«СЕРДЦЕ ПОДНИМАЕТСЯ КАК СОЛНЦЕ…»
 |
К 90-летию дальневосточного поэта Людмилы Миланич Было время, когда прямо на улице продавались ее книги, когда на полосах газет, на хабаровском радио, на телевидении, в журнале «Дальний Восток» она завоевывала сердца своими стихами. Тогда поэзия шагнула с бумажных страниц . . . на стадионы. Впрочем, Людмила Миланич относилась к этому критически. – Читала ли когда-нибудь Цветаева свои стихи на стадионе? Боюсь, что никогда, – говорила она. Никогда не называла себя поэтессой, только поэтом. Предпочитала уютный зал, в котором могли собраться ее друзья. Для поэта один настоящий читатель, вернее слушатель, был дороже всех ценителей. Помню один ее творческий вечер. В помещении яблоку негде было упасть. Присутствовали в основном незнакомые ей люди, которые признавались ей в любви и читали свои неумелые, но трогательные стихи. Она была не такой, какой можно было ее себе представить. Не такой, как на портретах. И конечно, разительно отличалась ото всех остальных. «А ДОМА ТИХО УМИРАЕТ МАМА» Имя ее – Людмила, людям мила. А фамилия звучала как музыка. Впрочем, в молодости она вполне могла посоревноваться за звание первой красавицы. Стройная, с мальчишеской челкой, в черном свитере и с неистовым огнем в глазах. О внешней стороне жизни Миланич расскажет всезнающий интернет. О внутренней – все в ее стихах... Детство Людмилы Ивановны выпало на войну. – В то время я носила домой судки с обедом, – вспоминала она. – Мне было лет семь. Отца-музыканта взяли на службу в военный оркестр. Мама очень болела, и папе разрешили получать на нее обед в армейской столовой. Однажды я упала на скользкой дороге и разлила все, что было в судках. Спустя годы об этом сложились стихи: «Мне снова девять. Много или мало? И вновь идет на западе война, А дома тихо умирает мама: Ей пища калорийная нужна». Очередь за хлебом, который выдавали по карточкам, хабаровчане занимали с ночи, потому что на всех не хватало. Стоять часами было тяжело, особенно на морозе. Однажды маленькая Люда прямо там, в очереди, потеряла сознание. ЧЕТЫРЕ-ВОСЕМЬ СТРОК Любила она в юности одного человека, который отвернулся от нее. Дело, между прочим, нешуточное. А спасли ее стихи Пушкина. Утешили, ободрили. Они не говорили: «Горя не будет». В них звучало: «Будет горе. Только ты не бойся…» Стихи случались у Миланич, когда ей было особенно тяжело. Лишь боль давала ей высокое право молчать. Не можешь писать – не пиши. И вообще, не все могут проговаривать и видеть насквозь свою собственную «кухню». Она и сама не знала, как это делала. Муза – очень хрупкая материя. Дается тебе – и слава Богу, спасибо! Стихи Миланич – вне времени и пространства, по ту сторону всего. Их можно было бы писать и в прошлом веке. Они возможны и через века. И в то же время эти строки современны. Сегодня ее стихи кажутся даже и не написанными, а словно бы жившими всегда. Здесь нет замысловатых рифм. Четыре-восемь строк. Иногда шестнадцать. Сердце поднимается как солнце И уходит тихо за окно. Может, там пришлось кому-то солоно, Может, там кому-нибудь темно?..
А ОТ БЕДЫ ДОБРЕЕ СТАТЬ Она как-то пошутила, что занялась поэзией, чтобы поздно ложиться и рано вставать. Все ее творчество – жажда свободы. Литература была воздухом, которым она дышала. Строчки, рифмы – порой впотьмах, в дороге, в самолете, бессонной ночью. В отчаянии и в радости. Названия поэтических сборников Миланич рассказывают о ней самой: «Солнце в ладонях», «Разговор с землей», «Слово», «Люблю», «Накопление света». Как и подобает поэту – не казенным языком анкеты, а с чувством. Бывает, ты до капли выжат, Обид твоих не сосчитать, Но должен ты не просто выжить, А от беды добрее стать. Из книг я мудрость эту знала. Хлебнув горячего до слез, Сама решила: выжить мало, И это приняла всерьез. Я поняла совсем простое: Покуда есть чужая боль, Себя жалеть едва ли стоит И плакать стыдно над собой.
