БОГОРОДСКОЕ (быль)
 |
История поселений Томска Часть 1. Осень 1702 года от Рождества Христова выдалась по-настоящему, – золотой! Вместо промозглых дождей, студёного ветра, в октябре было по-летнему тепло и сухо. Разноцветье не успевшей пожухнуть травы с уцелевшей листвой на деревьях, очаровывало и умиляло молодого христианина, . . . бодро шагающего по пристани с иконой, прижимаемой к груди. В приподнятом настроении он вступил на перекинутый для него со струга мостик. Дмитрий слегка припозднился, но его ждали. Поприветствовав взмахом руки команду и обменявшись двумя тремя фразами с владельцем судна, Дмитрий, положив драгоценную кладь под навес, предназначенный для хранения вещей и отдыха, занял место у правого борта. Путь от Тобольска до Томска не малый, две тысячи вёрст по воде будет. Но, расстояние Дмитрия не пугало. Главное для него было, что образ Пресвятой Богородицы Одигитрии – Путеводительницы с молитвой и постом отец Василий написал в оговорённый срок и теперь он может спокойно отплыть на том же струге, на котором неделю назад прибыл в эти края. День только начинал разгораться, когда отчалили из столицы Сибири, взяв курс на Томск. Течение, подхватив небольшое судёнышко, быстро вынесло его на просторы Иртыша. Начался пусть и медленный, но обратный отсчёт времени, с каждым часом приближая к родным пенатам. До слияния Иртыша с Обью, Дмитрий хоть и любовался ровными берегами, подступающими к реке с обеих сторон, но по-настоящему ощутил могущество родной природы, только при встрече двух великих Сибирских рек. От невероятной красоты и простора у него захватило дух. Некоторое время границы соприкоснувшихся водных стихий можно было различить по разделяемой полоски пены. Воссоединившаяся сестра Обь не только была шире и полноводнее Иртыша почти в три раза, но и намного темнее по цвету своего брата. Уйдя же с бассейна слияния двух рек и повернув в сторону Сургута, пошли вниз против течения. За всё время, после отплытия из Тобольска, ничего кроме положительных эмоций от вида Сибирских рек не предвещало плохого. Дул попутный ветер, поэтому шли под парусом. Кто-то на реку вообще не обращал внимания, занимаясь судовыми делами или думами о домочадцах. Единственный из дюжины находившихся в струге людей, был Дмитрий, который всё это время стоял у борта, смотрел и радовался увиденному. Кучерявые облака над бескрайней Обью – веселили душу. Беспечно бьющиеся о борт плоскодонного судна говорливые волны, успокаивали взбудораженные мысли рыжеволосого молодца с реденькой бородкой, выполнившего наказ своих земляков. Кружившие над водой чайки, издавали визгливые звуки, напоминающие плач и хохот одновременно. Пронзительный крик голодных чаек, был столь велик, что заглушал всплеск воды и шум волн. Несмотря на это, какофония птичьего гвалта Дмитрию представлялась ничем иным, как пожеланием попутного ветра и благополучного возвращения домой. И хотя Сургут не просматривался на горизонте, все знали, до него осталось, - рукой подать. Поэтому на первое потемневшее облачко, мало кто обратил внимания. Усилившийся ветер надул прямоугольный парус, отчего судно заметно прибавило хода. Дмитрий из любопытства заглянул за борт. Несколькими минутами назад невозмутимая Обь, ласкающаяся своими белопенными волнами к бокам струга, прямо на глазах превращалась в грозную и коварную реку, с почерневшей водой и устрашающей под судном – бездной. - Поднять ветрило! - донёсся до слуха Дмитрия, хрипловатый голос хозяина струга, который на своём судне был и за шкипера, и за штурмана, и за боцмана. При этом занимаясь перевозом в Тобольск мягкой рухляди, добытой ясачным населением Томского уезда, обратно привозил кули соляного жалованья служивым людям, да разные бумаги из приходского приказа для воеводской избы. - Не хватало нам ещё мачту сломать, - проговорил он, глядя на двух кинувшихся выполнять его команду. Направляясь же на нос струга, громко добавил: - Всем на вёсла! Дмитрий, увидев, как гребцы дружно ударили вёслами по воде, удивился, зачем они это сделали? «Под