Там, где начинается день

Комаровский Александр Викторович (г. Москва)

Ветеран боевых действий. Окончил МПВУ (г. Москва) – ВТУ  (г. Багратионовск), Военную академию связи, Хабаровскую академию экономики и права, прошел переподготовку в Академии Генерального Штаба и Академии народного хозяйства при Правительстве России.

Служил в войсках правительственной связи на командных и штабных должностях, в том числе командовал полком, был начальником войск правительственной связи в ДВО. Завершил службу в должности заместителя начальника Главного управления правительственной связи. Генерал-майор. Награжден орденом «За военные заслуги», многими медалями и ведомственными наградами. Почетный сотрудник ФАПСИ. Член союза писателей России. На Дальнем Востоке служил с 1987 по 1999 годы.

*     *     *

До 1987 года я знал о Дальнем Востоке ничуть не больше, чем любой, малость образованный, гражданин СССР. Что-то осталось в памяти со школьных времен, что-то не забылось из прочитанных книг, что-то периодически пополнялось из СМИ. Но всё это казалось таким далёким и даже несколько таинственным. По тайге бродит Дерсу Узала и ищет самородки живой природы – женьшень, которые стерегут самые большие кошки на земле – уссурийские тигры. А в Амуре, особенно в его горных притоках, свирепствует речной тигр – таймень, физическая сила которого настолько велика, что даже, как повествовал «Рыболов-спортсмен» (этот журнал я читал регулярно), были случаи гибели среди валунов рыболовов-любителей от резкого рывка этого атлета. А зимой там свирепствует мороз.

И вот полк, которым я в то время командовал (г. Кодыма Одесской области), успешно сдал инспекторскую проверку, и мне, самому молодому в нашей системе на то время командиру, позвонил заместитель начальника штаба войск ПС полковник Потошин И.П. и сделал предложение – проверить прочитанное о Дальнем Востоке на практике и заодно поруководить штабом войск ПС в ДВО. Такая перемена жизненного уклада не совсем вписывалась в планы нашей семьи. Дочь Ирина училась в школе, где была круглой отличницей, Жена – Екатерина Васильевна работала в той же школе, пользовалась заслуженным авторитетом и училась в Одесском университете. Так что спешить уезжать из этого маленького, но ставшего за шесть лет родным городка не было никаких предпосылок. И вдруг какой-то Дальний Восток, где, как тогда пелось в песне, кто-то швырял «камушки с крутого бережка далёкого пролива Лаперуза». Весть неожиданная, но для семьи военнослужащего это было привычным, и мы тоже имели такую практику. Жена, как и принято в таких случаях, вздохнув, промолвила стандартную фразу: «Поступай, как знаешь, ты у нас солдат». А что тут решать? В те времена предложение, поступившее сверху, – практически партийное поручение. Причина отказа от повышения по должности могла быть только одна – здоровье члена семьи. И конечно, я ответил: «Есть!». Принятое решение обсуждается только в части путей его реализации.

С этого момента я стал предметно интересоваться Дальним Востоком и с позиции чисто житейской, и с позиции осуществления некоторых служебных прожектов. В частности, привлекал географический простор тех мест. Вот где есть возможность поэкспериментировать в области построения полевой сети связи, проверить некоторые соображения по использованию линейных средств (прежде всего тропосферной связи) за пределами их тактико-технических характеристик. Это настраивало на оптимистический лад, как и сам характер предстоящей работы. Опыт штабника у меня уже был немалый.

Вскоре пришла весть, которая ещё более воодушевила на «дальневосточный подвиг». Стало известно, что предложение по моему назначению сделал, назначаемый туда начальником войск ПС в ДВО, мой бывший непосредственный начальник, которого я уже дважды сменял на должностях (начальника штаба и командира полка). Этого человека я искренне уважал, и это отношение к нему не изменилось до сего времени. Это Фефилов Леонид Поликарпович – офицер с большой буквы. Во многом считаю его своим единомышленником и учителем.

Такое известие воодушевила и всю нашу семью. Мы все были рады встретиться с гостеприимной хозяйкой Илдикой Степановной и их дочерьми Беллой и Викой.

Итак, «жребий брошен» и настал час «перейти Рубикон». Сентябрь 1987 года стал началом почти 12-летней эпопеи нашей семьи в местах, где начинается день.

