Пасха для товарища Сократа

После октябрьского переворота и распада Российской Империи идея о самостоятельности Дальнего Востока  стала актуальной. Однако большевики имели свои претензии на эту территорию и стремились сохранить ее в составе Советского государства. В то же время  Япония пыталась оставить Дальний Восток с его богатыми ресурсами за собой. Назревали серьезные противоречия между этими силами, необходимо было найти решение, которое не позволило бы этим противоречиям вылиться в вооруженный конфликт.

Сложная международная и военно-политическая обстановка в начале 1920 г. привела большевиков и Советское Правительство к политическому маневру – временному отказу от восстановления советской власти в Забайкалье и на Дальнем Востоке и образованию на этой территории буферной республики (ДВР).

В1920 году после разгрома Колчака большевики пошли на создание  государства, формально независимого от Советской России с целью отсрочить войну с Японией и по возможности вытеснить интервентов мирным путем с Дальнего Востока, используя противоречия между САСШ и японской империей. Создание ДВР стало вторым по значению и масштабу после Брестского мира внешнеполитическим компромиссом Советской России, позволившим выиграть время и освободить Дальний Восток от интервентов без прямого военного столкновения с Японией. Война с Японией была в то время непосильна для России.Создавая буфер, руководство Советской России решало основополагающую задачу – не допустить прямого военного столкновения с Японией, а также добиться международного признания Советского государства и установить взаимовыгодные торгово-экономические отношения с другими государствами. Главными препятствиями на этом пути являлись военная интервенция, белые режимы и деятельность их дипломатии и спецслужб.

Итак, в апреле 1920 года была провозглашена Дальневосточная республика, в составе ее МВД появилась Государственная политическая охрана - некая структура, созданная «для борьбы со шпионажем, контрреволюцией и преступлениями, направленными против существующего строя ДВР».По существу Госполитохрана ДВР руководствовалась соответствую­щими приказами и принципами, на которых строилась деятельность ВЧК.

 В 1920 году из Приморской области уже созданной РСФСР была выделена Приамурская область с центром в Хабаровске, затем она была преобразована в губернию, как раз и вошедшую в состав ДВР.  Отдел ГПО был официально создан на основе штатной структуры опергруппы 2-й Народно-революционной армии. Возглавил его молодой партизанский выдвиженец Георгий Ефимович Попович по кличке Сократ. Чем же знаменит, сей персонаж, чем заслужил такое доверие старших товарищей и какие подвиги успел совершить в свои тридцать лет?

В архивах упоминаний о нем очень мало, в прессе тех лет и того меньше. С большим трудом удалось найти обрывки воспоминаний бывших партизан, их противников – белых и интервентов, собрать их воедино и нарисовать образ родоначальника хабаровских чекистов, одного из героев Гражданской войны.

В 16 лет Попович вступил в Омскую организацию эсеров, был на побегушках, в серьезных делах не засветился, но после того, как в 1906 году охранка встала на след бомбистов и агитаторов, уехал в Харбин. Устроился электромонтером на КВЖД. Судя по тому, что не менял имени и фамилии, жандармы его не искали. Вероятно, просто имел какие-то шапочные знакомства среди околореволюционной публики и вполне возможно, что участие в эсеровском подполье является лишь юношеским хвастовством с целью поднятия авторитета перед сверстниками. С 1907 года состоит в харбинской группе анархистов-коммунистов. Вся работа по низвержению самодержавия этими революционными деятелями до 1917 года свелась к выпуску нескольких прокламаций. Ни товарищи по партии, ни жандармы не воспринимали эту кучку харбинских экзальтированных суровых  романтиков всерьез.

Осенью 1919 года, когда падение Колчака уже было очевидно для всех, Сократ вступил в маленький партизанский отряд Рубеля, действовавший на Дормидонтовском участке железной дороги, с ноября отряд возглавил Ф.И.Буссель. Там Георгий  Ефимович объявил себя большевиком с дореволюционным стажем.  В этот же период произошло резкое изменение соотношения сил сторон и на Дормидонтовском участке.  По архивным данным, там 13 ноября перешла на сторону партизан рота солдат 36-го стрелкового полка с приданной ей пулемётной командой (2 пулемёта), что увеличило численность действующего здесь партизанского с  40 до 120 человек. Об этом же сообщала газета «Наш край» от 25 декабря 1919г.  Позже в состав отряда влилась посланная против него сотня Уссурийских казаков. Ребята в серых шинелях почуяли, откуда дует ветер и умирать неизвестно за что и за кого не желали.  Отряд, по свидетельству одного из его руководителей Ярина, «сделал несколько налётов на ст. Дормидонтовка, с которой трижды снимал охрану дороги, с разъезда Корсаково была снята вся охрана и влита в партизанский отряд».