парусом проще и быстрее», - подумал он. Но усилившийся ветер сорвал с него головной убор, по-своему объяснив ему, с какой целью был поднят и укреплён к рее парус. - Ветер свежеет! Навались ребятушки, - прокричал купец с носа струга. И гребцы прибавили усердия и силы в своём деле. - Табань обе, - ещё громче прокричал хозяин судна, давая команду грести от себя, чтоб дать задний ход и не угодить под обрушившуюся перед стругом огромную волну. Видя эту волну, готовую подмять под себя их утлое судёнышко, Дмитрий почувствовал неописуемый ужас от всего происходящего с ним здесь и сейчас. Накрывшие Обь чёрные тучи с ураганным ветром и проливным дождём, поначалу забавляли команду, привыкшую к подобным передрягам на непредсказуемых Сибирских реках. Они беспрекословно выполняли приказы своего хозяина, набравшего их для разгрузочно-погрузочных работ в разных городах и острогах обширной Сибири. Но, раскачивающие судно большие волны, пытавшиеся перевернуть и потопить струг вместе с людьми и грузом, заставили купца, против своей воли прокричать: - Суши вёсла, - и почти тут же добавить: - Шабаш! Гребцы, подержав вёсла над водой и вложив их в уключины, без всякой команды, принялись вычерпывать воду с палубы, доходившую им до колен. - Руль на ветер! - прокричал снова владелец струга, находящемуся на корме рядом с рулевым веслом кормчему. - Начинаем дрейфовать! Смотри в оба, чтоб нам бортом к волне не встать, остальное, - махнув рукой, купец в полголоса добавил: - Бог не выдаст, свинья не съест. Но Всевышний, будто услышав мужицкую присказку, послал несколько устрашающих молний, которые вошли в воду рядом с судном. Раздавшийся следом многоголосый гром, испугал всех без исключения, заставив их перекреститься. Гребни волн, словно от неистовой ярости и гнева, белели от пены. Ели видимые до этого берега, окончательно исчезли из вида. Разбушевавшаяся река, грозила неминуемой смертью. Обуявший страх, от сознания своего бессилия перед грозным явлением природы, ввёл людей в отчаяние и безропотное подчинение событиям, уготованным для незавидной их участи. На щеках зрелых мужиков появились слёзы. Струг, то поднимался на волнах, то устремлялся вниз, зачерпывая носом очередную порцию воды. И когда казалось, что вот оно - всё! Стоит только поглубже уткнуться в волну носом или быть накрытым ею же с кормы, как судно пойдёт ко дну. Дмитрий, оттолкнувшись от борта, кинулся под навес, именуемый на струге чердаком, и секундой спустя вышел из него с иконой, держа её над головой. Его лицо, только что перекошённое от страха, сияло от радости. Очередные струи брызг накрыли его с головы до ног, но он их даже не заметил. Громко выкрикнув: - С нами Пресвятая Богородица! Давайте помолимся ей, Одигитрия-Путеводительница отведёт беду от нас! После чего, Дмитрий первым упал на колени и запричитал канон молебный ко Пресвятой Богородице: - Пресвятой Богородице помолимся, Пресвятая Богородица, спаси нас! Несколько голосов, крестясь и кланяясь, присоединились к молитве, заголосив громче Дмитрия: - Пресвятой Богородице помолимся, Пресвятая Богородица, спаси нас! И все, кроме кормчего, управляющего рулевым веслом на корме, упав на колени со сложенными ладонями и устремлённым взглядом на аспидно-тёмное небо, то и дело прорезаемое огнекрылами молниями, под аккомпанемент устрашающего грома, запричитали молитву: - Пресвятой Богородице помолимся, Пресвятая Богородица, спаси нас! Увлечённые словами молитвы читаемой Дмитрием, но не знавших всех слов, а лишь повторяющие два главных предложения, никто из них не заметил, как между двух черногрудых туч, словно меж тёмных, слегка раздвинутых штор, ненадолго выглянуло солнце. Дмитрий со слезами на глазах, но окрепшим голосом заголосил молитву Божией Матери перед Её иконой о благополучии, сохранении и помощи в пути: - Услышь нас, грешных и недостойных, в час сей молящихся и к Тебе со вздыханием и слезами пред Пречистым образом Твоим припадающие: отведи нас от рва страстей, Одигитрия Благая! Избави нас от всякия скорби и печали, огради