Хабаровск встретил нас прекрасной погодой, и это положительно отразилось на настроении всех членов семьи. Знакомство с сотрудниками произошло в два этапа. Дело в том, что в это время проходили учения, и большая часть офицеров была в поле. Учения шли к завершению, и через два дня познакомился со всеми. В абсолютном большинстве это были опытные специалисты. Заметно было, что многие приросли к Дальнему Востоку окончательно и их вполне устраивал сложившийся житейский и служебный консерватизм. Изменения в руководстве отдела войск воспринималось настороженно, поскольку практически одновременно из пяти членов командования заменено три (начальник войск, начштаба и зам. по вооружению). Как всегда в таких случаях, ждали, как же начнет трудиться «новая метла»?

В штабе, в основном, были вполне работоспособные офицеры и прапорщики, из которых в положительном смысле хочу отметить: Цыганова Н.П., Рабко А.Г., Семакина В.Н., Лосева Б.И., Тыркасова М.А., Шатунова В.Ю. Моим заместителем был Вараксин Петр Михайлович, который в совершенстве знал штабную работу и позднее возглавил войска ПС в ДВО. Впрочем, и в других подразделениях отдела войск были офицеры и прапорщики, достойные уважения (Морозов А.В, Макаров В.А., Бочковский В.И, Сабуров В.И.). На своих местах были и руководители подразделений (начальник политотдела Кузнецов В.Н. и начальник тыла Королев Б.Т.).

Вновь пришедший в командование зам. по вооружению Мотис Л.Я. активно включился в работу, но заметно было, что он мечтает быть единоначальником. И это были не просто амбиции. По своему характеру он по праву претендовал быть командиром. Впоследствии его мечта реализовалась, и он командовал полком в Хабаровске, а затем на Украине. С ним у меня сложились очень хорошие товарищеские отношения (по службе, по общности увлечения рыбалкой, по чисто житейским делам).

Итак, я начальник штаба. Прежде, чем что-либо делать, необходимо оценить состояние дел и я через несколько дней кабинетной работы отправился в подчиненные части. Одно из важнейших направлений деятельности штабов было мобилизационная подготовка. Мобилизационное задание большинства частей было весьма значительным, причем практически 100 % техники для формирований хранилось в частях. Так что командирам частей, наряду с задачами по обеспечению связи, выполнения программы боевой подготовки, организации всестороннего обеспечения нужно было в особый период принять личный состав из запаса, расконсервировать технику и организовать боевое слаживание формирований. По абсолютному большинству формирований на это отводилось всего трое суток. За такой срок реально можно только доукомплектовать часть, а развернуть и обеспечить боеготовность – задача невыполнимая. Заявляю об этом со всей ответственность на основании реального опыта. Руководство вверху это понимало, но все равно включало эти формирования в первый эшелон, чтобы было основание получать из запаса личный состав в первый день отмобилизования. Соответственно это требовало крайне высокой организованности в проведении всех мероприятий, связанных с решением этой задачи. Нужно было выработать методику подготовки администрации пунктов приема мобилизационных ресурсов, и она была разработана нами по предыдущему месту службы (в Кодыме). А поскольку мы там начинали эту работу с нуля (мобзадание часть получила только в начале 80-х годов), то я сам разрабатывал ее, ещё будучи командиром батальона (как командир одного из формирований), и поэтому хорошо знал это дело (и сейчас могу изложить функцию каждого номера боевого расчета любого элемента пунктов приема мобресурсов).

Ознакомившись с состоянием дел в обоих полках, я доложил своему начальнику, что больше «двойки» и там, и там поставить не могу. Так как сентябрь был на исходе, а итоги за год необходимо подводить в октябре, то такая перспектива никого не обрадовала. Мобилизационная готовность – один из основных показателей и «неуд» за него, значит общий «неуд» за часть. А поскольку это две основные части (из пяти), то и за войска тоже «неуд». Такая «роскошь» была непозволительной. Поэтому от начальника войск последовал вопрос:   «А сможем ли мы поправить положение дел до итоговой проверки?».

Я ответил, что сможем при соответствующей организации работы.

«Ну, тогда и организуй!» – сказал он в завершение.