В результате, общая численность Дормидонтовского партизанского отряда в последний период его существования, достигла  280 человек.  База отряда находилась тогда в глухой таёжной деревушке Мурафа, недалеко от Капитоновки. Здесь и началась карьера товарища Сократа, предложившего проверить солдат, а особенно казаков на наличие засланных белыми «казачков». Рьяно взявшись за чистку рядов, он вскоре собственноручно расстрелял троих казаков. Так Георгий Ефимович как-то быстро умудрился сделать карьеру. Со времени вступления в отряд ни в чем особенном замечен не был, а к весне 20-го  - заместитель командира по контрразведке! Ну а далее - по восходящей. Биография у бывшего харбинского монтёра КВЖД туманная, мягко говоря, зато карьера на волне окончания войны на Дальнем Востоке – успешная, но однообразная по содержанию: «душить контру».

 В ходе крушения белого Восточного фронта,  в Приморье 31 января 1920 г. произошел переворот, приведший к власти те же самые силы, что всплыли в ходе мятежа 24 декабря 1919 г. в Иркутске – коалицию левых партий во главе с эсерами при скромном участии большевиков. Было образовано «Временное Правительство Дальнего Востока - Приморская Областная Земская Управа» (далее – ВПДВ) и просуществовало до ликвидации его 26 мая 1921 г. пришедшей из Забайкалья через Китай Белой Армией.

 В январе 1920 года партизанское командование вступило в переговоры с командирами белых частей, находившихся в городе Никольск-Уссурийске: командиром Конно-Егерского полка полковником В.Враштилем, командиром 33-го Сибирского стрелкового полка полковником А.Евецким, и.о. командира Забайкальского казачьего полка есаулом И.Токмаковым и другими. Зная, что указанные командиры настроены против интервентов, красные сумели привлечь их на свою сторону. Офицерам было объявлено, что партизаны вольются в их части, о чем командиры с воодушевлением поведали своим подчиненным.

 Красные не собирались исполнять изначально свои союзнические обязательства. Еще до вступления в город в деревне Раковке, где находился штаб партизан, произошло заседание, на котором были назначены все карающие органы большевиков и составлены списки «врагов народа». Один из участников совещания, Гуреев А.Г., вспоминал:

«Накануне занятия Никольск-Уссурийска, на совещании в с. Раковке, я был  назначен начальником военного контроля  войск Приморского района, на который возлагалась задача обеспечить изъятие из города офицерства и других контрреволюционных элементов, расследование их контрреволюционной деятельности и охрана их на гауптвахте. Эту задачу успешно выполнил, в том числе и мои товарищи: Овчинников, Коршунов, Никольский, Иванов и другие». Большевик Огнёв-Овчинников М.К. также упоминает  «товарищей» принявших участие в той кровавой драме: Михайлов, Попов, Коршунов, Гуреев. Как видим одни и те же лица в воспоминаниях участников тех событий.  Командиры полков еще рассказывали своим подчиненным, что «партизаны вольются в гарнизон», а их участь уже была решена.

 Гуреев по этому поводу говорил: «Имея ввиду неспокойное поведение японцев в Никольск-Уссурийске – передвижение  войск и занятие ими ряда важных позиций, командование войсками Приморского района и начальник Владивостокского ГПУ т. Попов, поручили мне немедленно эвакуировать в Хабаровск  задержанных военным контролем белогвардейцев. Это поручение было мною выполнено в середине марта 1920 года, и на мосту реки Хор мною все были преданы лично начальнику Хабаровского ГПУ т. Сократу в распоряжение 2-ой Амурской армии». 

 А события развивались следующим образом. Более сотни людей находились в заточении около двух месяцев.  В ночь с 3-го на 4-е апреля в переполненную тюрьму Никольск-Уссурийска была введена  красная партизанская воинская часть, заменившая караул из бывших солдат. Около часа ночи стали вызывать арестованных и уводить. Узники сразу почувствовалась близость смерти. Их поместили в вагоны, запломбировали и отправили в Хабаровск. По пути в поезд добавили арестованных из других населенных пунктов. Из находившихся в вагонах ста двадцати шести узников поезда, о котором пойдет речь, известны имена ста шести…