от всякия напасти и злых клевет и от неправеднаго навета вражия… Разбушевавшийся шторм, то возносил одинокое судёнышко на гребень волны, то швырял вниз, норовя каждый раз не потопляемое судно развернуть боком к волне. Но стоящий за кормилом опытный кормчий, виртуозно владел рулевым веслом, безошибочно угадывая коварные замыслы реки. И хотя, его так же, как и всех обуял безысходный страх, читаемая молитва единственным их пассажиром, придавала силы, вселяла надежду на спасение. Может поэтому, каждый раз, когда Дмитрий делал паузу, он мысленно повторял: - Пресвятой Богородице помолимся, Пресвятая Богородица, спаси нас! Дмитрий же, смахнув с лица очередную порцию брызг, не обращая внимания на ломаные молнии, сопровождаемые раскатистым громом, продолжил читать дальше. Обращаясь к Богоматери, прося Её для спасения душ грешных походатайствовать перед Сыном, Иисусом Христом, Богом нашим… Беспросветная тьма, окутавшая реку, прорезаемая лишь быстролётными молниями, будто по мановению волшебной палочки, стала рассеиваться, постепенно обозначая контуры далёких берегов. Но происходящей на глазах природной метаморфозы, никто не замечал. Находясь под впечатлением читаемой Дмитрием молитвы, с каждым разом всё уверенным и громким голосом, как только он замолкал, чтобы перевести дух, все, напуганные до мозга костей, плачущим голосом, - повторяли: - Пресвятой Богородице помолимся, Пресвятая Богородица, спаси нас! После очередного перевода дыхания, перекрестившись и перекрестив всех остальных, Дмитрий твёрдым голосом, продолжил читать дальше: - Его же умоли, Владычице, спасти нас и Царствия Небесного сподобити. За спасение Тобою прославим Тя и в будущем веце. Яко же спасения нашего виновницу, и превознесём Всесвятое и Великолепное имя Отца и Сына и Святого духа, в Троице славимого и поклоняемого Бога, во веки веков. Аминь! Встав с колен и вознеся руки к небу. Дмитрий услышал многоголосое взывание суровых с виду мужиков о помощи им – Богоматери: - Пресвятая Богородица, - спаси нас! В последний раз, уткнувшись носом в волну и зачерпнув изрядную порцию Обской воды, струг будто остолбенев, встал на месте. Поражённая команда, не веря в прекращение безумной качки, в недоумение стала оглядываться по сторонам. Окутавшую всё и вся несколько часов кряду кромешную темноту, быстро разгоняло своими лучами выкатившееся на небо – солнце. Запрыгав и обезумев от счастья. Закричав и начав обниматься, команда несколько минут просто безумствовала на палубе. Излив из себя радостные потоки восторга и восхищения от избавления неминуемой гибели. Все, будто вспомнив разом, кому они обязаны своим чудесным спасением, без команды встали на колени. Дмитрий, держа чудотворную икону перед собой, стал обходить с ней всех присутствующих на судне. Первым припал губами к образу Пресвятой Богородице – владелец струга. Крестясь и кланяясь, со слезами на глазах он долго благодарил и превозносил имя Божьей Матери. После чего встал. Крепко обняв Дмитрия, достал из-за пазухи большой кошель и отдал ему со словами: - Это на строительство Церкви в вашем селе, в честь нашей Спасительницы! Часть 2. Оставив за кормой Сургут, пошли снова под парусом. Дул хоть и не сильный, но попутный ветер. Подкрепившись солониной с квашеной капустой, да запив квасом, команда предалась воспоминаниям пережитого шторма. Солнце, склонённое к закату, озолотило полнеба. Облака, разукрашенные в жёлто-розовые цвета, напоминали причудливые картины скалистых берегов, омываемых большими заливами, на которых не хватало лишь бороздящих по ним струг, ладей и барок. Дмитрий, всматриваясь в причудливые пейзажи, домысливал для себя то, что хотел бы разглядеть на небе, но услышав ругань, сжался в комок. - Я те покажу, язви тебя возьми, что я первым из вас - рассупонился… - Покажи, покажи, ежели зубов не жалко. - Что? Ах ты идол, окаянный… По словесной перебранке с вознёй и шумом, Дмитрий догадался, что уставшая от долгой дороги, стеснённая малым пространством, находящаяся под впечатлением пережитой бури команда, была