ГРОССМЕЙСТЕР ТАЙНЫХ ОПЕРАЦИЙ

Ровно десять лет, с 1941-го по 1951-ый год, во главе органов госбезопасности в Хабаровском крае и на Дальнем Востоке, исполняя обязанности начальника краевого управления и дальневосточного полномочного представителя, находился генерал-полковник С.А. Гоглидзе. Это была, пожалуй, наиболее напряженная, чреватая острыми осложнениями эпоха в жизни страны.

От того, как сложатся обстоятельства на дальнем фасаде СССР, зависела судьба народа: быть нам или не быть. Возглавляя силовое ведомство на далекой окраине, органы разведки и контрразведки, Сергей Арсентьевич многое сделал для того, чтобы не дать событиям повернуть в пагубное русло. Гоглидзе блестяще выполнил свой долг.

На Дальний Восток Сергей Арсентьевич Гоглидзе прибыл, имея за плечами двадцать один год службы в войсках и органах ВЧК-ОГПУ- НКВД. Более пяти лет, с 1929-го по 1934-ый год, носил зеленые петлицы, занимая ответственные должности (начальник политотдела, начальник управления) погранохраны. Был наркомом НКВД Грузинской ССР, возглавлял органы госбезопасности в Ленинградской области и в Молдавской ССР. В тридцать пятом произведен в комиссары госбезопасности II ранга. Кавказский период службы Гоглидзе отмечен особыми трудностями, связанными с обстановкой, складывающейся в Грузии. Тамошние националисты с партийными билетами в кармане фактически вели политику великогрузинского шовинизма, на территории своей республики возводили в закон практику этнических чисток, разделения жителей на граждан и не граждан.

В 1932-ом году Сергей Арсентьевич был удостоен звания Почетный работник ВЧК-ГПУ, награжден орденом Трудового Красного Знамени. Кроме этих наград, перед назначением на Дальний Восток Гоглидзе получил орден Ленина и два ордена Красного Знамени…