Это было довольно трудное решение, поскольку нужно было докладывать об этих «двойках» начальнику управления в Улан-Удэ Нестеренко Н.А., И я благодарен Леониду Поликарповичу ему за мужество, что он взял на себя ответственность в этом деле. Это позволило нам коренным образом изменить отношение к этому важному компоненту боевой готовности. Но это никак не входило в планы Нестеренко Н.А., тогда еще полковника. Тем более что перед моей проверкой одну из этих же частей проверяла комиссия его управления, которая поставила за мобилизационную готовность оценку «хорошо». Вполне понятно, что я был зачислен в число его недоброжелателей, и таким образом моя служба на Дальнем Востоке началась с «терний».

С задачей совершенствования мобилизационной готовности мы справились к назначенному сроку и в этом направлении со временем наработали солидный опыт во всех частях, так что уже не боялись за этот компонент ни на каких проверках, которых было немало.

Но вскоре после первой неприятности с начальством я ещё раз попал в негативную историю с позиции руководства управления.  Как тогда было принято, в ноябре принимались социалистические обязательства. Штаб обобщал цифры, они подписывались начальником войск и начальником политотдела и отправлялись наверх. Все было сделано вовремя, но по двум  позициям (отличники и классные специалисты) показатели оказались на несколько десятых долей процента ниже предыдущих результатов. Из управления поступила команда: «Пересмотреть и увеличить показатели!». Причем команда шла по линии штаба. Я отказался искусственно менять цифры, поскольку за каждой стояли люди, принимавшие добровольно эти обязательства. К соцсоревнованию в принципе я всегда относился положительно, но вот та форма, в которой оно культивировалась в армии, практически дискредитировала саму его идею. Во-первых, из добровольного оно превратилось в приказное. Во-вторых,  оно поделило всех на две категории: отличник и не отличник. А ведь среди второй категории были и неуспевающие. Так что важнее? Иметь отличников или не иметь «двоечников»? Об этом неоднократно писал, выступал на совещаниях в Москве, но никто из руководства меня в этом не поддержал.

Меня вызвали «на ковёр» в Улан-Удэ, чтобы учинить «правёж». Что только я там не услышал в свой адрес и за проверку мобилизационной готовности, и за эти обязательства, и ещё много за что, чего и предположить было трудно. Вспоминаю, как задавали мне вопросы, кому это было поручено, не глядя мне в лицо, поскольку самим, наверное, было неловко их задавать. Была даже команда немедленно подготовить приказ с объявлением мне выговора. Но так как объективных оснований для этого всё же не было, то это намерение осталось не реализованным. Я же свою позицию не изменил, зато был включен в «черные списки» на все время существования управления. За всю службу в качестве начальника штаба я не получил от вышестоящей инстанции ни одной благодарности. И даже тогда, когда за высокие результаты, показанные на учениях и инспекторских проверках, многие коллеги и подчиненные получали ордена, поощрения от начальников разного уровня, моя фамилия непременно зачеркивалась лично Нестеренко Н.А. Как-то, подводя итоги очередных учений, он отозвался о моем штабе: «Штаб работал мастерски!». И, несмотря на такую оценку, по-прежнему личное отношение всё же было выше объективной реальности.

Для чего я пишу об этом негативе? Во-первых, для того, чтобы кто-то посмотрел на себя со стороны: «А всегда ли я объективен?», во-вторых, для того, чтобы всякий, служащий Отечеству, был твёрд в этом служении и не лебезил перед начальством. 

Но всё же положительного в моей службе было неизмеримо больше. Сбылась моя мечта об эксперименте построения моделей полевой опорной сети связи. Благо у нас было большое количество линейных средств, соизмеримое с войсками связи Министерства Обороны. Мы впервые в практике наших войск начали строить тропосферные линии связи на о. Сахалин, причем и на Сахалине «стреляли» через горный хребет на восточное побережье. Строилась тропосферная линия: Февральск – Благовещенск – Хабаровск – Комсомольск-на-Амуре – Сов. Гавань – Сахалин и одновременно от Хабаровска до Владивостока. Случалось, что одновременно на учениях передвигалось 5 эшелонов с техникой и личным составом. В этом отношении получена солидная практика, и мы были уверены, что если не будет каких-либо ЧП, то задача будет выполнена. Это неоднократно подтверждалось на разных учениях, в том числе и на инспекторских проверках. Опробовали мы и использование самолета-ретранслятора, что позволяло создавать интервал связи на Р-409 до 250 км.

