ПРЕЗУМПЦИЯ ВИНОВНОСТИ

            Нарушений закона хватало всегда. Понятно, человеческий фактор, но случай с Василием Кормушкиным - это уже примета времени, или, лучше сказать, гримаса новейшей юриспруденции России.

            Никто не обязан доказывать свою невиновность – у юристов это называется презумпцией невиновности. Непреложная истина, о ней знает любой студент-первокурсник юридического вуза. В деле Кормушкина эта истина дала сбой.

            Василий Кормушкин, розовощекий, спортивного вида здоровяк, работал тренером и одновременно директором футбольной команды университета. Университет был авторитетный и единственный в городе. И футбольная команда под названием «Политехник» тоже была солидная и известная, не раз завоёвывшая призы в чемпионатах на первенство города и области. Денег Василию не то, чтобы не хватало, но как-то было мало, и потому он решил стать предпринимателем. Индивидуальным. В чем и зарегистрировался в качестве такового. 

           Как известно, змей-искуситель всегда нашепчет и придаст сил и энергии, с которой кажется можно горы свернуть. И денег заработать. У Василия были кое-какие знакомства и связи, которые он задействовал максимально и заарендовал на бывшей продовольственной базе склад, сейчас простаивающий без дела. Идея была проста, как было просто все в России во времена разгула капитализма: закупка и перепродажа всего, что продается в законном обороте. Василий решил, что это будут  соки в тетрапаках  с реализацией через аптечную сеть города. Поскольку, ежели через аптеки, тогда налоговые льготы, а один из его знакомых, тоже директор, как раз и работал по этой части – заведовал  сетью городских аптек. Василий одолжил у него немного денег и заключил договор с поставщиком. Часть прибыли Василий должен был отправлять ему, а остальное с  директором пополам. Так было в договоре.

           Василию снились золотые реки, много денег и как результат - нормальная жизнь молодого мужчины. Всего-то тридцать. Пора бы деньгам быть, решил Василий  и принялся за дело.

           Первые три контейнера с соками Василий обработал быстро, и хоть прибыль была не велика, энтузиазма у него только прибавилось. Смущал приближавшийся Новый Год и январские морозы, но Василий рискнул и заказал очередной контейнер. Тут нью-предприниматель Кормушкин и совершил роковую ошибку. Транспортировка четвертого контейнера растянулась на полтора месяца и пять тысяч километров. Все его содержимое перемерзло еще в пути.  Но это ерунда, подумал Василий. Подумал с оптимизмом, а зря.             

           Нет, не читал он рассказов о временах золотой лихорадки. Например, про коммерсанта-неудачника с яйцами, которые тот вез на Аляску, да недовез – перемерзли, как и соки Василия. Сходство было бы стопроцентное, если бы не одно отличие. На коммерсанта из рассказа Дж.Лондона уголовного дела не заводили. Не за что было.  Василий вроде бы тоже был ни при чем, но только на первый взгляд. 

            На взгляд следователя Василий был виновен. И тоже все бы ничего, ведь у Кормушкина были все документы - акты вскрытия и утилизации, и остальные документы тоже были. Но компаньон-заведующий аптеками Василию не поверил, сразу взялся круто, решив вернуть деньги любой ценой. У компаньона была жена, она состояла на крупной медицинской должности и по совместительству была депутатом местной городской Думы. Был ли использован сей ресурс для возбуждения уголовного дела, с достоверностью не установлено, но Василий в том нисколько не сомневался.  

           - Вы обвиняетесь в хищении денежных средств путем мошенничества, - предъявила ему следователь, лейтенант. Она была очень молодая, и компенсировала возраст деланной серьезностью путем сморщивания бровей.

            Василий не испугался, и потому к адвокату  не  пошел.

            «У меня же все документы», - подумал Кормушкин, и принес их следователю. Следователь документы посмотрела и сказала:

            - Очень важные документы, я приобщу их к делу, суд разберется.

            Перед судом Василий предстал как есть - с честными глазами, наивной верой во всеобщую справедливость, объективность судьи и без оправдательных для себя, горемыки-предпринимателя, тех самых «важных»  документов. Куда они делись, а вернее, куда их  девала  следователь, Кормушкин выяснить не смог, сколько не пытался. В поступившем в суд уголовном деле их не оказалось. 

           - Гражданин Кормушкин, Вы признаете себя виновным? – сурово вопрошал судья.

           - Нет, - отвечал Василий, наотрез отказываясь замечать суровость в голосе судьи. Два обстоятельства - вера во всеобщую справедливость  и  осознание своей полной невиновности придавали Василию сил  и уверенности, что все обойдется, несмотря на исчезнувшие куда-то оправдательные документы.  

           - Куда же тогда исчезли соки из четвертого контейнера? – в недоумении  спрашивали Василия судья и прокурор.

           Невозмутимость подсудимого стала сказываться  на суровости судьи в сторону её понижения прямо тут же, в судебном заседании, отчего надежда Василия на благополучный исход  заметно усилилась. 