готова, тотчас же пустить в ход свои кулаки. Не оборачиваясь, в полголоса, Дмитрий запричитал молитву: - Богородице Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобою, Благословенна Ты в жёнах и благословен Плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших. Не прошло и минуты, после произнесённых Дмитрием последних слов про Спасителя душ наших, как позади себя он услышал хохот. Оглянувшись, увидел машущего рукой мужчину, приглашающего его присоединиться к их компании. Дмитрий повиновался. Подойдя, скромно присел с краю. - Ну ты паря, - молодец! - восхищённо произнёс один из рядом сидящих с ним бородатых мужчин. Обращаясь же ко всем, встал и, положа руку на сердце, промолвил: - Каюсь! Ешо на пути в Тобольск, мысленно окрестил его тюхой-матюхой. Никудышный он с виду человек: робкий, худосочный… А тепереча вижу, какая в нём внутренняя силища сидит! Соглашаясь со сказанным, все закивали головой. - Твоя правда, - Антипушка! Взять, к примеру, меня пережившего за свою жизнь, не одну дюжину морских штормов, а от невиданной до сели речной бури – испугался, да и многие убоялись. А он – нет! Потому и спас нас… - Я? - Дмитрий встал с места: - Да вы что, мужики! Нас от погибели спасла икона Божией Матери. Это благодаря ей, мы все сейчас живы, здоровы… - Твоя правда, сын Божий Дмитрий! Страшно подумать, что было, не окажись с нами Пресвятой Одигитрии-Путеводительницы, - рассудительно произнёс хозяин струга, но тут же добавил: - Твоя заслуга в том, что надоумил нас, алчущих спасения: читать и повторять за тобой в едином порыве слова молитвы. От чего и услышана она была Божьей Матерью, поспешившей к нам на помощь! Так что мил человек, будь добр поведай нам историю, связанную с наказом твоих насельников вернуться домой с иконой в руках. Чует сердце моё, не спроста это… - Да-да, расскажи! - одновременно попросили и все остальные. Дмитрий, перед тем как начать свой рассказ, посмотрел на величавую Обь. За бортом струга, будто играя друг с другом в чехарду, одна волна накрывала другую из-под которых играючи выныривала третья, сразу же спешащая за впереди бегущей волной, чтобы подмять её под себя и раствориться вместе с ней на просторах полноводной Сибирской реки. Волны хоть и были в состояние лёгкого волнения, но совсем не сулили стругу ничего плохого. Покачивая его на своих пенистых гребнях, они плескались о борт плоскодонного судна и тут же отскакивали от него, разлетаясь сотнями искрящихся от лучей заходящего солнца, мелкими брызгами. - Деревеньки нашей, что в семидесяти верстах от града Томского, возможно никогда б не было. На её месте всю жизнь жили инородцы. Но издревле с левого берега Оби слышался колокольный звон, что не могло оставить равнодушным русского человека, обживающего Сибирь. Благодаря Божьей милости нашлись трое казаков: братья Сваровские с Илларионом Байгуловым, выкупившие у коренного населения благословенное место. - Чудно! - промолвил рядом сидящий мужчина, когда Дмитрий, переводя дыхание, хотел было продолжить дальше. - Это ж надо такому случиться, чтоб колокольный звон раздавался с места заселённого иноверцами?! - умилённым голосом произнёс мужчина, сидящий напротив Дмитрия. - Без Промысла Божьего ту таки не обошлось! - подытожил хозяин струга и, приложив палец к губам, выразительным взглядом предупредил, чтоб не смели перебивать рассказчика. Дмитрий продолжил своё повествование дальше… Дневное светило, ещё подрумянивало с западной стороны часть неба, но в целом ночь бесцеремонно вступала в свои права. Выслушав, как выкупившие место казаки с непрекращающимся чарующим душу благодатным звоном, не только поселились там, но и устроили небольшую часовенку, поместив в неё печатный образ Божией Матери в киоте, мало кто заметил, что солнце окончательно скрылось за горизонтом. Дмитрий, ничего не приукрашивая, рассказывая всё как было на самом деле, овладел вниманием слушавших его настолько, что казалось, разыграйся буря по новой, никто и не заметит её. Все заворожённо внимали его словам, отчего явственно