При подготовке учений мы стремились всякий раз не только проверить способность подразделений выполнить задачу, но и значительно её усложнить. Вот, например, одна из таких вводных: на тропосферной линии Р-410 выходит из строя станция уплотнения. Путь её решения – не ждать замены аппаратной, а уплотнить ствол аппаратурой из состава Р-409. Это не предусмотрено тактико-техническими характеристиками обеих станций, но, помозговав, связь обеспечить можно. А ведь в практике такие случаи вполне реальны. Всего не расскажешь, но опыт был наработан солидный.

Однако всё стало меняться в худшую сторону в начале 90-х годов. Развал СССР, развал экономики, несомненно, отразились на функционировании всех государственных организмов. Последние учения в полную силу были проведены в 1992 году. С тех пор, как мне известно, и по ныне ничего подобного уже не практиковалось. Да и в принципе это стало невозможным, поскольку потенциал войск существенно снизился.

Уже в начале 1992 года начался, говоря образно, «разбег» армейских коллективов. Военнослужащие срочной службы, выходцы из национальных республик, самовольно покидали части, и кто как мог, добирался домой. Даже из Татарстана не удавалось их вернуть обратно, поскольку местные органы власти их укрывали, видимо, тоже предполагали «взять столько суверенитета, сколько им захочется» (такой тезис был провозглашен в то время           Ельциным Б.Н.).

Именно в самом начале этого бедствия для всей армии мне выпала честь в третий раз сменить на служебном посту Леонида Поликарповича (он убыл для прохождения службы в ГСВГ). Всё мне было известно и не нужно было менять курс, поскольку, как я уже говорил, мы с ним были единомышленниками по основным позициям службы. А вот новые объективные условия существования поставили на повестку дня доселе невиданные нами проблемные вопросы. Кроме разброда в умах, начался настоящий экономический кризис, отразившийся на материально-техническом обеспечении. Резко ограничилась поставка ГСМ. А что есть войска без бензина?! Как говорят, «лопата должна копать, иначе она вскоре будет пригодна только для металлолома». Стала хиреть полевая выучка – основа боевой готовности войск. И просто бедствием стали сбои в финансировании. Мало того, что не давали средств для текущей деятельности, их не давали и на подготовку к зиме. А зима в тех краях не шуточная. К ней нужно готовиться сразу, как только сошел снег. В достаточном количестве не было даже продовольствия. Были случаи, когда солдат кормили «прямо с колес». Командиры частей, тыловые службы частей и отдела войск боролись за жизнеобеспечение частей каждый день на притяжение полутора лет. Уже давно забыли про правильный рацион солдата, главное – не оставить голодным. А семьи офицеров и прапорщиков, особенно низового звена, у кого было двое и больше детей, в буквальном смысле порой голодали, так как начались перебои в выплате денежного довольствия. Задолженность по зарплате доходила до 3-х месяцев. Поскольку наши войска обеспечивались через службы военного округа, то вполне понятно, что его должностные лица заинтересованы были в обеспечении, прежде всего, своих военнослужащих. Деньги на зарплату получали в ограниченном количестве и приходилось расписывать – кому в этом месяце её выдавать и кто с кем должен потом «поделиться», чтобы в следующий раз сделать наоборот.

Это время стало реальной проверкой сущности каждого. Некоторые уволились и занялись коммерцией. Не хочу даже вспоминать их фамилии. К этим торгашам у меня и поныне ничего кроме презрения нет. Но все-таки мы выжили. Много сил было потрачено не только работниками служб обеспечения, но и офицерами подразделений воспитания и штабов.

Со временем положение стало улучшаться, хотя конечно, прежнего уровня  подготовки войск уже и быть не могло. Войска полностью перестали снабжаться техникой и стали реально отставать по техническому оснащению от наших территориальных органов. К тому же началось их сокращение. Похоже, что этот процесс продолжается и далее.