 В Хабаровске распоряжением командующего военным районом бывшего штабс-капитана, эсера Ивана Георгиевича Булгакова-Бельского был создан концлагерь под началом тов. Никитина и уполномоченного при нем тов. Попова, куда направлялись заключенные из тюрем Владивостока и Никольск-Уссурийска. Первая партия «контры» из 47 человек,  отправленная из Владивостока в Хабаровск, прибыла и была помещена в спецлагерь.   В ходе столкновения в городе 4-5 апреля между японскими войсками и красными партизанами, офицерам удалось освободиться.  Солдаты микадо выбили красных из  городов от Хабаровска до Владивостока и заняли все важные стратегические пункты в ответ на истребление партизанами японского гарнизона и гражданских лиц в Николаевске-на-Амуре. В Хабаровске красный гарнизон был разгромлен и частично пленен, остатки отошли на левый берег Амура на западе и к станции Красная Речка на востоке.

В этот хаос разбитых и деморализованных армейских частей и партизанских банд и прибыли два вагона с арестованными. Бежавшие от японцев толпы красных партизан требовали немедленной расправы над безоружными людьми. Конвой, не имея приказа на казнь, не позволил убить пленных. Тогда ворвавшиеся в вагоны «красные герои» обобрали всех до нижнего белья и основательно избили. Из вагонов выпустили 8 человек: 6 партизан, одного корейца и одного стрелочника, взятых из тюрьмы Уссурийска по ошибке, сидевших там за уголовщину. Социально близкие как-никак.  На ст. Красная Речка был созван митинг по случаю прибытия партии контрреволюционеров. Митинг вынес постановление о том, что все должны были быть расстреляны. Приговор почему-то не был приведен в исполнение. После ухода мародеров из вагонов, все арестованные оказались избитыми и раздетыми чуть ли не до нага. После этого было приказано кем-то вагоны с арестованными отцепить. В этот момент пришло приказание от ревштаба о том, чтобы арестованных не расстреливали. Далее оба вагона  отправили на станцию Верино, а затем снова вернули на Красную Речку. К арестованным подошел товарищ Шнейдер, шляпных дел мастер из Уссурийска и торжественно заявил: «Товарищи, смертная казнь отменена!». Вместе с ним пришли комфронта товарищ Иванов и комендант станции вчерашний железнодорожник товарищ Г.В. Орлов, одетый в щегольский мундир Георгиевского кавалера полковника Враштиля. Товарищи  торжественно заявили, что дела арестантов будут разбираться следственной комиссией и, что большинство будет освобождено.

9 апреля комендант станции Верино, товарищ Орлов, со специальной командой, подошел  к вагонам и вызвал полковников Враштиля и Евецкого. Со словами: «Прощайте, братцы, не поминайте лихом», Враштиль выпрыгнул из вагона. Полковник Евецкий выполнять приказ палачей отказался. Тогда на него набросили веревку и вытащили из вагона. Но, привыкшие выполнять свои служебные обязанности спустя рукава, красные солдаты просчитались - фронтовой полковник вырвал из рук одного из них винтовку и вступил в неравный бой. Позже комиссия обнаружила на его трупе более сорока ран, четырнадцать из них в область сердца.

Полковник Враштиль был подвергнут медленной мучительной казни. Все его тело было исполосовано кнутом, суставы на пальцах рук поломаны, пальцы оторваны, половые органы вырезаны. Смерь, наступила от выстрела в голову. В тот же день были расстреляны еще семь человек, в том числе полковники Морозко и Гирилович. После этого «поезд смерти» был подан на станцию Хор. Там на мосту через реку Хор и произошли основные кровавые события.  Лишь когда к месту  прибыл известный борец с контрреволюцией товарищ Сократ, был отдан зверский приказ. Нет основания, не верить участнику тех событий Гурееву, который написал в своих воспоминаниях, что лично передал арестованных Сократу. 

Всех арестованных согнали в один вагон. Пасхальной ночью конвой выводил по одному человеку и впихивал несчастных в соседнюю теплушку.  Хотя в вагоне было полутемно, но сразу бросался в глаза стоящий в углу стол, на котором  две зажженные свечи. За столом сидели двое в каких-то куклусклановских одеяниях с прорезями для глаз. Один весь в белом, другой в черном, в другом конце вагона стояли еще люди с деревянными молотками в руках. Чисто эсеровский антураж – таинственность, символизм, романтика – без воспаленных мозгов Георгия Поповича здесь не обошлось!

