Герой России Алексей Ботян: «Мы спасли Краков вместе с «Майором Вихрем»

Девятнадцатого января исполнилось 75 лет со дня освобождения Красной армией старинного польского города Краков. Гитлеровское командование хотело устроить в этом прекрасном месте гибельную западню, затопив Краков вместе с советскими солдатами и его жителями. Таким бесчеловечным планам не суждено было сбыться благодаря операции, проведенной советскими партизанами. Позже их подвигу был посвящен знаменитый фильм «Майор Вихрь» по одноименному роману Юлиана Семенова, . . .

где разведчики, руководимые главным героем Андреем Бурлаковым, ценой своей жизни сберегают архитектурную жемчужину Восточной Европы.

В реальности в 1945 году операцию по спасению Кракова осуществила группа под командованием лейтенанта Алексея Ботяна. За это в 2007 году он был удостоен звания Героя России. В канун юбилея краковских событий 102-летний ветеран Службы внешней разведки РФ Алексей Ботян рассказал в интервью РИА Новости, как проходила та операция, как до этого начиналось боевое содружество советских и польских партизан и что он думает о нынешних демаршах Варшавы в отношении истории войны.

Алексей Николаевич, известно, что Юлиан Семенов, работая над многими своими произведениями, пользовался материалами из военных архивов и архивов органов госбезопасности. Интересно, в какой степени события, показанные в «Майоре Вихре», соответствовали действительности?

«Майора Вихря» Семенов писал по материалам Главного разведывательного управления Генштаба. У Семенова Вихря арестовало гестапо, потом ему удалось бежать, затем группа Вихря захватила немецкого инженера, руководившего минированием Кракова. И в самом конце Вихрь погиб, вместе с польскими подпольщиками не допустив взрыва города. Но на самом деле операция по спасению Кракова была совсем другой. Хотя и книга, и фильм, конечно, отличные. Но все же это художественный взгляд на те события.

Майор Вихрь это собирательный образ. В районе Кракова действовало несколько групп, в том числе группа военных разведчиков под командованием Евгения Березняка. Моя группа находилась в ведении 4-го Управления наркомата государственной безопасности, которое было создано в начале войны и которое занималось проведением партизанских и разведывательно-диверсионных операций в тылу врага. Его возглавлял легендарный Павел Судоплатов.

И перед всеми группами стояла одна задача обеспечить быстрое продвижение советских войск к Кракову. Образно говоря, мы с майором Вихрем сделали одно общее дело.

У каждой из этих групп была, конечно, своя дорога к Кракову. Какими путями к этому красавцу-городу вышло ваше подразделение?

Я расскажу, как мы действовали перед этим. Большую часть Великой Отечественной войны я провел на территории, занятой врагом. Сначала в Белоруссии, на Украине, затем на польской земле, в Чехословакии. Я служил в партизанском соединении имени Александра Невского. Командиром у нас был замечательный, умный и смелый человек Виктор Александрович Карасев.

В самом начале апреля 1944 года наше соединение вышло к реке Западный Буг на границе с Польшей. Мы с боем форсировали реку. Немцы и солдаты украинской дивизии СС «Галичина» растерялись, разбежались, видимо, приняв нас за прорвавшиеся в их тыл части Красной армии. Перед нами стояли задачи вести разведку на пути продвижения советских войск, а также проводить диверсии, чтобы наступление Красной армии шло без препятствий. И нам надо было сразу после переправы оторваться от врага, уйти вглубь польской территории и приступить к выполнению оперативно-боевых задач. Из-за практически непрерывных бомбардировок мы шли по ночам.

Если кто-то из наших бойцов получал ранение, то приходилось просить помощи у местных жителей, главным образом священников, ксендзов. Я приходил к ним, кланялся, говорил попольски: «Слава Иисусу Христу», а они отвечали: «Во веки веков. Аминь». После этого я объяснял, что произошло, говорил, что мы пришли на помощь польскому народу, который борется с оккупантами, и что у нас есть раненые, мы просим их спрятать и оказать медицинскую помощь. И ни разу ксендзы наших товарищей не выдали немцам!

В середине апреля мы выдержали тяжелый бой в Бонецком лесу. Против нас фрицы бросили бронемашины, бронепоезд, пушки, самолеты. А немецкая конница была просто вынуждена гнать в наступление на нас украинских западенцев из дивизии СС «Галичина». Видимо, без плетки те уже воевать не могли.