Но всё равно и тогда мы стремились идти вперед. Продолжали совершенствовать учебно-материальную базу, позволяющую организовывать подготовку специалистов не в поле, а в классах. Это не адекватная замена, но всё же дает определенные умения и навыки. Удалось нам практически ликвидировать очень острую проблему обеспечения семей жильем в Уссурийске, частично – в Хабаровске. Хочу отметить, что и состав отдела поменялся. В отдел пришли Гук А.Н., Дедюхин А.А., Сорокин В.Ф., Медведок В.В.,  Швора В.И., Земцов А.Н., Барышников А.И., Грушевский В.И., Пелешенко Ж.В., Гук М.Б., Вагин Л.Г., Мясков С.Н., Тымчук В.Я., Чугуец Б.И. Это те люди, с кем, как говорят, «можно идти в разведку». С удовольствием пишу, что со многими из них и до сего времени поддерживаю товарищеские отношения.

Хотелось бы многое рассказать о каждом из мною перечисленных, а также о командовании частей, входивших в структуру войск, однако, к сожалению, объем этого сочинения не позволяет этого сделать. Но всё же очень хочется хотя бы перечислить тех офицеров из командования частей, с кем вместе делили радости и преодолевали трудности. К таким в полной мере отношу: Кочетова В.Г., Ганжу В.Н., Долгополова В.А., Лебедева А.И., Калашникова А.Г., Томлёнова К.В., Хмельницкого М.К., Степанова Е.И., Кожухаря А.Д, Волезловского В.К, Лепешкова Н.Ф., Трясина А.Р., Шилуна М.М., Каргашова М.В., Юдина В.И., Киргинцева А.А., Лашина А.В., Алексича В.П., Шапакова В.В., Петрухина В.В., Лукинова С.Ю., Коровицкого И.А., Усика А.А., Романова С.А., Решетняка В.А., Бойчуна Ю.Г., Игнатенко С.В., Левикина Н.М. и ряд других.  

В середине 90-х годов положение существенно улучшилось. Созданная федеральная структура – ФАПСИ стала активно заявлять о себе и набирать силу. Этому способствовала активная деятельная позиция генерального директора Старовойтова Александра Владимировича. Мы раньше даже и не предполагали, что в нашей среде вырастет руководитель такого государственного масштаба. На наших глазах происходило практическое расхищение национального достояния по частным карманам, причем «прихватизировались» только доходные сегменты отраслей. На наших глазах многие государственные, даже самые могущественные ведомства, бились в лихорадке от многочисленных и, как нам кажется, во многом бессмысленных, с позиции государственных интересов, реформаций. И на наших же глазах происходил ренессанс правительственной связи. Тезис «ФАПСИ может всё!» – стал для всех нас реальным девизом единства слова и дела. И мы гордились в это время своей принадлежностью к этой структуре.

Особенно ярко авторитет ФАПСИ проявился во время проведения контртеррористической операции на Северном Кавказе. Знаю об этом не понаслышке. Но, чтобы рассказать об этом, формата этого повествования явно недостаточно. Слишком много впечатлений и переживаний. Достаточно сказать, что тело первого погибшего военнослужащего нашей структуры мне пришлось эвакуировать из района Грозного в Моздок. Хочу добавить, что авторитет аппарата ПМ был не ниже чем авторитет АКМ. И наши подразделения поддерживали этот авторитет безупречным качеством выполнения возложенных на них задач.  Следует отметить, что и забота со стороны высшего руководства ФАПСИ обо всех, кто там был, была настоящая.

После очередного возвращения с Кавказа, пришлось организовывать связь на о. Сахалин, в зоне землетрясения в Нефтегорске. Мне было поручено общее руководство и войсковыми и территориальными подразделениями. Это была серьезная проверка наших возможностей. Задача была выполнена. Однако местных сил оказалось недостаточно. И не потому, что их у нас не было, а потому, что их оказалось проще самолетом доставить из Подмосковья, ибо самолетов, способных перевезти эту технику (станцию спутниковой связи) не  было на Дальнем Востоке. Но узлы связи и станции Р-409 были наши. Они выдвигались эшелоном до н.п. Ноглики, а далее своим ходом в зону Нефтегорска. В это время ещё продолжались толчки землетрясения, причем иногда люди от них теряли равновесие. Дороги деформировались прямо на глазах. И при совершении марша одна из машин во время толчка свалилась под откос, который был около 3 метров глубиной, и упала на бок. Благо грунт был песчаный, да к тому же взрыхленный землетрясением, и машина не сильно повредилась, а личный состав практически не пострадал. Поскольку всё же повреждение транспортной базы произошло, то наши умельцы подручным способом привели машину в рабочее состояние. Когда она пришла, из-под кабины торчала толщиной сантиметров 15 длинная жердь. За выполнение задачи в зоне бедствия ряд сотрудников войск и территориальных органов были награждены, в том числе и государственными наградами.