Фигуры в белом и черном начинали задавать вопросы и якобы вести протокол, а в это время жертва получала страшный удар молотком по затылку, вытаскивалась из вагона и выбрасывалась в речку Хор. Один из «членов суда» А.Е. Понамарев оставил свои воспоминания, где писал: «На станции Верино долго обсуждали план выполнения приговора, так как их было много. Чтобы скрыть следы, решили отправить на р. Хор, где и привести приговор в исполнение. Для того чтобы не подать виду арестованным, что их уничтожают, мы перевели их в один вагон, в другом происходило заседание военно-полевого суда. Приводят арестованного, товарищ Холодилов зачитывает приговор суда, товарищ Челныков наставляет в лоб «Браунинг», а остальные товарищи по очереди, сидят с молотками, весом фунтов по 20, не показывая вида, до окончания приговора, а по прочтении приговора, один из них ударяет и, таким образом, без звука и, не наводя шум. Таким образом, с 12 часов ночи до 5 часов утра все эти 120 человек были спущены в реку». И красных не смущало, что офицеров было едва половина – остальные – унтера, рядовые, чиновники, священник, сельские милиционеры, рабочие и дети, гимназисты и кадеты хабаровского корпуса.

Ни шума, ни пыли, только тихий стон и всплеск воды. Конвейер работал до утра, но под утро дал осечку – «рука бойцов колоть устала». Двое пришли в себя в ледяной воде и смогли выплыть на берег.

Милиционер из города Спасска Леонид Вейгерт выбрался из воды. Он прошел несколько верст и был укрыт в подвале женой сторожа на лесопильном заводе Ковалевского. Однако  палачи его выследили и, на глазах сторожихи, четвертовали топором, а тело бросили в пруд.  Рядовой артиллерист Александр Николаевич Булатов сумел дойти до домика старого казака, который и спрятал несчастного, позднее перевез на остров, где тот скрывался вместе с двумя белыми казаками, а подлечившись, сумел перебраться во Владивосток через Китай, и предать огласке обстоятельства казни.

14 мая вернулась из поездки группа женщин, которых организовала сестра полковника Враштиля. Группа дошла до станции Верино, где узнала, что арестованные жили на этой станции. Жители же поселка около моста через р. Хор рассказывают, что ночью 18 на 19 апреля на мосту были слышны крики. Жители поселка Верино тоже говорят, что все арестованные перебиты и брошены в воду с моста на реке Хор. Старший рабочий Адамович на станции Верино указывает точно, что полковник Враштиль расстрелян с правой стороны дороги около семафора при въезде на станцию Верино с юга, в кустах, где и брошен его труп. В общем, у всех приезжих со станции Верино, как и у группы лиц, ездивших туда специально на розыски, составилось убеждение, что арестованные все погибли. Сестру Враштиля – она же вдова убитого Зотова арестовывали на 4 дня как «японскую шпионку». На месте похоронили около шестидесяти неопознанных тел, остальные унесла река.

Поскольку разразившийся скандал серьезно подрывал авторитет «демократической власти», 11 июня 1920 г. ВПДВ («в виду поступивших во Временное Правительство сведений о самочинной расправе безответственных лиц над 87 политическими заключенными, отправленными из г. Никольска-Уссурийского в г. Хабаровск») приказом  № 111 была образована Чрезвычайная Следственная Комиссия (ЧСК). Приказом управляющего делами юстиции Александра Васильевича Грозина председателем ее был назначен член Владивостокского окружного суда Казимир Матвеевич Контовт, членами - судебный следователь 3-го участка того же суда Иван Яковлевич Монин и военный следователь Приамурского военно-окружного суда Якшин, секретарем – А.А. Калинин.  В работе Комиссии принимали участие представители общественных организаций: Союза Домовладельцев, Никольска-Уссурийского Офицерского Общества, Центрального Бюро Профессиональных Союзов, а также уполномоченный ВПДВ В.Г. Попов и представитель Никольск-Уссурийской Земской Управы. Приступив к работе с большим опозданием, Комиссия смогла найти и похоронить лишь небольшую часть останков убитых. К тому времени из-за проливных дождей уровень воды сильно поднялся и места их предполагаемого нахождения оказались затопленными. Тем не менее, 11 августа вдовы офицеров А. Зотова, М. Зубовская, О. Родван,  А. Филинова, О. Черемисинова,  и сестра одного из убитых Н.Скуратова подали прошение о продлении поисков, но им было отказано. Трупы убитых после вскрытия подвергались кремации, и прах собирался в урны. Урны с прахом убитых в числе 37 были доставлены родственниками в Харбин и похоронены в новом притворе Иверского храма. На стенке выреза арки помещен полный список всех погибших на реке Хор. Среди них и мой родственник Николай Ананьевич Пискунов – доброволец гаубичной батареи, хабаровчанин, казак, сын капитана речного парохода, так ни разу и не выстреливший из своей гаубицы.