Наверное. Но мы успешно отбились, оторвались от преследования, и на следующий день немецкие самолеты бомбили уже пустой лес. Но чтобы продолжить движение, нам после того боя надо было быстро найти, где проложить маршрут. И Карасев меня попросил, не приказал: «Лексейка, понимаешь, надо!» А мы с Карасевым были ровесники, и я ему отвечаю: «Ну что же ты меня агитируешь? Надо, значит, иду!» И мы, небольшой группой, практически сразу, без отдыха пошли. Приходилось постоянно сталкиваться с немцами, но мы все же отыскали «окно» и через него прошло все наше соединение.

После того немцы опасались встречаться с нами, а мы продолжали совершать диверсии на железных дорогах. Я владел польским языком и ходил по железнодорожным станциям в форме железнодорожника. Но под курткой у меня был парабеллум. По-польски железнодорожник называется колеяж, и тогда наши ребята меня так и называли «Лексейка-колеяж». И я спокойно разговаривал с местными работниками на станциях, выдавая себя за уроженца Вильнюса. Этот город я знал очень хорошо, до войны учился там и служил, и там было много поляков. И вот в таких доверительных беседах удавалось узнать, какой состав, с чем и куда пойдет. Я передавал эти данные нашим ребятам, ну а они встречали нужный эшелон в нужное время. Очень хорошие были результаты.

Но вскоре нашему партизанскому соединению Центр приказал выдвигаться на юг Краковского воеводства. По заданию Карасева я возглавил отдельную оперативную группу примерно в 30 человек, которая должна была прокладывать дорогу для соединения. И в первых числах мая 1944 года группа вышла в район Кракова.

По пути пришлось участвовать в боевых действиях. Получилось это так. В тех лесах находились самые разные отряды Армии Крайовой, которой руководило из Лондона польское правительство в эмиграции. Там были и отряды дружественной нам Армии Людовой, созданной польскими коммунистами. Были и лояльные к нам отряды «Батальонов хлопских», то есть бойцов крестьянского партизанского движения. И вот командир одного из отрядов Армии Людовой связался с нами и попросил помочь освободить подпольщиков, находившихся в тюрьме в расположенном рядом старинном городке Илже. Как быть? С одной стороны, нам же надо идти дальше к Кракову, никак при этом себя не обнаруживая. А если мы провалимся? С меня же после этого спустят шкуру. Понятные сомнения. Но и не помочь было нельзя. Тут и политика играла роль ведь польские партизаны могли бы сказать: как же вы, братья по оружию, которых мы ждали как спасителей, вдруг отказываетесь помогать нам? Мы посовещались у себя в группе и решили идем на помощь.

Для начала провели разведку. В Илже были не столько немцы, сколько местные полицаи. А ближайший немецкий гарнизон находился километрах в пятнадцати от городка. Мы незаметно подошли к Илже, ближе к вечеру перерезали телефонные провода — тем самым оборвали связь с гарнизоном. И уже ночью мы вошли в город. Как заранее уславливались с польскими партизанами, встретились с ними во дворе местной школы. Они показали нам ту тюрьму она была оборудована в немецкой казарме. Мы как дали огнем из пулеметов по окнам казармы немцы даже не высунулись, настолько они испугались. А польские ребята освободили своих товарищей. И всю ночь Илжа была в руках партизан. С немецких складов забрали оружие, из аптеки бинты и лекарства. Мы даже поесть успели. И потом выдвинулись из города дальше в сторону Кракова.

И вот этот бой в Илже считается первым совместным боем советских и польских партизан. И первой нашей общей победой. Потом в том школьном дворе поставили памятник, на котором было написано, что здесь в мае 1944 года вступили в бой с немецко-фашистскими оккупантами бойцы Армии Людовой и советской группы лейтенанта Ботяна «Алеши». Спустя много лет я приехал в Илжу, мне показали этот памятник. И такие у меня чувства были не передать!

Вы упомянули Армию Крайову. Есть достаточно исторических документов, доказывающих, что хотя АК боролась и с гитлеровцами, и с украинскими националистами, но это был инструмент, с помощью которого Англия тайно противостояла СССР своему союзнику по антигитлеровской коалиции. Известно, что аковцы, направляемые английскими спецслужбами, препятствовали продвижению Красной армии на запад, ведя подрывную деятельность в ее тылу вплоть до убийств советских солдат и офицеров. Ваша группа наверняка пересекалась с подразделениями АК. Что вам вспоминается о них?

Мы их старались избегать. Но однажды наша группа столкнулась в лесу с одним из аковских отрядов. Его командир недружелюбно сказал нам: «Что вы здесь делаете? Вы нам не нужны, мы и без вас освободимся от немцев». И когда услышал, что я говорю попольски, долго не мог поверить, что я белорус, а не поляк. Затем, правда, смягчился, даже велел своим бойцам дать нам хлеба и папирос.