В 1997 году было принято решение об объединении войск и территориальных органов. Процесс не простой, хотя на первый взгляд кажущийся правильным – зачем иметь на территории две структуры одного ведомства, выполняющие родственные задачи? Но время прошло и, когда всё уже как говорят «притерлось», было принято новое решение – разъединить.

Но на тот момент предстояло много хлопот, которые коснулись и отдела войск, и территориальных подразделений. Были созданы региональные управления, которые возглавили руководители территориальных органов, начальниками штабов этих управлений стали начальники войск в военных округах. Такое решение создало дополнительные задачи подготовки и руководства управлений и почти всего личного состава. Ведь наши коллеги территориалы не имели ни подготовки, ни опыта регионального руководства. Пришлось проводить много учебной работы, вносить существенные коррективы в уклад их жизнедеятельности. На начальном этапе многое встречалось «в штыки», хотя были и те, кто правильно воспринял наши нововведения и стали помогать внедрять их в жизнь, например, Пономаренко В.Д. Со временем наш курс поддерживало всё большее количество сотрудников и он стал привычным. Офицеры управленческого звена научились разрабатывать и докладывать документы плана связи, получили навыки мобилизационной работы и общевойсковой подготовки, в управлении была надлежащим образом организована дежурная служба.

Хабаровск, по сути, – столица Дальнего Востока. Здесь находятся многие органы управления федеральных и региональных ведомств. Вполне понятно, что немало внимания в своей работе приходилось уделять взаимодействию с ними. И в этом удалось достичь вполне положительных результатов. Не сразу, но со временем сложились очень хорошие отношения с командующим военным округом Чечеватовым В.С. (военачальник высочайшего уровня, хорошо знающий историю нашей страны и её армии). Практически товарищеские отношения сложились почти со всеми начальниками управлений и служб округа, с некоторыми они сохранились и до сего времени. Полное взаимопонимание было достигнуто с командующим пограничным округом Гольбахом А.В., а также со многими руководителями иных федеральных структур, коллегами–связистами, сотрудниками безопасности. Не раз приходилось контактировать с губернатором Ишаевым В.И. Вполне можно сказать, что товарищеские отношения были с мэром города того времени Филипповым П.Д. и нынешним мэром Соколовым А.Н. Причем эти отношения были не только чисто служебные, но со многими мы были знакомы семьями. Периодически встречались на мероприятиях за товарищеским столом по случаю общих праздников, а также на чествовании юбиляров, поздравлении с присвоением званий, а с кем-то вместе ездили на рыбалку. Те, кто служил в то время в Хабаровске, наверняка помнят, что на мои приглашения в часть приезжали все заместители командующего военным округом, все начальники окружных управлений, генералы пограничного округа, армии ПВО, регионального центра МЧС и многие другие. Все это сближало и способствовало решению многих служебных вопросов.

Каждый начальник должен понимать, что в одиночку успешно решать задачи весьма трудно. Нужно создавать коллектив единомышленников. Формы достижения этого могут быть разные. Раньше этим занимались политорганы, партийные и комсомольские организации. Они много делали хорошего, но были чересчур заорганизованы и во многом их деятельность превратились в формальную обязательность профессиональных функционеров. Я и сам в процессе своей службы не раз был комсомольским и партийным активистом (нештатным) и откровенно сожалел, что эти организации были уничтожены. В этих условиях мы решили активизировать такой общественный институт, как офицерское собрание. Был разработан ритуал проведения наших собраний и вскоре весь коллектив отдела с удовольствием посещал эти мероприятия. И сейчас об этом с теплотой отзываются многие бывшие сослуживцы.