 Виновным в бессудной расправе объявили комфронта Иванова, но его еще 1 мая за что-то расстреляли сами красные, поэтому дело закрыли. На свидетеля Булатова во Владивостоке было устроено два покушения, пришлось ему скрыться за границей.

А что же товарищ Сократ? В это время он нашел свое счастье с комсомолкой Надеждой Голубичной, пишбарышней из уссурийских подпольщиков по кличке Панина. На суровое время пришелся их медовый месяц.Прочитаем иносказательную телеграмму начальника хабаровской японской военной миссии полковника Исомэ, отправленную в марте 1921 года во Владивосток и позже опубликованную газетой «Голос трудящихся»: «В городе Хабаровске говорят, что днем все спокойно, но налетающие по ночам шквалы тревожат население, черные автомобили создают кошмар. Как говорят, в Маньчжурии опасно вследствие чумы, но свирепствующая здесь эпидемия еще опаснее, название ея – сократиф или сократомания. Болезнь эта мне лично до сих пор неизвестна, но говорят, что она подкашивает каждую ночь несколько десятков жизней. Стараюсь вникнуть в ея сущность… Сократиф в настоящее время исследуется японскими докторами, но причины, вызывающие эту болезнь, пока не найдены…» 

Вскоре белые произвели переворот в Приморье и паровым катком голые и босые, без патронов уже накатывались на красный Хабаровск. Коммунистический отряд Госполитохраны встретил белых генерала Молчанова у станицы Казакевичевской. Георгия и Надежды среди них не было – спасали архивы в Хабаровске. Спасали-спасали, но так и не спасли – пришлось сжечь и отступить на левый берег Амура. А отряд, несмотря на громкое название, после короткой перестрелки сложил оружие. Белые, узнав, что это тот самый отряд товарища Сократа, не тратя драгоценные патроны, изрубили пленных в капусту. До сих пор во многих умных книгах сей факт приводится как пример белогвардейской жестокости и изуверства. Бог им судья, красным историкам, не знавшим кровавой подоплеки на Хорском мосту. Волочаевские дни пересидели молодожены в штабных вагонах в тылу у народоармейцев, разоблачая всяческую контру в своих рядах. Госполитохраной Попович командовал недолго, вскоре его задвинули в заштатный райвоенкомат. Причина проста – безудержное пьянство и вопиющие факты беззакония.Судьба палачей сложилась очень по-разному. Некоторые выходили на пенсию раньше срока из-за психических заболеваний, как Гайдар, которому «снились люди, убитые мной в детстве», другие попросту спивались. Очень многие сами попадали в жернова той системы, «винтиками» которой они до поры до времени исправно служили. 

Произошла чистка в рядах чистильщиков, многих поставили к стенке, Сократа сия чаша минула. Как писала впоследствии вдова Сократа Н.И. Панина-Сократ – «Тяжелая работа в органах Госполитохраны отрицательно сказалась на его здоровье». Короткая у товарища Сократа оказалась боевая карьера: уже 19 декабря 1922 года он был демобилизован и «откомандирован в гражданские органы».

 В годы сталинских пятилеток товарищ Сократ лечился от неврастении в разных санаториях для пострадавших на колчаковских фронтах. Тяжкий все-таки труд убивать безоружных. Жена от него ушла к директору «Дальэнергомаша» Абрамовичу. В 37-ом по чьему-то доносу Абрамовича расстреляли, а Надежда скрылась на западе страны. После смерти Сталина объявилась в Хабаровске, Сократа уже не было в живых, и Надежда Голубичная взяла двуствольную фамилию Панина-Сократ. Панина-Абрамович звучала как-то не кошерно. Со временем эта женщина возглавила комитет ветеранов гражданской войны и, даже скромно позировала в качестве медсестры для диорамы московских художников «Волочаевская битва».

Косяченко Сергей Юрьевич, есаул Амурского казачьего войска, член сообщества суворовцев и нахимовцев.

На фото:

1. Георгий Ефимович Сократ

2. Враштиль

3. Враштиль с женой

4. Отряд политохраны

5. Тот самый мост через реку Хор, действующий и поныне

6. Иверский храм в Харбине

7. Мандат с подписью Сократа

8. На нижней полке награды Враштиля

9. Санаторий в Пятигорске: слева партизан Семикоровкин, справа партизан Истомин. 1927 год.