          Опустим подробности судебного разбирательства. Оно свелось к попыткам выяснить,  куда делось содержимое злополучного контейнера, и почему нет акта вскрытия. Доводы Василия, что соки перемерзли, а акт исчез в мусорной корзине следователя, не убедили прокурора – «а чем  Вы это докажете?», так же как и потерпевшего, которым по делу признали заведующего аптеками. На  все  его предложения признать вину Василий отвечал категорическим отказом. Его стойкости можно было позавидовать. 

           Ах, если бы эту стойкость можно было признавать доказательством невиновности! Но, увы – одной стойкости недостаточно. По закону невиновность есть отсутствие в деле доказательств вины. По мнению прокурора, они в уголовном деле были – «…контейнер с соками был? Был. Соков нет? Нет.». В итоге суровая реальность оказалась сильнее – после речи прокурора стойкость Василия улетучилась как дым. Повезло Василию только в одном – перед последним словом судья объявил трехдневный  перерыв.

           Когда Василий  рассказывал о своих злоключениях адвокату, его руки тряслись, он долго не мог подписать соглашение на защиту. Немного успокоившись, показал адвокату документ:

           - Это единственное, что осталось. Нашел случайно.

           Это была претензия поставщика, в которой тот сообщал, что «копии актов вскрытия контейнера и утилизации замерзших соков получил, понимает ситуацию, входит в положение…» и далее в таком же духе, однако ссылка Василия на сорокаградусные морозы его не устраивает, надо было не заказывать. Ущерб от замороженных соков он требует возместить.

           - Ну, что я могу сказать Вам, Василий. Это Ваш единственный шанс. Завтра я пойду в суд знакомиться с делом; думаю, что все будет хорошо, - и адвокат  очень доверительно посмотрел в глаза своему новому подзащитному. Посмотрел так, что улетевшая, было, надежда вновь вернулась к Василию и  похоже, что на это раз отпускать он её не собирался. 

           «…вина Кормушкина доказана, прошу назначить ему наказание в виде двух лет лишения свободы в исправительной колонии общего режима…» - эта историческая фраза в речи прокурора навсегда зафиксирована в истории российского уголовного судопроизводства и в протоколе судебного заседания уголовного дела по обвинению Василия Кормушкина в мошенничестве. Читателю покажется этот слог насмешливым, но он вполне уместен, потому что вся обвинительная речь прокурора из одной этой фразы и состояла.      

            Знакомившийся на следующий день с делом адвокат Кормушкина тому свидетель. Анализом и оценкой доказательств, если выражаться казенным юридическим языком, прокурор утруждать себя не захотела. А для Василия этот язык оказался языком глашатая надвигавшегося ужаса.

            Еще через день было последнее слово Василия. Держа в руках ту самую претензию поставщика, и слушая подбадривающий шепот адвоката: «Скажи, скажи, что есть документ, который надо приобщить к делу…», Василий, путаясь в словах, кое-как выдавил из себя:

            - Вот документ, претензия, значит. Тут все написано.

            Адвокату, как и прокурору в этой стадии слова не полагается.

            - Откуда у Вас все новые и новые доказательства в свою пользу? – в разрез процедуре  взвилась прокурорша, она была крайне раздражена. А еще она была красива, но агрессивна. Причем агрессивна настолько, что ее агрессивность полностью перечеркивала все достоинства ее внешности.

            Судья внимательно выслушал последнее слово, взял документ, строго посмотрел на прокурора, но промолчал, и удалился в совещательную комнату. С кем в этой комнате совещается судья,  юристам до сих пор не ясно, но так закон называет помещение, где  судья изготавливает свой вердикт.

            «Совещался» судья не долго, пять минут совещался. Или семь, не больше.  После «совещания» судья возобновил слушание по делу, о чем и объявил всем присутствующим с важностью, заменив ею первоначальную суровость.  Новый документ, который Василий  представил в последнем слове, подлежал «тщательному изучению». Так было написано в определении судьи.

            В ходе короткого возобновленного разбирательства претензия была «изучена», но судебную машину остановить уже не могла. Машина набрала ход, и на полном ходу смяла Василия, но не сильно:

             «Два года лишения свободы…Условно.».

             Еще «машина» взыскала с Василия в пользу, почему-то, директора сети городских аптек приличную сумму за содержимое четвертого контейнера, оставив поставщика соков без компенсации. В вопросе о том, кто  же на самом деле тут потерпевший, сторона обвинения в лице красивой, но агрессивной прокурорши,  подзапуталась, и на простой вопрос адвоката:  «А почему деньги взысканы не поставщику?» также просто ответила: «А с ним заведующий аптеками поделится».

              Читатель спросит – а что было потом?

              Отбывать наказание Василию не хотелось даже условно, и потому потом была жалоба на  эти два года лишения свободы. И было заседание в областном суде, и длинная речь адвоката, от неё устали судьи, но все же терпеливо выслушали - про презумпцию невиновности, у которой потерялась частица «не», на ней адвокат сделал упор; и отмена приговора с направлением рассматривать дело заново. В тот же суд.

              Руки у Василия уже не тряслись, наивности как не бывало, но вера во всеобщую справедливость и судейскую объективность осталась. И эта Вера его была подкреплена оправдательным приговором другого судьи. Обвинения с Кормушкина были сняты, и никаких денег он никому, кроме адвоката, не платил.

В.В. Стефаненко, адвокат

Октябрь 2014г.