Так много хочется сказать о людях, но в такой короткой статейке это не реально. Но всё-таки несколько слов хочется посвятить природе Дальнего Востока. Понять и оценить её благодать может только тот, кто прожил там не один год. Это было заметно по приезжающим к нам с проверкой представителям Москвы. Когда мы организовывали короткие выезды для ознакомления с красотами края, то многие, получив сотню-другую укусов мошки и комаров, откровенно говорили: «И это вы называете отдыхом?».

Поначалу и мне казалось, что ужиться с этими мелкими по размеру, но могучими по настойчивости  бесчисленными существами – само по себе уже подвиг. Но уже на второй год я забыл про всякие препараты по защите от этих летающих пираний, и смело проводил выходные дни с удочками. Наверное, и они стали признавать меня за своего и почти не кусали.

А какая красивая и здоровая там зима! Нет слякоти, много солнца. В такое время побывать с «махалкой» (так там называется зимняя удочка) на льду – заряд бодрости на долгое время. Рыбачили почти круглый год. Как правило, в последнюю субботу апреля выезжали на Кривую протоку, где нас осчастливливал карась. Летом ездили на Ситу, озера. Осенью спешили в Малышево на охоту за сигом, налимом, сомом. С началом ледостава переправлялись на другой берег Амура и на протоках добывали щук.  Этот хищник ловится там всю зиму. Приходилось бывать и на горных речках, где царствует таймень и резвится ленок, а летом радует хариус. Здесь впервые в коллекции моих рыболовных трофеев появились, кроме вышеперечисленных: трегуб, змееголов, желтощёк, касатка, плеть, ауха, верхогляд, конь, чебак. Довелось повидать и процесс ловли знаменитой калуги. Специально ездил на такое мероприятие и был свидетелем трофея на 400 кг. Организовывались выезды за грибами, лимонником и за голубикой. Такого обилия этих дикоросов вряд ли удастся еще где-нибудь повидать. Воспоминая об этих «подвигах» останутся на всю жизнь. В свое время писал кое-что о рыбалке. И, конечно, с явным оттенком о Дальнем Востоке. Вот короткие выдержки:

«И кто-то идёт за Тайменем,

Кто ищет, где водится Сиг,

Всё разное, но неизменен

Поклёвки волнующий миг.

Стоишь на мели, поднимаешь

Ногами песчаную муть...

И в муть эту «мушку» бросаешь,

Чтоб Хариуса обмануть.

И сетовать вам не придётся

На скромный по виду улов,

Коль вдруг Желтощёк попадётся,

Трегуб или Змееголов.

  *     *     *

Да разве такое забудешь!

Душа марш победы поёт,

Когда ты пешнёю прорубишь

Метровый и более лёд.

За день намахаешься славно,

Ведь рыбу же надо искать,

И спится в землянке так сладко,

Как больше нигде не поспать.

   *     *     *

А берег прохладный и сонный

Искрится росою в лучах.

Цветы раскрывают бутоны

И прячутся тени в кустах.

Нам дарит природа подарки –

Пейзажных картин вернисаж.

Не зря говорят: дни рыбалки

Не пишутся в жизненный стаж!»

Невозможно обойти вопрос своего отношения к политической реальности того времени. Мы стали свидетелями буржуазной революции 90-х годов. Уже в 80-х  было вполне очевидно, что и государство, и общество нуждается в переменах. Тезис прежнего времени «Лишь бы не было войны!» уже никого не удовлетворял. Программа построения светлого будущего явно провалилась. Реально в стране советской власти не было ещё с 20-х годов, власть полностью была в руках у партийной элиты. И если в прежние времена партийные вожди вели за собой народные массы и люди видели положительные результаты движения вперёд, то к концу столетия началась стагнация экономики, мы стали свидетелями существенного отставания в социальном аспекте практически от всех западных стран.

Пример скандинавов в построении «социализма» на основе частной собственности поставил под сомнение верность нашего социального курса. Нужны были не только демократические реформы общественного устройства, но и принципиально иной принцип распределения национальных благ, при котором каждый мог бы существенно улучшить своё бытиё на основе личного отношения к созданию материальных и духовных ценностей. Наша уравниловка, опирающаяся чисто на сознательное отношение к обществу каждого индивида, стала реальным тормозом развития.