представляли себе, как вокруг первых поселенцев, начали обустраиваться новые жильцы. Как починок из трёх дворов, быстро разросся до размеров большой деревни. Как на последнем сходе, решили всем миром в честь своей Заступницы, на берегу реки срубить деревянную церковь, при которой должна быть освящённая православная икона. Почему и отрядили Дмитрия в Тобольск, чтобы достославный на всю округу иконописец отец Василий написал для них образ Пресвятой Богородицы. Что им с молитвой и постом было сделано. Закончил Дмитрий свою исповедь словами: - Многие из нас поселение наше давно Богородское зовут, хотя и другое в ходу есть. Но думаю с приобретением иконы, явившую сегодня всем нам чудотворную силу, оно по праву на долгие лета Богородским именоваться станет. Вместе с замолчавшим Дмитрием, некоторое время никто не проронил даже слова. Тёмно-синее небо усыпано было мириадами звёзд, разнящихся между собой по размеру, яркости и цвету. Уставшие от пережитой на реке бури, но счастливые от сознания, что остались живы, переполненные впечатлениями от услышанного и осознающие в душе великую благодарность Божией Матери за своё спасение, суровые с виду мужики, хотели было разойтись, чтобы благословясь, отойти ко сну, как ночное небо прорезала белая стрела. - Никак звезда упала? - произнёс кто-то из членов команды. - Упала, - подтвердил чей-то басовитый голос. - Разрази меня гром! - Но-но, полегче! - показав кулак, проговорил заметивший первым пронёсшуюся хвостатую звезду. - Да я к тому, что не успел загадать желание, - оправдываясь, сказал некто, тут же добавив: - Край, как надо желание загадать, без этого мне не жить… - Загадывай! - указывая на стожары, смеясь, посоветовал хозяин струга. И словно услышав про несбывшееся чьё-то желание, кто-то там, на верху, послал на землю вторую, затем третью, четвёртую, пятую звезду… Зародившийся на глазах метеоритный дождь, как рукой смахнул с каждого обуреваемую сонливость. Метеорные потоки, падая сверху, разлетались высоко в небе в разные стороны, соз-давая иллюзию большого купола, накрывшего Обь, по просторам которой, под сопровождение плещущихся за бортом волн, бороздило плоскодонное судно с дюжиной измождённых, но благочестивых в своих помыслах – русских людей! Часть 3. Умело выворачивая струг с середины реки к левому берегу, кормчий заметив большое скопление народа, оповестил: - Кажись, нас с хлебом с солью встречают?! - Не нас, а Пресвятую Богородицу! - поправил его хозяин судна. Перекрестившись, с любовью в голосе добавил: - Божию Матерь! Нашу Покровительницу и Заступницу! Починок, ещё недавно состоящий из трёх дворов первых поселенцев, быстро разросся до размеров села, хотя из-за отсутствия собственной церкви, находился пока в статусе деревни. Тем не менее, всё население левобережного выселка, высыпало на берег, поджидая свою Святыню. Одежда, разодетых по торжественному случаю парней и девок, мужиков с бабами, да стариков со старухами, пестрила разноцветьем: рубах, сарафанов с душегреями, платков, фартуков и юбок. Из-за чего Дмитрию, подплывающему на струге к родному берегу, столпотворение земляков, не знающих в Сибири помещичьего кнута, показалось вдруг раздольным лугом, разукрашенным многоцветьем трав, цветов, кустов и веток… - Поди, зазнобу сердешную выглядываешь? - прихлопнув по плечу, проговорил подошедший к Дмитрию владелец судна. - Нет. - Почто, так? - Та, которая мне люба, сюда не дойдёт, - с грустью в голосе ответил Дмитрий. - Поведай, - заискивающим голосом, попросил хозяин струга. - Самая красивая из всех девчат, незрячая с детства. - Вон-на, как! - Если б кто знал, как она люба мне! – покраснев, признался Дмитрий. - Незрячая, плохая помощница по хозяйству. Но, ежели сильно любишь, то засылай сватов не мешкая… Чем ближе подплывал к родному берегу Дмитрий, издалека узнавая родных и близких ему людей, тем больше его охватывало волнение от сознания, что он мог их больше не увидеть. До него вдруг дошло то, чему он всю долгую дорогу домой, не придавал значения. За несколько мгновений