Великий нелегал
    |
Своей результативной работой и трагической судьбой Лев Маневич выделяется даже среди выдающихся разведчиков военного времени. Родился он в 1898 году в Чаусах Могилевской губернии. И ждала бы его обычная судьба местечкового обывателя, но повлиял старший брат Яков, активно участвовавший в революционном движении в рядах РСДРП. Комиссар В 1905 году солдата Якова Маневича арестовали за хранение в казарме гектографа, большевистских прокламаций, 16 фунтов динамита, браунинга и патронов. Отправленный на исправление в дисциплинарный батальон, он участвовал в восстании. Приговор – каторжные работы, но осужденному помогли эмигрировать в Швейцарию, куда в 1907 году после смерти матери привезли Льва. Тот быстро освоился на новом месте, выучил немецкий, затем освоил итальянский и французский, на которых говорят в швейцарских кантонах. Окончив в 1913-м школу, Лев Маневич поступил в Цюрихский политехнический колледж, там проявил способности к точным наукам, закрепил знания иностранных языков. После революционных событий февраля 1917 года братья вернулись в Россию. Льва сразу же мобилизовали. Сначала он служил рядовым, а затем старшим разведчиком стрелкового полка. Маневич приветствовал Октябрьскую революцию, добровольно вступил в Красную армию и храбро воевал на фронтах Гражданской. Был командиром отряда особого назначения, комиссаром бронепоезда, совершавшего рейды в тылы белогвардейцев, защищал Бакинскую коммуну, вел активную партийную работу в Самаре, Уфе. В сборнике «Чекисты», опубликованном в 1970 году, Яков Старостин, в 1920-м назначенный председателем райполитотдела станции Самара, вспоминает: «Зимой в районе Сызрани, Батраки, Сургут, Подбельская меньшевики подняли крестьянское восстание башкир нескольких селений. Мне было поручено мобилизовать членов партии. Маневич сам пришел ко мне первым… Я назначил его командиром отряда. Когда отряд коммунистов прибыл на место, Маневич один пошел к восставшим и силой своего слова, силой большевистской правды убедил их сложить оружие. Ночью башкиры проводили Маневича к составу, где коммунары ждали своего командира». На фронте Лев Маневич вступил в ВКП(б). Номер его партбилета 123915. Военлет
Решив продолжить военную карьеру, Маневич поступил в Высшую школу штабной службы РККА. Показавшего хорошие успехи в учебе командира направили в Военную академию РККА, созданную на основе Николаевской академии Генерального штаба царской армии – именно в ней готовили высший комсостав советской республики. По окончании в 1924 году Маневича отрядили в распоряжение Разведывательного управления Штаба РККА. Там остро нуждались в кадрах для зарубежного направления, поэтому человек, знавший три иностранных языка и долго живший за границей, не мог не привлечь к себе внимания. С Маневичем беседовал начальник Разведупра Ян Берзин, сразу понявший, что того можно использовать на нелегальной работе: он был способен достоверно перевоплотиться в жителя любой европейской страны. Проработав несколько месяцев в информационно-статистическом отделе Разведупра, Маневич получил назначение в 164-й стрелковый полк, где стажировался в должности командира роты, что должно было стать частью подготовки к следующей командировке по линии военных атташатов. Но начальство изменило решение: с учетом профиля учебы в Цюрихском колледже признало целесообразным направить Маневича за рубеж по линии военно-технической разведки, которая добывала чертежи боевых машин и другую документацию. Огромный интерес представляли патенты, описания технологических циклов и т. п., получение которых позволяло экономить значительные время и деньги при проектировании и выпуске нового вооружения для Красной армии. В Советском Союзе тогда не было собственной самолетостроительной и авиадвигательной промышленности. На нескольких предприятиях организовалось копирование зарубежных образцов, преимущественно легких классов. Советские авиаконструкторы остро нуждались в информации о тенденциях развития зарубежного авиапрома, в знаниях о том, какими путями идет западное самолетостроение. Для получения знаний, необходимых в последующей работе, Маневича послали на курсы усовершенствования начсостава ВВС при Военно-воздушной академии им. Жуковского. Затем он прошел практику летчиком-наблюдателем в авиаотряде в Грузии. Перед выпуском в 1929 году в аттестации Маневича написали: «Отличных умственных способностей. С большим успехом и легко овладевает всей учебной работой, подходя к изучению каждого вопроса с разумением, здоровой критикой и систематично. Аккуратен. Весьма активен. Обладает большой способностью передавать знания другим. Дисциплинирован. Характера твердого, решительного, очень энергичен, иногда излишне горяч. Здоров, годен к летной работе. Имеет опыт ночных полетов. Пользуется авторитетом среди слушателей и импонирует им своими