Через какое-то время нам стало известно, что представители польского эмигрантского правительства, встревоженные тем, что в Краковском воеводстве появились советские партизаны, провели в Кракове совещание, на котором было решено уничтожить нашу группу. Но как это сделать? Чтобы отвести от себя подозрения, аковцы решили подставить нас фашистам предложить совместную операцию против немцев, в ходе которой сами бы смылись, а фрицы нас уничтожили.

Но у нас был информатор среди аковцев бывший белогвардеец, штабс-капитан царской армии Мусилович. Он числился в Армии Крайовой, но в боях не участвовал. При этом знал обо всем, что планируют аковцы. Мусилович помогал нам на идейной почве. И вот он сообщил о том, что аковцы задумали сделать с нами. И когда командир одной из групп Армии Крайовой предложил нам вместе выступить против немцев, мы аккуратно ушли и не попали в засаду.

Алексей Николаевич, поразительный факт: вы прошли всю войну без единого ранения, при том, что постоянно, как говорится, ходили по лезвию. А противник был далеко не глупый известно, что гитлеровцы для борьбы с советскими разведывательно-диверсионными группами среди прочего довольно искусно создавали лжепартизанские отряды. Случались ли у вас моменты, когда казалось, что вы все же попали в ловушку?

Был однажды вот какой эпизод. Под Краковом приходят ко мне поляки и говорят, что на нашу сторону хотят перейти власовцы, чтобы действовать с нами против немцев и искупить вину перед родиной. Я решил посмотреть, что это за люди. Переоделся, как местный, взял пистолет, гранату, и с одним из поляков мы отправились к нему в поселок.

Пришли в дом. Я сел, стал разговаривать с хозяйкой, а этот мужик куда-то ушел. И вдруг во двор на машинах въезжают немцы. Вот, думаю, сволочь, предал меня! И я решил буду отстреливаться до последнего патрона. Фрицы вошли в дом, а я держу пистолет. Но немцы всего лишь попросили ведро — может, воду в радиатор залить или еще для чего-то. Взяли ведро и уехали. Вот тогда было, конечно, очень сильное напряжение. Ну а с власовцами потом ничего в итоге не получилось.

Одним из самых ярких ваших подвигов в войну было уничтожение в 1943 году в украинском Овруче руководства гебитскомиссариата областной оккупационной администрации. За ту операцию, которая потом вошла в учебники для спецназовцев, вас первый раз представляли к званию Героя Советского Союза. Но в 1944 году в Польше вашей группе предстояло провести, может быть, более важную акцию ликвидировать гауляйтера Польши Ганса Франка.

Да, у нас было и такое задание. Для уничтожения Франка, которого очень хорошо охраняли, были задействованы многие силы, и наша группа подошла к нему ближе всех. Нам помог один польский товарищ, который был знаком с камердинером гауляйтера. Камердинер ненавидел Франка, но работал у него по принуждению. И согласился совершить акт возмездия. Согласился не сразу, потому что переживал, что будет с семьей. Но мы ее вывезли за город. Камердинер получил от нас мину, которую он должен был установить в спальне гауляйтера в его краковской резиденции.

То есть все должно было произойти примерно так, как годом ранее в Минске, когда взрывом мины в своей спальне был уничтожен гауляйтер Белоруссии Кубе?

Да. Но накануне взрыва наша армия вновь стала активно наступать, и Франк, даже не оставшись ночевать, дал деру из Кракова. Только от возмездия не убежал его в итоге поймали и повесили по приговору Нюрнбергского трибунала.

А Красная армия продолжала идти вперед, готовилась ВислоОдерская стратегическая операция по окончательному освобождению Польши. Разведгруппам, действовавшим на территории Краковского воеводства, была поставлена задача расчищать дорогу нашим войскам. Мы разминировали мосты и дороги, проводили диверсии в тылу немцев, нападали на их базы. Все мы вместе очень здорово помогли нашей армии.

Но нам стало известно, что гитлеровцы готовятся уничтожить Краков, когда в него войдут войска 1-го Украинского фронта. Немцы хотели взорвать не сам Краков, а Рожновскую плотину на реке Дунаец в находившемся рядом городе Новый Сонч. Если бы это случилось, Краков был бы затоплен, а наступление Красной армии остановилось.

Что помогло сорвать этот чудовищный план?

