Последний классик Дальнего Востока, которого не уберегли - поэт Михаил Асламов
      |
Дальневосточный поэт Михаил Асламов скончался в Хабаровске 10 октября 2018 года на 90-м году жизни, 1 октября ему исполнилось 89 лет. Он был бессменным председателем Хабаровского регионального отделения «Союз писателей России» (с 1987 года!). Его дочь - известная журналистка Дарья Асламова заявила, что врачи в Хабаровске не смогли оказать отцу должной медицинской помощи. Сейчас, по факту заявления родственников, в Следственном комитете России идет проверка... Мы же, отойдем от суетных оков жизни и обратимся к мудрым словам Михаила Асламова, которые как никогда актуальны. Давайте узнаем, как поэт - последний классик Дальнего Востока - смотрел на нашу жизнь, что думал, что делал. Это интервью было записано с ним пять лет назад, в 2013 году. * * * «...У меня такую морду объективы не берут», - пошутил с ходу председатель правления Хабаровского регионального отделения Союза писателей России поэт Михаил Асламов, пока фотограф настраивал свой аппарат. Говорит, в детстве читал эти гротескные стишки в журнале «Огонёк». Запомнил. И обратился к нам с вопросом: «А у вас объектив берёт?..» Мы все рассмеялись, и разговор потек сам собой - накануне 45-летия творчества поэта. - Михаил Феофанович, расскажите из вашей биографии то, о чем никогда не рассказывали и мало кто знает. - Биографы меня особо-то не баловали. Поэтому в своих книжках вместо предисловия я пишу сам «от автора». Потому что знаю себя лучше любого критика. Родился я на станции Бира Еврейской автономной области в 1929 году, детство прошло в поселке Каменка Дальнегорского района Приморья. В военные годы, а было мне 13 лет, вкалывал токарем. Затем уехал в Комсомольск, поступил в судостроительный техникум. В Хабаровске живу с 1950 года. Начинал трудиться на заводе п/я 338 (ныне завод им. Горького) мастером. В Союз писателей СССР приняли в 1965-м... Работа идёт, жизнь идёт, можно даже сказать, рутинная. Жизнь проходит очень быстро. Почему-то сейчас она заспешила. Вспоминаю 1966 год, когда по распоряжению Главного управления по делам литературы и издательств (Главлит) арестовывают мою тонюсенькую книжку стихов «Начало дня» за неаккуратные строчки: «К речам высоким в наши дни народ/ Стал осторожен. Он ли в том повинен?..» Провинции этого не прощают. Но секретарь Союза писателей СССР, поэт, участник советско-финской и Великой Отечественной войны Сергей Наровчатов выступил в «Правде» с огромной статьёй о поэзии, где отвел мне целую колонку - и книжка пошла. - Почему не уехали в Москву? Ведь наверняка приглашали. - Я расскажу еще один случай. Опять он связан с Сергеем Сергеевичем Наровчатовым, тогда он уже был первым секретарем Московского отделения Союза писателей РСФСР, а вскоре и редактором журнала «Новый мир». Я пришел в 1976 г. на открытие памятника Ивану Крылову на Чистых прудах. Тогда учился в Москве на высших литературных курсах. И вот там мне Наровчатов говорит: «Наверное тебе, Миша, в столицу надо перебираться». Он мог всё устроить. Я иду и молчу. Он на меня посмотрел и сказал: «Господи, с кем я говорю...» Было ясно, что переезд меня совершенно не интересует. До сих пор не жалею, что не уехал. И не потому, что в Хабаровске живёшь на виду и считаешься поэтом, а там никто бы тебя не знал. Мне это не нужно. Вообще это плохо, особенно для поэта, когда никуда не стремишься. Поэт должен быть честолюбивым. Но мне, наверное, этого и не хватает. Я, конечно, не позволяю себя пинать. Но в 80 лет стыдно быть при какой-то маленькой власти, не говоря уже о слишком большой. Я стараюсь нигде не выпячиваться. - Михаил Феофанович, кого считаете своим литературным учителем, и почему выбрали для себя такую необычную профессию - поэт. - Вам этого никто никогда не расскажет. Это судьба выбирает. А вообще, поэт - это не профессия, а призвание. Что касается стихов, то в молодости любил творчество Владимира Маяковского, наизусть его знал. Потом он стал забываться, я переключился на других. Зачитывался стихами Александра Межирова, Сергея Наровчатова, «лагерника» Бориса Ручьёва. Ну, конечно, любимый поэт Александр Сергеевич Пушкин, с его сказками. Мой отец Феофан Фадеевич, несмотря на то, что был крестьянин-лапотник, хорошо знал литературу, читал нам Пушкина. В нашей семье было много детей. Я был четырнадцатым... Сам писал всегда. Пишу до сих пор. У меня вышла недавно книга «Знаки препинания» в 700 экземплярах, там, правда, много старых стихов. Но я специально сохранил то ощущение времени. Книжное издательство у меня на пробу взяло 7 штук, и всё. Сегодня вообще дальневосточная литература в книжном обороте продаж занимает меньше процента. И крупные издательства нашу литературу не берут. Свои книги я раздаю. Вышла она за счёт минкультуры края. В хорошие времена, мы выпускали 7-8 книг в год, за счёт правительства края. Теперь даже гонораров нет. Мы пишем, но ничего не получаем. Как говорят: «халява когда-нибудь кончается». Поэтому сегодня у меня ощущение какой-то невостребованности. В Хабаровском крае поэтов и писателей - 45, многие из них уехали в США, Израиль. Мы их не снимаем с