он вновь пережил разбушевавшийся шторм под Сургутом. От чего, не отдавая себе отчёта, приподнял икону над головой и, сходя по трапу, надорванным голосом запричитал вслух молитву: - К Богородице прилежно ныне притецем, грешнии и смиреннии, и припадём, в покаянии зовуще из глубины души: Владычице, помози, к нам смилосердовавши, потщися, погибаем от множества прегрешений, не отврати Твоя рабы тщи, Тя бо и едину надежду имамы. С первыми же словами Дмитрия, сходящего на берег, все поджидающие его с утра односельчане, начали опускаться на колени. Крестясь и кланяясь, со слезами на глазах, люди радовались и благодарили Господа Бога за приобретение образа Пресвятой Богородицы. Теперь они знали, с сегодняшнего дня их село стало под защиту их Заступницы Одигитрии–Путеводительницы, Смоленской Божьей Матери. Подойдя к одному из братьев Сваровских, основателей их поселения, держащему в руках резной киот, изготовленный собственными руками, Дмитрий дал ему возможность припасть губами к иконе, после чего вставил обретённую по милости Божьей, - Святыню внутрь, прикрыв её стеклянной дверцей. Одновременно с поднимающимися с колен сельчанами, запел небольшой детский хор: «Заступнице усердная.» - Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго! За всех молиши Сына Твоего Христа Бога нашего, и всем твориши опстися, в державный Твой покров прибегающим… Ликующее вместе со всеми златолицее солнышко, прикрыло набежавшая невесть откуда – тёмное облако, но с началом пронзительного детского пения, оно рассеялось прямо на глазах. Освобождённое лучезарное солнце, засияло ещё ярче, даря собравшимся на берегу людям свой благодатный свет и тепло. Под продолжавшееся детское пение, большинство слушавших, смахивали с лица слёзы. Все крестились, кланялись Всевышнему с Божьей Матерью, некоторые пробовали подпевать. Казалось, всё слилось в единое целое: и природа, и люди. Даже щебетавшие на деревьях птицы, радующиеся последним тёплым осенним дням и то, примолкли. Детские голоса, журчащие сладострастным ручейком, бьющиеся в перезвоне благозвучными колокольчиками, вселяли в души людей: умиление, любовь и счастье! После прекращения детского песнопения, Дмитрий взглянул на отходящий от берега струг и мужчин, машущих ему с судна. Вынув из-за пазухи увесистый кошель, он обратился к встречавшим его: - Земляки! Машите моим товарищам, покидающих нас. Хозяин струга воскликнул: - За спасение наших душ, во время разыгравшейся страшной бури под Сургутом, помиловал я всю свою деньгу, на строительство церкви в вашем селе в честь Пресвятой Богородицы. И все: от мало до велика, радостно замахали руками, платками, еловыми ветками отплывающим от их берега мужчинам. Многие стали крестить и кланяться им. С судна, прижимая руки к сердцу, кланялись в ответ. Такое уединение в поведение людей, продолжалось, пока струг не вынесло на середину Оби. Дмитрий отдал наполненный деньгой дарованный кожаный кошель второму брату Сваровских. К иконе стали подходить люди, преклонять перед ней колени, креститься и целовать приобретённое с Божьей помощью бесценное сокровище. Всеобщее воодушевление с неиссякаемыми слезами на глазах, продолжалось до позднего вечера. И когда процессия двинулась в сторону своего поселения, на небе стали проглядывать первые звёзды. Обход дворов, с освещением домов приобретённой чудотворной иконой, начали с жилья первопоселенцев. Когда же очередь дошла до последнего дома, где жила слепая от рождения девушка Марфа, по красоте которой не было равных среди сверстниц, её отец с матерью зашли в дом, и вывели под руки дочь, для поцелуя Святыни. Кто-то из молодых недвусмысленно сказал: - Вымаливай себе зрение, Марфа. На что укоризненно ответил женский голос: - Грешно смеяться над немощными и больными… С раздавшимся неизвестно откуда колокольным звоном, заставившим всех оглянуться и начать креститься, Марфа вдруг разрыдалась, целуя приобретённую Святыню, чем не менее колокольного звона, удивила присутствующих. Слёзы у многих были на глазах, но это были слёзы умиления