Икона плакала
 |
Эту историю мне рассказал заслуженный художник Василий Николаевич Семенихин. «Однажды мне позвонила моя знакомая и спросила, не смог бы я отреставрировать старинную икону пятнадцатого века. - Боюсь, вас разочарую, но ничем помочь не смогу, - ответил я. Знакомая стала горячо убеждать меня не отказываться. - Ну, хорошо, привозите икону, посмотрим. Может быть, что и получится. Женщина не заставила себя долго ждать. С ней пришли двое – священник с женой, батюшка с матушкой. В руках батюшка бережно держал икону, завёрнутую в ткань. Икона была небольших размеров – приблизительно тридцать на сорок сантиметров. Когда её развернули и показали, удивлению моему не было границ: она была вся исколота ножом, повреждена до такой степени, что на ней практически не осталось ни одного нетронутого сантиметра. Изображение почти не просматривалось. Даже цвет был стёрт, только в некоторых местах ещё сохранились отдельные фрагменты, если их так можно назвать, знаков. Не глядя на гостей, я отрицательно покачал головой. Наступила тишина. Затем послышались глубокие вздохи разочарования. - Но… Почему вы так боитесь, ведь можно попробовать?- с отчаянием произнёс батюшка. – Вот увидите, у вас всё получится, мы на вас надеемся и не торопим, главное, не спешите отказывать. Все с надеждой смотрели на меня. Я молчал – да и что я мог сказать, если с первых минут нашей встречи почувствовал, что они на меня очень надеются. - Сидим, помню с матушкой вечером дома, - с волнением произнёс батюшка, - занимаемся своими делами, и вдруг без стука залетает какая-то растрёпанная незнакомая женщина. На лице страх, в глазах слёзы. В руках держит что-то завёрнутое в тряпку. Мы с матушкой опомниться не успели, как она, кинув свой свёрток на пол, так же внезапно исчезла. Когда мы развернули тряпку, увидели вот эту икону. Что с ней произошло, кто эта женщина, откуда она бежала и почему была в таком виде, мы так и не узнали. Было такое чувство, что за женщиной в те минуты кто-то гнался, возможно, её муж, - тихо заключил батюшка. Я согласился взяться за работу. Около месяца я не мог приступить к реставрации. Почему-то боялся, что у меня ничего не получится. Часто размышлял, как и с чего начать. Затем, решившись, на кальку перенёс всё, что ещё просматривалось на иконе, подписал, что каким цветом было исполнено. И вдруг под рукой почувствовал тепло, шедшее от иконы. Оно становилось всё сильнее и сильнее. Позвал жену. Убедившись, что икона действительно излучает тепло, мы позвонили знакомой и сообщили ей об этом. Она же передала услышанное батюшке, а после, перезвонив мне, стала от его лица убеждать меня, что икону теперь тем более нужно реставрировать. Теперь я с большим волнением приступил ко второму этапу: начал счищать повреждённый слой – разумеется вместе с изображением. Порезы были так глубоки, что пришлось несколько раз счищать поверхность иконы – она была написана на дереве. В моей душе боролись два чувства. Первое: не надо было вообще трогать дерево, то есть счищать весь верхний слой, пусть бы оставалась в первозданном виде, хоть и повреждённая, нужно было ещё хорошенько подумать, взвесить. И второе: но я ведь обещал, а что ещё придумаешь с такими глубокими ранами? Прежде всего, их необходимо полностью снять! После того как поверхность была отшлифована и загрунтована, я приступил к третьему действию – аккуратно нанёс основной фон иконы. И что я увидел? На моих глазах стал чётко проявляться контур изображения! Удивлению не было границ – всё произошло за какое-то мгновение. Теперь на иконе был изображён Иисус Христос с Библией в руке. Все знаки можно было легко прочитать, даже буквы на страницах в раскрытой книге. Я был поражён! Не вставая с места, громко позвал жену. От увиденного мы оба были в шоке. Вот тогда-то я и понял, что эта икона действительно необычная и её теперь просто необходимо вновь написать – ведь она сама мне помогает! Не смогу описать словами состояния, охватившего меня в часы работы, только одно скажу: во время реставрации всякий раз меня охватывало волнение. Не спеша, аккуратно выписывал я сантиметр за сантиметром, глядя через увеличительное стекло. Когда лик Иисуса Христа был написан, я вновь увидел необычное явление: изображение покрылось мелкими росинками, то есть капельками какой-то прозрачной янтарной жидкости, от которой шло благоухание. Икона источала ни с чем несравнимый аромат. Появляясь, капли увеличивались в размерах и тут же стекали струйками из глаз Иисуса Христа. Да, такого я ещё не видел! Икона плакала, и я плакал вместе с нею! Я не мог больше работать, слёзы душили меня, застилали глаза… Позже, немного придя в себя, я позвонил батюшке и с волнением поведал ему о случившемся. Икона была показана другим священникам, и они стали упрашивать меня завершить начатое. Икона плачет, оттого что её вернули к жизни, говорили они. Когда икона была дописана, а писал я её масляными красками, меня поразило ещё одно обстоятельство: вся работа была выполнена в одной технике – мелкими мазками, которые видны только через увеличительное стекло. Их я наносил очень скрупулёзно, самой тонкой кистью, делая мягкие переходы от одной краски к другой. Всё своё мастерство я вложил в эту работу, особенно когда выписывал лик Иисуса Христа. И вдруг – опять это слово «вдруг»! – я увидел, как только что нанесённая краска на лике Иисуса Христа стала быстро сохнуть, сворачиваться мелкими морщинками. Остальное изображение оставалось таким же, как я написал. Это явление осталось для меня ещё одной тайной. Видно, икона хотела показать мне, что действительно была написана великим мастером пятнадцатого века!»
Надежда Суркова |