КЛЮЧ БЕЗ ПРАВА ПЕРЕДАЧИ Журналистскую школу она прошла всю по ступенькам. Вела радиопередачи о своих современниках, приглашала в студию живых поэтов и писателей. Ей приходили пачки писем. Даже из мест заключения. Там, на столбе, вещал громкоговоритель. Все ходили по кругу, слушали, а потом писали письма автору радиопередачи. Однажды Людмила Ивановна поехала в гости к Владимиру Круглову – в Центр реабилитации диких животных «Утес». Емельяныч тогда ей сказал: «Добрых людей в тайге больше, чем злых. И когда они находили в лесу осиротевших медвежат и всякую другую живность, то не убивали их…» Или вот исповедь фронтовика. Он все время говорил, какие высоты штурмовал, а она все повторяла: «Тогда погибло так много ребят…» Возможно, в тот вечер и был найден ключ без права передачи. Оказалось, что есть не только генеральская, но и солдатская правда о войне… «ТЕРРИТОРИЯ МОЕЙ ЛЮБВИ» Она собирала время – человеческие Голоса. Вела цикл радиопередач под названием «Территория моей любви». – Голос – самое неуловимое. Голос – внутренний слепок души. У каждой души свой основной тон, который не соврет... Кого-то эта прямота раздражала. Зато публика в массе своей именно за это Миланич и любила. У нее было много друзей. При этом своих никогда не сдавала. Однажды сделала передачу с поэтом Борисом Копалыгиным. Поэт рассказал о том, как Маршак дал ему путевку в жизнь. Привез он ему именитому писателю кету в подарок. Дело было в январе, за окном трещал мороз. А на столе у Самуила Яковлевича были свежие огурцы. Такой диалог Миланич записала: «Борис! Хочу тебе хоть чем-нибудь помочь. Скажи: в чем нуждаешься?» – «Да ни в чем… Спасибо, Самуил Яковлевич!» – «Квартира у тебя есть?» – «Есть». – «Машина есть?» – «Я хожу пешком». – «Скажи тогда, что я тебе могу подарить?!» – «А вот, Самуил Яковлевич, у вас на тарелочке лежит зелененький огурчик. Подарите его мне – я дочке своей отвезу!» Работа в студии – ювелирная! Это сейчас компьютеры, а раньше очень сложно было монтировать запись. Сплошь механический труд. Отрезала – подклеила ацетоном, отрезала – склеила. Чуточку промахнулась – и все загубила! Высший пилотаж – в середине фразы выкинуть лишнее слово и не «зарезать» соседнее, да соединить интонацию! Хабаровчане любили ее программу «Робинзон по пятницам», откликались на поиск потерявших друг друга людей... А сколько неизвестных, молодых поэтов она в буквальном смысле этого слова вытащила в эфир? «СЫЗДЕТСТВА ЧУВСТВУЮ КРАСОТУ» Миланич уносилась в неведомые дали. Месяцами по колдобинам тряслась в пропыленном газике, записывая на пленку всех и вся. Порой она звонила из какого-нибудь далекого села и кричала родным через реки и горы: «Как вы, мои дорогие?! Скучаю ужасно!» Эти обрывки впечатлений и разговоров не могут передать всего обаяния ее личности. Неплохо бы, конечно, составить и издать том воспоминаний о ней. Как раз тот случай, когда книга – лучший памятник. Когда Людмила Ивановна заведовала отделом поэзии в журнале «Дальний Восток», ее потряхивало от чтения посредственных рукописей. У нее было сочувствие ко всему живому и неприятие всего мертвого. Она не любила мертвые слова. Остро чувствовала фальшь. В секунду разоблачала пафос и надутость. Для Миланич вся невидимая миру, черновая, нудная работа, тысячи прочитанных и отброшенных безнадежных страниц – все это получало оправдание и смысл, если журнал открывал хотя бы одно имя. Ради этого впряглась она в эту лямку.
Александр САВЧЕНКО Фото из архива ДВГНБ
Газета «Приамурские ведомости», № 44 (8433) 2024 года г. Хабаровск |