На берегах Амура и Уссури, в Приморье комиссар госбезопасности Гоглидзе столкнулся с опытным, коварным, изощренным противником. Противник создал в Маньчжурии, в районах, примыкающих к Приморью и Приамурью, разветвлённую, развитую сеть террористических и разведывательных органов. Японские военные миссии формировали, вербуя из белоэмигрантской среды, шпионскодиверсионные отряды, готовили и обучали их методам подрывной работы с тем, чтобы засылать агентов в тыл Красной Армии. Гоглидзе деятельно включился в противодействие проискам японской разведки. В Москве он получил четкие указания от руководства наркомата. Во-первых, сделать все возможное, чтобы не допустить сползания и без того напряженной обстановки, складывающейся на наших Дальневосточных рубежах, в горячую фазу. Во-вторых, через достаточно солидную и влиятельную резидентурную сеть, развернутую в Шанхае, Харбине, Чаньчуне и Пекине, передаваемую из ведения Центра в непосредственное подчинение полномочному представителю госбезапасности на Дальнем Востоке, вести дело к тому, чтобы Япония как можно глубже увязла в войне, которую она уже вела против Китая, и способствовать развитию наметившегося конфликта Страны восходящего солнца с Великобританией и Соединенными штатами Америки. И, наконец, еще одно направление триединой задачи, поставленной Центром перед Гоглидзе, - это развертывание широкой оперативно-агентурной игры с японскими разведорганами с целью создать у них преувеличенное представление о характере и боевых возможностях наших вооруженных сил, дислоцирующихся на Дальнем Востоке. Чтоб никогда у них не возникло соблазна вновь проверить на прочность и наши мускулы, и наши границы. Разведка и котрразведка – это искусство. Здесь есть свои мастера и гроссмейстеры. Как в шахматах. На дальневосточной доске генерал Гоглидзе обыграл своих противников, которые тоже были не лыком шиты, по всем клеткам и всем линиям. На Амуре и Уссури почти каждый день гремели выстрелы. Самураи лезли на рожон. Много раз останавливали в море, топили наши торговые суда. Сотнями засылали на советскую территорию свою агентуру. Пограничники плотно охраняли дальневосточные рубежи Родины и ни разу не поддались на вражеские провокации. Многочисленные японские военные миссии, свившие осиные гнезда в маньчжурских городах, координируемые из единого центра, уверенные в том, что по ту сторону Амура на них работает широкая сеть доносителей и шпионов, получали обширные сведения, якобы освещающие обстановку в частях и соединениях Красной Армии. Японцы ждали момента, когда советские войска покинут Дальний Восток для переброски на западный театр. И можно будет задействовать план императорского генштаба «Кантокуэн», разработанный для Квантунской армии – «Особые маневры». Суть «маневров» проста: нападение на советский Дальний Восток. Но они так и не состоялись, эти маневры. Японская агентурная «сеть» поставляла в Маньчжурию информацию обширную, но…недостоверную. И грана правды в ней не содержалось. Результат искусной оперативной игры, которую вел с японскими «партнерами» хитрый и умный грузин С.А.Гоглидзе. Насколько успешной и результативной была эта «партия» Гоглидзе – японские разведорганы, можно судить по таким фактам. Канарис, возглавлявший Абвер – военную разведку рейха, встревоженный регулярно поступающими сведениями о том, что русские перебрасывают откуда-то из глубины Сибири на западный театр целые войсковые соединения, не говоря уже о маршевых ротах и батальонах, просил своих островных друзей и соратников прове рить: «Уж не с Дальнего ли Востока идет сия переброска?» И всегда получал успокаивающие ответы: «Отнюдь нет! Всего с дальневосточного театра на западный в годы войны в разные ее периоды было переброшено до сорока соединений советских войск. Что не могло не сказаться на боеспособности оставшихся. Японцы, пребывая в неведении об истинном положении дел в противостоящем им стане, были уверены, что встретят на границе достойный отпор. Японцы ждали своего часа. И он дважды чуть не прозвучал. Когда немцы шли на Москву, в столице принимались меры на случай, если враг займет город. Такой поворот событий не исключался. «Кантокуэну» немедленно придали бы силу, если б русские в декабре сорок первого проиграли Московскую битву. Через год критическая ситуация сложилась на Волге – под Сталинградом. И опять Квантунская армия взвела курки. И потом снова поставила их на предохранитель, в полной готовности в любой момент перевести оружие на боевой взвод. Только после Курской дуги накал обстановки на дальневосточном театре пошёл несколько на минус. На Дальнем Востоке генерал ГБ Гоглидзе деятельно и результативно создавал подполье. И в своем тылу. И – в японском. По всему оперативному пространству: в Забайкалье, Приморье, Приамурье, на севере Хабаровского края, на Камчатке скрытно, в обстановке строгой секретности формировались, проходили специальную подготовку партизанские отряды.

В короткие сроки на театре возникла внушительная «нелегальная сила»: 173 военизированных формирования. Из числа местных жителей. Обученных, должным образом экипированных и вооруженных, имеющих командные штабы во всех значительных пунктах Дальнего Востока. Таким оно и было, красное «подполье», выпестованное генералом Гоглидзе, в ближайших и дальних тылах соединений Красной Армии, державших фронт на Дальнем Востоке и в Забайкалье. Но, слава Богу, «горячая фаза» на «стреляющей» границе настала чуть позднее и не по японской, а по русской инициативе…