Я до сего времени верю в то, что можно было идти иным путём, пусть даже в чём-то похожим на китайский. А тогда я активно ринулся в политические дискуссии, разгоревшиеся в прессе. Несколько моих статей было напечатано в «Приамурских ведомостях» и в «Тихоокеанской звезде». Мне говорили при встречах, звонили знакомые и незнакомые, поддерживали мою позицию, но реального практического выхода эти выступления (мои и моих единомышленников) не имели. До боли в сердце было обидно, что тогда, когда появилась реальная возможность выбрать правильный путь, наша страна ушла в «буржуйские джунгли». Тогда родились многие строчки об отношении к этому процессу, но приведу лишь фрагмент:

«Я презирал базарных торгашей,

Служил по совести своей Отчизне.

А вот теперь, краснея до ушей,

Смотрю на них, как на хозяев жизни.

                        * * *

Неужто появился я на свет,

Чтоб быть глупцом, старея понемногу?

Идти по бездорожью столько лет...

И выйти... на чужую мне... дорогу».

Вскоре мне престали давать возможность печататься. Однажды на мероприятии, где было много самых разных людей, ко мне подошёл один, маленько подвыпивший, местный бизнесмен, которого я знал, как знакомого моего товарища, и между нами состоялся короткий диалог, сущность которого практически дословно хочу здесь привести.

-          Александр Викторович, не советую Вам писать такие статьи, лучше займитесь делом, как я. И он отвернул  полу расстёгнутого пиджака и показал на стопку 100-доллоровых купюр, на треть выглядывающую из кармана рубашки, и продолжил, – Это так, на карманные расходы. У меня таких больше, чем у всех Ваших подчинённых вместе взятых.

Я в то время даже ни разу не держал «зелёных» в руках, а о нём знал, что он активно продаёт за рубеж лес, металл и т.п. Мне не столько было противно видеть эту полупьяную лоснящуюся физиономию, как ту манеру поведения, которую он позволил себе в данный момент.

-          А что же Вы полезного сделали для страны или для края? Ведь практически наживаетесь на нашем несчастье. Так что непременно и о Вас напишу.

-          А мы всех таких, и Вас в том числе, просто застрелим!

-          Но ведь мы люди военные и имеем оружие.

-          Ерунда! Это наша власть и у нас есть чем её защитить.

Я действительно подготовил очередную статью, но её к печати нигде не приняли, а один знакомый редактор (не буду называть этого, в общем, хорошего мужика) сказал, что рад бы помочь, да не могу, предупредили…. Больше меня там не печатали.

Тема эта очень больная и об этом есть что сказать. Но больше не буду. Время идёт и мы должны считаться с той действительностью, которая есть, не забывая, что мы граждане своей Родины, а «людишки» во все времена были, есть и, к сожалению, будут.

В одном стихотворении (вернее тексте песни, которая не раз исполнялась со сцены) словами матери, обращающейся к сыну солдату, я написал:

«И пусть настали времена,

Что может кто-то не служить.

Но Родина у нас одна

И нам с тобой в России жить».

Какие бы времена не были, настоящий офицер должен помнить, что для него нет ничего превыше чести. Чем-то можно пожертвовать, но «честь – никому!» – лозунг русских офицеров ещё с давних времён.

«Я уверен, что время придёт –

Совесть смоет случайную пену

И словам: офицер, патриот

Возвратит их бесценную цену».

Спустя два года завершилась моя служба на Дальнем Востоке, и я убыл к новому месту службы в Москву. Но тот, кто хлебнул этой жизни, навсегда останется дальневосточником, и я искренне рад, что могу себя к ним причислить.

«Мне повезло, и я понял – не зря

Прожито лет там немало,

Где с океана восходит заря,

Дню объявляя начало.

Как же мне хочется хоть на денёк

В прежнее время вернуться,

Рядом с Амуром прилечь на песок,

Волнам его улыбнуться».  

И точно знаю, что когда мы ещё глубоко спим, наши боевые товарищи встречают солнце на своих боевых постах. От всей души желаю им, а также тем, кто, находясь на заслуженном отдыхе, внимательно смотрит за поплавком, крепкого здоровья удачи во всех делах!

Честь имею!

Комаровский Александр Викторович, генерал-майор, ветеран боевых действий, член Союза писателей России

из Москвы для журнала "Аргументы времени"