и счастья, Марфа же плакала навзрыд. Её успокаивали, пытались поднять с колен, отстранить от иконы. Она никого не слушала. Стоя на коленях, крепко уцепилась за руки одного из братьев Сваровских, держащего киот. Продолжая рыдать, она то и дело припадала к лику Пресвятой Богородицы для неистовых поцелуев. Отзвонив и утихнув, в наступившей тишине, даже лая собак не было слышно. Всё враз замерло вокруг. Переставшая плакать Марфа, продолжала стоять на коленях, припав устами к иконе. Ей попытались помочь встать, но она, отклонив протянутые руки, встала сама. Протерев платочком заплаканные очи, девушка обвела всех радостным взглядом. - Люди! Я вижу вас! – вскричала она, заламывая руки: - Матерь Божия исцелила меня… Столпившиеся вокруг неё односельчане, дотрагивались до её плеч, заглядывали в её васильковые глаза, радовались вместе с ней произошедшему чуду. Дмитрий, упав на колени перед иконою, стал неистово целовать и причитать: - О Боже Милостивый! Спасибо Тебе за приобретение чудотворной иконы. Несколько дней назад, она спасла нас на реке, сегодня исцелила нашу Марфу. И все, как несколько часов назад на берегу, упали на колени. Вновь запел детский хор. Все неистово закрестились. Общему ликованию и сердечного благодарения Господа Бога, за приобретение чудотворной иконы Божьей Матери, казалось, не будет конца. Но подул холодный ветер, заморосил дождь. Листья деревьев, разукрашенные в разные цвета, начали срываться со своих веток, устремляясь вслед, улетевшим на юг птицам. Начавшийся листопад, завертелся юлой. Подхваченные ветром листья, пролетали какое-то расстояние, но намоченные дождём, падали и припечатывались к сырой земле, укрывая её разноцветным ковром из листьев берёз, осин, ив и растущих в палисадниках рябин, калин и клёнов… С начавшимся моросящим дождём, именуемым в народе сыпухой, взрослые начали расходиться по домам, чтобы там продолжить ночное бдение с молитвой и песнопениями возле своих образов, расставленных на божницах. Молодёжь, ушла за огороды, начала жечь костры, водить хороводы, петь и радоваться обретению чудотворной иконы. Дмитрий, уйдя со всеми, всё это время не отпускал руку Марфы. Девушка не сопротивлялась, ей было приятно ухаживание молодого человека, она смеялась и радовалась вместе со всеми. Мысленно благодарила Божью Матерь за прозрение и предстоящее в будущем женское счастье. Казалось, уж кого-кого, а молодёжь ничто не заставит разойтись по домам до самого утра. Однако портящаяся с каждой минутой погода, со срывающимся мокрым снегом, заставила разойтись и их. Дмитрий, провожая Марфу до её дома, не обращал внимания на мокропогодицу. Он вместе со своей возлюбленной, радовался всему видимому и слышанному в эту минуту. Не было ни одной избы, сквозь окна которой не пробивался бы свет от горящих лучин, свечей и лампадок. За занавесками были различимы силуэты молящихся и кланяющихся перед иконами людей. Даже плотно закрытые ставни многих домов не могли заглушить, песнопения, прославляющие Божью благодать с Его милостью и любовью к ним… Только на крыльце, перед самой дверью, Дмитрий отпустил руку Марфы. Девушка, рассмеявшись от переполнявшего её счастья, быстро скрылась за дверью. Дмитрий, прижавшись спиной к двери и запрокинув голову, подставил лицо мокрому снегу. Снег охлаждал его пылающие щёки. Переполненное любовной страстью сердце, готово было выпрыгнуть из груди. Радуясь всему с ним произошедшему, Дмитрий начал креститься и благодарить Господа Бога за все милости и благодати в его жизни. Сколько простоял у дверей Марфы, Дмитрий не знал. Когда же собрался идти, то заметил, что вся округа укрыта белым одеялом. Кругом было тихо, светло от снега и благостно на душе. Дмитрий зашагал в сторону своего дома. Начинался не только новый день, но и зарождалась новая жизнь села Богородского, не отделимая от судьбы России, богатой на радостные и скорбные события в будущем.
Геннадий Анкудинов, член СП России, г. Томск
«Казаки за Камнем», № 5 (26) октябрь 2022 года Историко-информационный краеведческий журнал |