Чекисты всегда работают на два фронта, невидимых, разумеется. По ту сторону Амура: в Харбине, Цицикаре, Дайрене, Чаньчуне и других маньчжурских городах тоже существовало подполье. Белое. Но работало оно… на Красную Армию, Многие русские, осевшие в Маньчжурии на КВЖД, или из числа тех, кого за пределы Родины вымела железная метла революционной смуты и гражданской войны, оставаясь патриотами, понимали: «сфера совместного сопроцветания» под эгидою сынов богини солнца Аматэрасу – это совсем не то, к чему они стремились. Эмигранты все более и более склонялись к тому, чтобы сотрудничать с резидентами советской разведки. Харбин, Мукден, Цицикар были взяты советскими десантниками, так сказать, без пролития крови, молниеносно, во многом благодаря энергичным действиям этого самого «белого» подполья, развернутого в тылах Квантунской армии. Например, в столице КВЖД еще до подхода советских частей, выдвигавшихся по Сунгари на кораблях Краснознаменной Амурской военной флотилии, и до высадки нашего воздушного десанта власть взял в свои руки Штаб охраны Харбина (ШОХ), сформированный из числа русских эмигрантов. Дайрен и Мукден, Цицикар и Чаньчунь встречали ликованием русского солдата-освободителя. Но мало кто знает, что еще до высадки советских десантников, аэродромы, на которые приземлялись наши Дугласы (самолеты Ли-2, массово выпускаемые в СССР по американской лицензии), взяли под свой контроль отряды русских патриотовподпольщиков, созданные чекистами в глубоком японском тылу. Из числа чекистов формировались специальные части, призванные, еще до наступления особого периода, выполнять в дальнем закордонье задачи, связанные с особо важными заданиями командования. Сюда входили тщательная рекогносцировка на местности, прилегающей к линии соприкосновения с противостоящими войсками вероятного противника, освещение характера и особенностей объектов его обороны, разведывание наиболее целесообразных путей подхода к ним, способов их окружения и обхода. Разведка, как поется в песне, добывала четкие, достоверные, точные данные. Это сыграло неоценимую роль в успешном штурме и последующем преодолении сильно укрепленных позиций японцев. Нельзя не сказать хотя бы несколько слов о той роли, которую играет на войне связь - надежная, бесперебойная, хорошо защищенная от дешифровщиков противника. В годы войны её обеспечивали специальные войска НКВД. Накануне августовских событий связисты чекистского ведомства успели проложить высокочастотную линию, соединяющую Москву через города Сибири и Забайкалья с основными стратегически важными центрами Приамурья, Приморья, Северного Сахалина. Излишним, наверное, будет напоминать: строительство высокочастотной линии от Нерчинска до Сахалина, в силу служебного своего положения, курировал генерал-полковник госбезопасности Гоглидзе…

По итогам Маньчжурской стратегической операции, победно завершившей Вторую Мировую войну, главный чекист Дальнего Востока С.А.Гоглидзе был награжден орденом Кутузова 2 степени. Награда – полководческая. И мы не помним другого случая, чтобы такими удостаивали сотрудников спецслужб. Широко известен тот факт, что Маньчжурскую кампанию открыли девятого августа сорок пятого года, рано утром, еще до рассвета, именно пограничники. По воспоминаниям дальневосточного главкома маршала Василевского, воины-чекисты дрались, как львы. В Приморье, на берегах Амура и Уссури ближнее закордонье в полосе глубиною на сорок верст и более основательно обработали пограничные войска. Они расчистили путь наступающим частям Красной Армии, уничтожая погранполицейские посты противника. Солдаты границы, ликвидируя многочисленные шайки самураев, обеспечивали охрану тыла. Пограничники не только расчистили путь наступающим частям Красной Армии, ликвидируя опорные пункты и погранполицейские маньчжуро-японские посты, но и были проводниками в передовых порядках наших подразделений. Закордонье воины границы знали, как свои пять пальцев.

О пограничниках – героях Маньчжурского освободительного похода написано немало очерков и рассказов. И нигде даже словом  не упоминается генерал-полковник Гоглидзе, их прямой начальник, заботливо пестовавший, воспитывавший, обучавший, тренировавший и закалявший своих орлов. Его имя на долгие годы вычеркнули из анналов истории…

В 1951-ом году генерал-полковник ГБ Сергей Арсентьевич Гоглидзе, успешно завершив свою миссию на Дальнем Востоке, получает высокое назначение в центральный аппарат. Весной пятьдесят третьего произошли известные события вокруг Берии. С наклеиванием ярлыков, скоротечным расправным судом, с последующей длительной окаянствующей кампанией, направленной против Лаврентия Павловича и лиц его окружения. Под каток попали многие чекисты, которые в годы Великой Отечественной играли не последнюю скрипку в обеспечении фронтовых операций Красной Армии методами разведки и контрразведки. В их числе оказался и С.А. Гоглидзе. Сергея Арсентьевича реабилитировали в 2004-ом году. Спустя пятьдесят лет после расстрела…

Анатолий Мережко, капитан II ранга в отставке,

Евгений Корякин, военный журналист.