учёта, вдруг вернутся. Секция писателей у нас есть в Биробиджане. Испытываем сильное влияние самиздата, то есть это когда на свои деньги, без всякой редактуры, писатели издают книжки сами. Беда всей литературы - мы просто отвыкли от критики. Её не просто нету. Мой рецензент Толя Полищук [скончался на 67-м году жизни в 2017 году], он первый читатель, делает мне критические замечания прямо на полях рукописи. Где ему нравится, он ставит восклицательный знак, а когда нет предела восторгу, он пишет «б-я». Всякая литература должна быть в оппозиции любой власти. Она должна идти с низов, от народа. А народ и власть всегда жили отдельно. Поэтому любой власти выгодно, чтобы писатели не кучковались, не объединялись в союз. Мне кажется, что и нынешний Союз писателей, кроме писателей, никому не нужен. Поэтому что у нас развивают и поощряют низменные вкусы. От них нет никому никакой опасности. Сейчас писатели спорят: нужны ли союзы писателей? Нужен ли восстанавливать социальный статус писателя? Но закона «О творческих работниках и творческих союзах» до сих пор нет. Мы обычная общественная организация, как, к примеру, организация любителей пива. - Как относитесь к творчеству дочери, Дарьи Асламовой? - Как её отец - отлично. Я читал «Записки дрянной девчонки». Так что все хорошо. Я современный отец и все понимаю. Я понимал, что это произведение эпатажного характера и что это пройдёт с возрастом. Это всегда временно, когда герой не отделяет себя от автора, постоянно якает. Время такое дрянное было. Что я, учить её, что ли, буду, выволочки устраивать, говорить: «Как тебе не стыдно!» Нет, конечно. Сейчас она стала серьёзной, она спецкор «Комсомольской правды». В год она объезжает примерно 18 стран. Была в Афганистане, попала к талибам. Нормально. История. - Стихи сейчас востребованы в обществе? Стихи никогда не были востребованы в обществе. Поэзия делится на традиционников, вот как я пишу, а есть еще высокоинтеллектуальщики, чьи стихи надо читать, чтобы под рукой обязательно был словарь иностранных слов. Я очень не люблю такие стихи. Но русский язык все равно самоочищается. Здесь показательна история с буквой «ё». Её сделали необязательной в 1917 году, потому что при типографском наборе неудобно было отливать точки. А в русском языке есть много слов, которые без «ё» меняют смысл. Вот слово «передохнём», если его писать без «ё», то появляется другое значение. Поэтому в 1942 году букву «ё» ввели опять в оборот, а в 2005 г. вновь отдали на выбор редакторов. В журнале «Дальний Восток» мы до сих пор ставим букву «ё». К примеру, в конституции Франции записано: главное достояние республики - её язык. Вот и в нашей Конституции должна быть строка о русском языке. Но её пока нет. Мне иногда кажется, что нынешние чиновники - временщики, и приснились они нам в дурном сне...
Константин Пронякин
Последнее стихотворение М.Ф. Асламова, написанное за месяц до смерти:
Глубокой ночью скован санаторий, И сладко спят - аж слюньки по губе! - Болезные различных категорий И просто - духом павшие в борьбе.
Да, с духом проще: можно и собраться, Пока не обозначены враги. Вот с Богом бы чуть-чуть поторговаться И выставить бы что-то на торги.
Судьбу?..А что?! Мы тоже не скупые На мелочевку можно и вино… Гонцы от Бога - бабочки слепые Колотятся опять в мое окно. Июнь 2018 г. Москва, санаторий Переделкино.
Справка Михаил Асламов родился 1 октября 1929 года на станции Бира Еврейской автономной области в семье казака-переселенца. Окончив в 1950 году Комсомольский судостроительный техникум, работал в Комсомольске-на-Амуре, затем в Хабаровске, прошел путь от мастера до старшего инженера технического отдела завода и заместителя начальника оборонного отдела Хабаровского совнархоза. Окончив в 1969 году Высшие литературные курсы при Литературном институте им. М. Горького, возглавил отдел поэзии журнала «Дальний Восток», а с 1987 года являлся бессменным председателем правления Хабаровского регионального отделения «Союз писателей России». В 1964 году вышел первый сборник стихов Асламова «Пусть настежь дверь». Затем появились книги «Начало дня» (1966), «Человек с черёмухой» (1969), «Большое солнце» (1972). Он автор 13 поэтических сборников, в которых собраны стихи о военном детстве и работе токарем на авиационном заводе, о рабочем характере и родной земле, размышления об увиденном и пережитом в поездках по Сибири и Дальнему Востоку. В сборник «Земная ось» (1976), отмеченный премией Хабаровского комсомола за 1978 год, вошел лирический дневник о строительстве Зейской ГЭС. Награжден медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.», «За трудовое отличие», Почетной грамотой Президиума Верховного Совета РСФСР, лауреат премии губернатора Хабаровского края в области литературы, премии им. Я. Дьяченко администрации Хабаровска, премии Чивилихинского фонда Союза писателей России «Золотое перо». Жил и работал в Хабаровске.
На фото: 1. Михаил Асламов. Фото А.Скорыны 2. М. Асламов (внизу в центре), 1935 г. 3. М. Асламов и Б. Резник на Зейской ГЭС 4. М. Асламов, 1966 г. 5. Михаил Асламов с дочерью Дарьей Асламовой. Фото В.Иванова-Ардашева 6. Родители Асламова |