знаниями. Активно ведет общественно-политическую работу. Вывод: Маневич вполне успешно может нести строевую летную службу. После стажировки обещает быть хорошим командиром отдельной авиачасти и не менее хорошим руководителем штаба». Командир эскадрильи 44-го авиаотряда, где стажировался Маневич, старший летчик Вернигород отметил: «К работе относится в высшей степени добросовестно и заинтересованно. Летает с большой охотой. Энергичен, дисциплинирован, обладает хорошей инициативой и сообразительностью. Вынослив. Зачастую работает с перегрузкой. Свои знания и опыт умеет хорошо передавать другим». Ян Берзин решил направить Льва Маневича в Италию, где активно развивалась военная авиация, имелись выпускавшие современную продукцию авиапромышленность и двигателестроение. Работавшая в стране легальная резидентура во второй половине 20-х годов стала добывать много военно-технической информации, однако в приоритетах имела другие задачи. Кроме того, на Апеннинах было решено развернуть специализированную нелегальную резидентуру. Возглавить ее поручили Маневичу. Разведывательное управление тщательно подготовило легенду и все необходимые документы. В декабре 1929 года в Вене открылось патентное бюро, владельцем которого был австрийский предприниматель Конрад Кертнер. Он деятельно занимался бизнесом, специализируясь на авиационном направлении, активно развивавшемся в то время в Европе. Хорошо знавший все новинки, сам пилотировавший самолет, способный располагать к себе людей, Кертнер быстро стал известен в авиационной среде. Обзавелся знакомыми среди местных авиаконструкторов, летчиков, инженеров, мотористов. Общительный австриец не вызывал подозрений. Используя эти благоприятные обстоятельства, Этьен (такой оперативный псевдоним был присвоен Маневичу) приступил к выполнению основной части задания. Еще в Австрии он привлек к сотрудничеству нескольких человек, которые могли добывать информацию о выпуске авиатехники в Италии, об особенностях литейного производства при создании самолетных двигателей. Для обеспечения специальной деятельности нелегальной резидентуры Этьен завербовал нескольких итальянцев и граждан других стран, которых затем использовал как связников и курьеров. Большим успехом Маневича стал контракт с немецкой формой «Нептун», выпускавшей аккумуляторы. Их устанавливали в том числе на подводных лодках. Между тем по условиям Версальского договора Германии запрещалось иметь подводный флот, так что информация была для Москвы весьма важной. После того как Кертнер обосновался в Италии, он уже вполне официально представлял интересы немецкой компании и в этой стране. Однако главным для разведчика было получение информации об авиационной технике. Регулярные визиты на воздушные гонки в Англии, где он устанавливал деловые связи с конструкторами самолетов и двигателей, другого оборудования, позволили быть в курсе всех новинок и серьезно расширить круг знакомых. Патентный поверенный Один из них – итальянский авиаинженер согласился стать компаньоном герра Кертнера и открыть патентное бюро «Эврика» в Милане. Перед переездом туда Этьен постарался получить от нескольких австрийских, немецких и чешских фирм право представительства, дающее возможность продавать продукцию в Италии. Они производили двигатели, другое современное авиаоборудование, а также приборы ночного видения. Теперь через руки разведчика проходило большое количество технической и проектной документации, представлявшей интерес для Москвы. В 1931 году бюро «Эврика» уже активно работало: в нем собирали, обобщали и передавали в Центр последние ноу-хау авиационной и кораблестроительной отраслей в Италии, других европейских странах. В 1932-м Этьену, талантливому вербовщику, удалось привлечь к сотрудничеству еще нескольких итальянцев, регулярно делившихся с ним сведениями о производстве на местных предприятиях военной промышленности новых типов боевых самолетов и кораблей больших классов. К концу 1932-го нелегальная Миланская резидентура Маневича включала девять «источников» военно-технической информации, а также трех агентов, обеспечивавших ее негласную деятельность. Расширяя возможности группы Этьена, Центр направил ему в помощь из Германии опытного сотрудника, ставшего хозяином конспиративной квартиры, где хранились и фотографировались агентурные материалы. Всего в 1931–1932 годах из Милана передали в Москву 190 ценных документов и донесений. Для оперативной связи Центр направил резиденту радистку, которая регулярно выходила в эфир, передавая зашифрованные Этьеном телеграммы. Итальянской контрразведке не удавалось ни запеленговать место выхода передатчика в эфир, ни раскрыть код резидента. Миловидная девушка, студентка оперного отделения Миланской консерватории хладнокровно работала на радиостанции, вмонтированной в патефон. Радистка, у которой и позывной был «музыкальным» – «Травиата», пристрастила Льва Маневича к опере. Он стал частым гостем на спектаклях. Это помогало общаться с итальянцами, боготворившими Миланский оперный театр. Резиденту военной разведки удалось установить агентурный контроль над работой большинства из 22 самолетостроительных и шести авиадвигательных предприятий Италии, основных верфей. В Москву были переправлены рабочие чертежи и протоколы испытаний опытных образцов бомбардировщика ВР, истребителей СР-30, СР-32, Капрони-80, -97, -101, -113, описания приборов, обеспечивавших пилотирование во время «слепых» полетов. Добытые материалы регулярно получали высокую оценку Центра. Этьену удалось получить генеральные чертежи подводной лодки «Мамели», подробное описание конструкции субмарины «Брагадина», морской пушки типа «Бреда», приборов центрального управления артогнем на боевых кораблях. Невозвращение резидента Работа на износ измотала нелегала, и Маневич обратился в Центр с просьбой о замене. Из Милана ушла радиограмма, в которой Этьен писал начальнику Первого и Третьего отделов РУ РККА Оскару Стигге о том, что считает опасным для организации «излишне долгое пребывание здесь. Слишком много глаз следят за мной с враждебным вниманием. Уже не один раз я стакивался на работе с довольно серьезными неприятностями. Двое из числа тех, кого я пытался втянуть в антифашистскую работу, не оправдали доверия. Не нужно понимать меня так: грозит какая-то конкретная и немедленная опасность. Может быть, такой опасности нет, по крайней мере я ее пока не чувствую. Но зачем ждать, чтобы опасность, всегда возможная, обернулась бедой? Мне приходится без устали разъезжать, этого требует здешняя обстановка. На днях буду в Берлине. Прямой поезд сейчас не для меня, еду кружным путем. А есть поездки, которые при неотступной слежке за мной связаны с риском и для тех знакомых, к кому езжу в гости. Организация расширилась, и в этих условиях я не чувствую себя спокойным за всех, кто мне доверяет. Жаль потерять плоды усилий двух с половиной лет, плоды, которые еще могут принести большую пользу. Имейте также в виду, что по приезде нового товарища мне придется пробыть с ним два-три месяца, чтобы устроить его здесь хорошо (что совсем не так легко) и ввести своего преемника в обстановку весьма сложную из-за разбросанности и пестрого состава помощников… Живу и работаю в предчувствии близкой военной грозы. С комприветом, Этьен». В апреле 1932-го пришел ответ, что с отъездом придется повременить, поскольку нет подходящей замены. И Маневичу ничего не оставалось, кроме как продолжать нести «бессменную вахту». В агентурной работе, как диктовали условия того времени, Этьен часто опирался на людей, разделявших левые и коммунистические убеждения. Действовавший в Италии фашистский режим Муссолини активно боролся с внутренними угрозами, задействуя для этого значительные силы полиции и контрразведывательных органов. В левые круги внедряли провокаторов и агентов политического сыска, которые помимо прочих зданий также старались выявлять и иностранных шпионов. В результате была раскрыта деятельность нескольких источников Маневича, и он был вынужден срочно покинуть Италию. Два года Этьен находился в Австрии, совершая частые поездки по другим европейским странам. Обстановка вокруг него была спокойной, поэтому Центр в 1934 году принял решение вернуть резидента в Италию для продолжения разведывательной работы, как того требовала складывавшаяся в Европе обстановка. Этьен продолжил руководить агентами, добывавшими важную военно-техническую информацию, одновременно уделяя все большее внимание раскрытию особенностей ситуации в Южной Европе. Центр высоко оценивал своего нелегального резидента в Милане. В декабре 1935 года Льву Маневичу секретным приказом наркома обороны было присвоено очередное воинское звание полковника. Весной 1936-го в связи с обострением обстановки в Испании Маневич посетил Барселону по делам своего бюро – он представлял несколько ведущих германских авиационных, судостроительных и машиностроительных фирм за пределами Третьего рейха. Получив важную информацию, направил в Центр радиограмму, в которой предупредил о готовившемся Франко фашистском перевороте. В сентябре поехал в Испанию вновь. Заручившись весомыми рекомендательными письмами и пользуясь давним знакомством, вероятно, еще с лондонских встреч на воздушных гонках, со знаменитым испанским асом Аугусто Агирре, регулярно появлялся на аэродроме франкистов. Там знающего австрийского инженера, великолепно разбирающегося в самолетных двигателях, стали регулярно приглашать на своеобразные консилиумы, призванные определить причины неполадок, которые не были редкостью на немецких и итальянских машинах. В результате Этьен получил уникальную возможность досконально изучить сильные и слабые стороны вражеской новейшей техники. Отчет о боевом составе и