Родной город

Родной город. С тремя прудами в самом центре. Сколько времени прошло. Лет двадцать, или двадцать два. Неважно пусть будет двадцать, так красивее. Теперь он женат и у него есть ребенок. Ребенок, правда, не его, но разве был у него шанс оставить потомство? Однажды, он спросил, не хочет ли она завести еще одного ребенка, уже от него. И жена ответила No. Ну, No, так No. Он послушался. Он вообще всегда всех слушался. Подумав об этом, он включил аварийную сигнализацию. Нагло припарковав  машину во втором ряду.

Похоже, пока его не было, ничего не изменилось. Изменился, он. Его черное пальто стало модного оттенка - «кофе с молоком», прибавив несколько раз в цене. А на  голове появились первые седые волосы. Он постарел.

Только сердце, кажется, осталось прежним. Бьется, болит, торопит. Чего он только с ним ни делал: и травами успокаивал, и химией бил,- а оно все равно гремит. По ночам будит. Остановись ты, хотя бы на пару минут, отдохни, мне этого для покоя хватит…

Но сердце глухо стучит и не слышит. И вот он уже почти бежит за ним, к воде, что- бы осуществить задуманное. Он так долго этого ждал. Целых двадцать или … а не важно. Рука машинально ныряет в карман, за самым ценным. Нет не тот карман. В этом привычно  лежали деньги. Забыл? Нет вот же, оно в другом кармане. В его руке появляется исписанный листок. Неужели, он сделает это? На его лице появляется сомнение. Но, руки сами начинают сгибать клетчатую бумажку.  Согнуть здесь, разгладить тут, расправить…

– Черт, ошибка! - а ведь,  он тренировался. Краснел, когда просил, как будто бы своего сына научить его. Да, теперь он может собой гордиться, наблюдая за тем, как ветер уносит бумажную галеру, на середину этого карликового озера.

Теперь остается только ждать, когда природа сделает за него всю тяжелую работу. Когда кораблик утонет, он все забудет. Вычеркнет ее из своей жизни.

Похоронит  воспоминания рядом со своими несбывшимися мечтами, и будет навещать время от времени,  прибираться.

Но, похоже, сегодня природе  не нужны были чужие проблемы, и поэтому его бумажное творение держалось на воде не хуже плавающих повсюду желтых листьев. Кажется, это надолго. Так долго, что ему пришлось сесть.

На плече темным пятном расползалась первая капля дождя, рядом вторая. Этого еще не хватало.  Но выхода не было, и он просто поднял воротник. Сдался. Дождь от этого только усилился.  Чтобы отвлечься, он начал вспоминать, что же там такого особенного в этом письме. В письме, у которого никогда не было и не будет  адреса, но всегда был адресат. Двойной листок в клеточку, исписанный словами сверху донизу.

Задокументированный повод гордиться собой, сдержанное обещание - его сильная сторона. Никто не услышал слов, посвященных ей одной. Он вырезал  их ручкой, и больше не произносил. Хотя, нет, один раз он пытался сказать их своей жене. Что же она ответила? О, он хорошо это помнит. Good night и перевернулась на другой бок. Что ж good night - сold night. Когда-нибудь, он ее оставит. Опыт борьбы с дурными привычками у него есть, до этого он  уже бросил курить.  Но в тот момент он был почти искренен.

Сейчас он уже, пожалуй, и не помнит всех этих глупых слов, которые были написаны на этом непотопляемом клочке бумаги. О чем они были? Дождь со всей силой обрушился на землю, но он даже не пошевелился. Давай вспоминай,  что ты хотел ей сказать? О том, что, принес ей хрустальную туфельку, которую она случайно забыла в твоем сердце?  О том, что мир совсем не тесен и этот родной город, размером с целую вселенную, в которой так тяжело встретиться…  Как глупо. Ну, что за детский сад. Нет, он хотел рассказать ей о надежде. О надежде, с большими пуховыми руками - крыльями, под которыми можно спрятаться от целого мира. Как же давно он не летал по- настоящему.  Во сне. Вместо этого все работал и работал.

Как же много он ещё не сказал. Так много всегда говорил, говорил, как будто ему не хватало воздуха, говорил и никак не мог надышаться. А все уместилось на  двойном листке, с тремя  пустыми строками тишины  в самом конце.

Теперь он все вспомнил, но ему уже некого обнять. Боже, как же ему хотелось сделать это тогда. Сердце, которое от страха обычно прячется, напрасно отбивало грозный набат, он так и не услышал дыхания ее кожи. Не прикоснулся к ней. Не дал понять, что самые близкие слова - это прикосновения.

Он уже не видел своего корабля.  Стоял вплотную к воде и все равно не видел. Ему захотелось сесть на корабль своей юности. Отплыть назад. Но перед ним уже захлопнулись серые кулисы дождя. Он ничего не видел. Сердце притихло. Нет только не сейчас. Не бросай меня! Бейся, ругайся,  только не молчи…

Защипало в глазах, хочется плакать. Он закрыл глаза. По его лицу целыми струями стекала вода. Модное пальто все  вымокло и  потемнело, а влажные волосы избавились от седины. Он помолодел. В миг воздух вокруг стал ароматом ее духов. Внутри него все перевернулось. Сердце снова забилось, заболело, а на спине, кажется, появились маленькие хрупкие крылья. Дождь кончился. Только что родившийся солнечный луч нежно коснулся его лица, поднялся выше, провел по волосам, погладил. В ответ, он напряг последние силы и просто оторвался от земли…

Господи, ну что за детский сад.

Максим Чин-Шу-Лан, преподаватель.