенно и увлекательно, видимо, ощущая «вкус» этого дела. Учитывая сдержанность Маргариты Николаевны, я со смешанным чувством ждала её оценки. Но результаты превзошли все мои ожидания – мой преподаватель был в восторге. Были указаны все особенности языка и замысла моего изложения, замечены вдохновение и лирика, а также задатки моих литературных способностей. В результате, Маргарита Николаевна отправила мое сочинение куда-то в городской отдел образования, а позже я узнала, что она до сих пор хранит его у себя.

Не знаю, любили ли её другие ученики, но то, что она заинтересовала и завоевала нас, вложив значительный потенциал образованности в каждого, это было сделано на высоком профессиональном уровне.  Думаю, что к словам моей благодарности Маргарите Николаевне, могли присоединиться сотни людей, прошедшие ее умные «руки».

Мы с ней долго не виделись, но вспоминали в нашей семье её часто, особенно мама, которая, оказывается, близко познакомилась с Маргаритой Николаевной во время моей учебы в другом городе. На протяжении всей жизни мамы длилось это теплое знакомство, без частых встреч и длинных разговоров они держали друг друга в поле зрения.

Последний раз мы встретились с моей дорогой Маргаритой Николаевной в 2004 году, случайно, на улице, и долго не могли расстаться. Делились пережитыми болью и радостью. Она искренне сочувствовала мне в связи с постигшими меня потерями мамы и сына. Я, в свою очередь, приняла участие в обсуждении и решении её не простого семейного вопроса по отъезду на постоянное местожительство к дочери.

Вскоре они с мужем уехали. Телефон ее молчит, но я знаю, что она продолжает проживать там же и надеюсь на встречу.

Лидия Смирнова, член Российского союза писателей (Хабаровск)