возможностях ВВС генерала Франко, а также характеристики последней модели немецкого истребителя «Мессершмитт», принимавшего участие в воздушных боях против авиации республиканцев, был со всем тщанием изучен в Москве. Заключенный Маневич периодически выявлял слежку, но продолжал работу. В декабре 1936-го во время встречи с агентом, перевербованным контрразведкой, Этьен был арестован. Следствие длилось недолго, так как за группой Маневича уже давно вели плотное наблюдение, давшее обвинению необходимую информацию. В январе 1937 года в Турине состоялся суд над австрийцем Кертнером, установивший, что «преступная деятельность обвиняемого была обширна: он протянул свои щупальца также на Турин, Геную, Болонью, Брешио и Специю. Ему удалось привлечь ценных специалистов и опытных техников, которые состояли на службе на промышленных предприятиях, снабжающих итальянские и германские вооруженные силы». Кертнер был осужден за шпионаж и получил 15 лет тюремного заключения. Маневич во время следствия и суда держался уверенно, отвергал все обвинения, его принадлежность к советской военной разведке доказать не смогли. Но и находясь в тюрьме Кастельфранко дель Эмилия, узник под номером 2722 продолжил разведывательную деятельность, чему не было прецедентов в мировой истории спецслужб. Ему удалось вызвать сочувствие охранников, с которыми он любил разговаривать, обсуждая, в частности, оперные новинки Миланского театра. Это позволило наладить связь с оставшимися на свободе членами резидентуры. В тюремной камере Этьен сблизился с другими заключенными, среди которых было много специалистов и рабочих предприятий военной промышленности Италии. Заводчане с фирмы «Капрони» дали ему основу для анализа недостатков нового бомбоприцела фирмы «Цейсс». Информацию удалось передать в Центр. В другом подготовленном в камере донесении раскрывались система крепления бомбового прицела на самолете, порядок работы с ним штурмана, рекомендуемые скорость и высота полета, наиболее целесообразные для точного бомбометания. В очередной переданной из тюрьмы шифровке Маневич информировал Центр о характеристиках нового итальянского крейсера, привел рецепт броневой стали, полученный с германских заводов Круппа. Очень важной была информация Этьена о срочном заказе, полученном местными авиапредприятиями из Японии. Одной из его главных особенностей являлось требование создавать самолеты и двигатели к ним, которые могли бы работать в условиях низких температур. Это означало, что Япония готовилась к войне против СССР. В Москве всячески старались помочь находящемуся в заключении нелегалу. Сменивший Этьена глава резидентуры разработал несколько планов побега, но ни один не удался. В тюрьму передавались деньги для закупок дополнительного питания, семья, жившая в Москве, постоянно получала помощь. Тяжелые условия тюремного содержания привели к ухудшению здоровья Маневича. В связи с заболеванием туберкулезом его в 1941 году перевели в другое место заключения на юге Италии, где он находился до 1943-го. А затем судьба подготовила Льву Маневичу еще одно испытание. Остров Санто-Стефано, где была каторжная тюрьма, захватили американские войска, которые освободили всех политических заключенных. Желая скорее вернуться домой, Этьен с другими узниками на паруснике переплыл в Италию. Однако высадились они на берег, перешедший под контроль немецких войск. Австрийца Кертнера должны были направить туда, где он якобы родился, что грозило разоблачением. Поэтому по прибытии в концлагерь Маневич рискнул воспользоваться смертью одного из русских заключенных, чье место он занял, назвавшись Яковом Старостиным. Это был старый друг, биографию которого он хорошо знал. В дальнейшем разведчик содержался под этим именем в фашистских лагерях смерти Маутхаузен, Мельк и Эбензее. В списке заключенных Маневич числился под номером R-133042. В лагере он тесно сошелся с бакинцем Грантом Айрапетовым, бывшим офицером штаба 23-й танковой армии. Оба входили в подпольный штаб сопротивления, который организовывал диверсии на производстве. По словам Айрапетова, «прекрасно владея иностранными языками, богато одаренный, быстро ориентирующийся в любой обстановке, Старостин-Маневич был нашим мозгом, который информировал о всех событиях». В мае 1945-го лагерь был освобожден американскими войсками. Тяжелобольной Маневич скончался через пять дней, успев сообщить лагерному товарищу свой оперативный псевдоним и попросив рассказать обо всем в Москве. В 1965 году Льву Ефимовичу Маневичу было присвоено звание Героя Советского Союза. Он похоронен в Австрии на мемориальном кладбище, где покоятся павшие в боях красноармейцы.
Автор: Вячеслав Кондрашов
http://vpk-news.ru/articles/38869
На фото: 1. Мемориальная табличка 2. Маневич в Италии 3. Каторжная тюрьма на острове Санто-Стефано 4. Заключенные концентрационного лагеря в Эбензее
|