— В конце 1944 года в ходе одной из операций разведчики из моего отряда с помощью польских товарищей захватили инженера-картографа Зигмунда Огарека, который служил в штабе тыловых подразделений вермахта. При нем были карты оборонительных сооружений краковского района.

Сам Огарек сообщил, что немцы действительно хотят взорвать плотину. А в начале января 1945 года мы подорвали штабную машину фашистов, и среди документов убитых офицеров оказался план минирования объектов в Кракове, а также мостов и плотины в Новом Сонче. Нам также стало известно, что в расположенном в Новом Сонче старинном Ягеллонском замке немцами был создан большой склад взрывчатки и боеприпасов и что по мере подхода советских войск к Кракову боеприпасов подвозят на этот склад все больше и больше.

Было ясно, что взрывчатка с этого склада будет использована для подрыва плотины и что склад надо взорвать. Но Ягеллонский замок хорошо охранялся. И тут нам очень помогло то, что с нами начал сотрудничать один гауптман, поляк по национальности, он рассказал, что работает в замке. И он согласился пронести мину на склад.

Перед рассветом 18 января 1945 года раздался мощнейший взрыв на воздух взлетели сотни тонн тротила, было уничтожено и ранено более 400 гитлеровцев и их пособников. Немцы не смогли быстро восстановить запасы взрывчатки, и плотина в Новом Сонче осталась цела. Меня потом часто спрашивали не жалко было уничтожать красивый старинный замок? Но я всегда отвечал — жалко, что гитлеровцы для склада взрывчатки выбрали именно этот объект.

Шла война, не было места таким рассуждениям. Надо было спасать десятки тысяч жизней и один из самых прекрасных городов Восточной Европы Краков. И сейчас это крупный туристический центр, его посещает множество людей. Тоже потом приезжал в Краков, ходил по его улицам, вспоминал военное прошлое и наших польских друзей, с которыми мы сражались вместе. И когда простые жители Кракова на улице узнавали, что я имею прямое отношение к спасению их города, они сердечно меня благодарили, жали руку. В свое время я был награжден польским орденом «Виртути милитари» за ту операцию.

Но за последние годы в Польше снесено множество памятников нашим воинам, о с в о б о д и в ш и м польскую землю от фашистов. Причем в Польше действует специальный закон, позволяющий это делать. А буквально на днях польский сейм принял резолюцию, в которой вина за начало Второй мировой войны в равной степени возлагается как на Германию, так и на Советский Союз. Ну а советские солдаты, согласно этому документу, в 1945-м году не освободили Польшу, а, оказывается, оккупировали.

Я бы крепко попольски сказал этим людям все, что я об этом думаю. Это просто безумие, надругательство над памятью сотен тысяч советских и польских солдат, которые вместе били гитлеровцев на земле Польши. Если бы не наша победа, никакого свободного и независимого польского государства сегодня бы не существовало. И все те, кто сегодня устраивает вот эти подлые вещи, должны понимать, что и их самих бы не было.

О какой советской оккупации вообще пытаются заявлять в Польше, если перед самым вступлением советских войск на польскую территорию Государственный комитет обороны СССР в одном из своих постановлений, например, предписывал в районах, занимаемых Красной армией, органов советской власти не создавать и советских порядков не вводить, а исполнению религиозных обрядов не препятствовать, костелов и церквей не трогать? Этот документ не раз публиковался, его легко найти.

Дело в том, что такие материалы очень неудобны для тех, кто хочет переписать историю по-своему. Советский Союз не только помог освободить Польшу, сохранить ее богатую культуру, традиции, но и возродить ее народное хозяйство. Не было в Польше ни одной отрасли, которую не помогали бы восстановить специалисты из СССР.

А вот планы гитлеровцев по их генеральному плану «Ост» заключались в быстрой и полной германизации поляков, которая должна была сопровождаться уничтожением польской государственности, лишением людей их культуры, образования, просвещения. То есть речь шла о превращении жителей оккупированных территорий Польши в самых настоящих бесправных рабов. А тех, кто не был пригоден для этих целей, планировалось уничтожать.

Такие вещи следует помнить и активно говорить об этом. Скоро будет отмечаться 75-летие нашей общей с народами других стран великой Победы. И нам надо оградить ее от всякого вранья.

Очень важно, чтобы молодые люди в России росли патриотами, были бы образованными, культурными, исторически грамотными и знали правду о войне, чтобы никто не смог бы сломать духовные основы единства нашего народа. Молодежь это наше будущее, и она должна быть готова в любой ситуации защитить Родину.

По материалам официального сайта СВР России

Газета «Самарские чекисты», № 1-2 (134-135) январь-февраль 2020

г. Самара